Читаем без скачивания Белая лошадь - горе не мое - Наталья Соломко

- Ну что вы! - удивился Боря. - Они меня любят... Заботятся...

- Боренька, забери телеграммы! - крикнули из соседней комнаты. Разнесешь - и беги домой. Да сейчас-то не ходи, погоди, на улке так и хлещет...

Но Боря не послушался: он с трудом высиживал на работе положенные часы и радовался, когда можно было уйти раньше.

Вова Васильев запихал под куртку Рыжего, и они вышли под дождь.

- Во ненормальный! - толкнул Борю Васильев. - Нашел время гулять!

Под тусклым уличным фонарем дождь лил, казалось, особенно сильно, он блестел, перечеркивая темнеющее вечернее пространство, а за его четкими полосами маячила сутулая мальчишеская фигура. Мальчишка стоял, сунув руки в карманы, дождя будто не замечал.

- Эй! - крикнул ему Васильев. - Гуляешь?

Мальчишка не ответил - метнулся в сырую тьму и пропал.

- Пугливый! - засмеялся Вова и вдруг зашипел: - Уя! Да сиди ты! Промокнешь, балда!..

Это Рыжему надоело под курткой, и он рванулся на свободу.

Телеграммы разнесли быстро. Только из-за одной пришлось идти довольно далеко, а когда они вручили ее и вышли на улицу, опять метнулась в соседний проулок мокрая тень.

- Стоп! - тихо сказал Боря. - А ведь он за нами следит!

- Кто? Уя, да не царапайся ты, собака!

- Этот, под дождем.

- Гуляет человек, не выдумывай, - отозвался Саня.

- Я вам серьезно говорю! - настаивал Боря. - Давайте проверим...

Они свернули за угол и затаились в черной тени мокрого, полуоблетевшего тополя. И через мгновение в шуршании дождя послышались торопливые, хлюпающие шаги. Давешний мальчик вышел из-за угла и остановился, вглядываясь...

- Я же говорил! - прошептал Боря.

- Эй, человек, иди сюда! - позвал Саня. - Мы тут, под тополем...

Но темная фигурка дрогнула, отпрянула назад и побежала.

- Вот это да! - удивился Васильев Вова. - Интересно, кто это?

- И чего ему надо? - пробормотал Боря.

...А ведь всего несколько дней назад они смотреть-то друг на друга боялись. Не разговаривали. Не бродили вместе по городу. Делали вид, что проживут друг без друга. Как это у них получалось - непонятно!

- А когда ты ко мне обращался, у тебя лицо было сердитое-сердитое!

- Это чтоб ты не догадалась.

- Ну и глупо! Мужчина должен быть решителен.

- Я тебе тогда не мужчина был, между прочим, а учитель. И потом - ты же не обращала на меня внимания...

- Это ты на меня не обращал! Все девчонки по тебе с ума сходили: ах, Санечка, ах, какой он милый, ах, он замечательный, ах, у него уроки интересные!.. А ты был такой...

- Какой?

- Глаза горят, брови нахмурены, и ясно, что ничто, кроме экономической географии, тебя не интересует...

- Я, между прочим, для тебя все рассказывал!

- Ой, мама! - сказала вдруг Юля.

Навстречу шла Лола Игнатьевна и смотрела на них пристально и недоумевающе.

- Свернем! - зашептала Юля.

- Ни за что! - восстал Саня. - Что я, мальчик, прятаться!

- Здравствуйте, - сказали они чинно, поравнявшись с завучем.

- Здравствуйте, Александр Арсеньевич... Здравствуй, Петухова... Гуляете?.. - растерянно поинтересовалась Лола Игнатьевна.

- Гуляем, - хором ответили Саня и Юля.

Недоумение на лице завуча медленно, но верно сменялось неодобрением. Было заметно, что Лоле Игнатьевне есть что сказать гуляющим учителю и ученице, но что-то (педагогическая этика, видимо) ее сдерживает. Зато можно было не сомневаться, что в другое время и в другом месте каждому будет сказано все, что положено.

- До свидания, - вежливо сказал Саня. - Мы пойдем.

- До свидания, - отозвалась Лола Игнатьевна и твердо сжала губы.

- Она стоит, нам вслед смотрит, - оглянулась Юля. - Что теперь будет?

- Ничего! - нахмурился Саня. - В конце концов, это ее не касается.

- Наверно, она так не думает, - предположила Юля.

Саня и сам об этом догадывался, но сказал беззаботно:

- Да ну ее!

Исупов Леша был доставлен в школу пожилой толстой лейтенантшей детской комнаты милиции. Исупов Леша бил стекла. И не где-нибудь, а именно в детской комнате милиции.

- Подошел, взял камень, - растроенно повествовала лейтенантша, - и запустил в окно... И стоит, нахал, смотрит! Даже не убегает!

- Выйди пока в коридор, - велел Исупову Арсений Александрович. Слушай, Александр, а что это с ним в последнее время творится?

Саня пожал плечами.

- Может, врачам его показать?

- Не выгораживайте, не выгораживайте! - осерчала лейтенантша. - Чуть что - они сразу у вас больные делаются!

- Погодите! - поморщился Арсений Александрович. - Не надо так решительно возмущаться, с мальчиком явно что-то происходит...

- То-то он стекла бьет, болезный!

- Скажите, - грозно взглянул на лейтенантшу директор, - если бы вы были хулиганкой, стали бы бить стекла среди бела дня да еще в детской комнате милиции?

- Запросто! - ответила лейтенантша, без труда представив то, о чем ее просили. - У нас знаете какие отчаянные экземпляры попадаются! Это ж одно удовольствие - высадить стекло именно в детской комнате милиции, после этого и уважать себя можно...

- А эти отчаянные экземпляры предпочитают уважать себя на воле или в милиции?

- Чего? - не поняла лейтенантша.

- Я спрашиваю, выбив стекло, вы бы что, стояли и ждали, когда вас заберут?

- Ну вот еще, убежала бы! - сказав эти слова, она задумалась. Действительно, чего ж это он?.. Ведь стоял, долго стоял... Мы-то сначала растерялись.

- Кабы я знал, чего он... - вздохнул Арсений Александрович.

А Исупов Леша понуро стоял в коридоре, и лицо его не выражало ни раскаяния, ни страха, а только отчужденность. Будто не он час назад высадил стекло, не его привели к директору и не ему грозят теперь серьезные неприятности...

- Александр, дома у него как?

- Да нормально, кажется...

- Брат, что ли? - спросила лейтенантша, взглянув на Саню. - Похожи... Ты в каком классе?

- Это классный руководитель, - разъяснил директор, стараясь не улыбнуться.

- Ну-у? - Женщина вздохнула. - Учителя нынче... Такие молоденькие, господи...

- Давайте о деле говорить, - нахмурился Саня, которому слова эти не очень понравились.

- А чего говорить-то? - вздохнула женщина. - Разбирайтесь, а я пошла... Дел-то у нас невпроворот...

- Исупов! - позвал Арсений Александрович. - Заходи. И рассказывай...

- Чего? - дернул Леша плечом.

- Зачем ты все это устраивал?.. Говори-говори. Ведь была же у тебя какая-то цель, верно?

- Не было... - ответил ученик, взглянув исподлобья.

- Не ври.

Исупов замкнуто молчал.

- Ладно, Исупов, - хмыкнул директор, - чтоб ты не думал, что директора школ беспросветно глупые люди, я тебе помогу. Слушай меня. Уроки ты срывал нарочно...

"Как это - нарочно? - удивленно подумал Саня. - Зачем? Чепуха какая!"

- При этом ты всеми силами стремился получать двойки. Тоже нарочно, потому что ученик ты - хороший. Способный. И учиться тебе легко. Но и этого показалось тебе мало: ты закурил в туалете... И именно в тот момент, когда туда вошел дежурный учитель. Обрати внимание на то, что дозорный в коридоре успел всех предупредить и все благополучно выбросили сигареты. Только ты стоял и курил. И чуть в обморок не упал, кстати, потому что курить не умеешь...

Исупов Леша подавленно молчал.

- И что же из всего этого следует? - задумчиво спросил директор. - В течение двух недель ты совершал хулиганские действия не по велению сердца, не от души, если так можно выразиться, а с какой-то загадочной целью, стараясь зарекомендовать себя отпетым хулиганом. Ты лез на рожон...

"А ведь верно... - ахнул Саня. - Почему же я этого сразу не заметил?!"

- Но тебе крупно не повезло, - со вздохом продолжал Арсений Александрович. - Потому что классный руководитель все время покрывал тебя, спасал, в общем, сводил твои старания на нет, да еще и глядел на тебя с обидой. Тебе и так было плохо, потому что делать все, что ты делал, тебе было совестно, а он смотрел на тебя с укором и ждал, когда же ты одумаешься. Я все правильно говорю?

Исупов Леша горестно кивнул.

- А одуматься ты не мог...

- Да!

- Ну а теперь объясни, зачем?

Исупов Леша сказал стеклянным голосом:

- Чтоб их вызвали...

- Кого - их? Куда вызвали? По порядку, а то не совсем понятно.

- Родителей, - по порядку ответил Исупов. - В школу...

- Угу, - пробормотал Арсений Александрович и искоса взглянул на сына.

- Я не дам им разойтись, - звонко и зло произнес Леша. - Не дам, и все!

Родители ссорились давно. Вечером, когда Леша и Виталька "спали". Они ссорились, а бессонные братья лежали во тьме и слушали. Виталька засыпал первым. Он был маленький. А Леша лежал, слушал его ровное сопение и думал, думал... Потому что вон она - полоска света под дверью, и там тоже не спят. Разговаривают...

- Надо иметь мужество, - говорят там, - и смотреть правде в лицо. Мы уже не любим друг друга...

- Да, надо исправлять ошибку, пока ее еще можно исправить, ведь жизнь проходит...

Они каждый вечер так говорят.

Это мама так говорит папе. Это папа так говорит маме.