Читаем без скачивания Выпускной. В плену боли (СИ) - Попова Любовь

— Через пару дней, Ася, когда твой мозг потечёт от нехватки углеводов, а твоё сознание помутится от нехватки воды, ты сама набросишься на мой член, чтобы хотя бы оттуда вытянуть несколько капель белка, — рычу, а потом наклоняюсь к уху, чтобы прошептать. – Зато, если будешь активно сопротивляться, можно будет сказать, что я тебя изнасиловал.

Ослабляю хватку, чувствую, как от предвкушения во рту скапливается слюна.

Она вскакивает со стула, совершая стратегическую ошибку. Я тут же пинаю стул в сторону, а Асю просто толкаю на стол, сильно к нему придавливая.

— Нет! — кричит, но я рукой давлю на спину, задирая полупрозрачное платье, оголяя трусы. Теперь они мне кажутся самым эротичным, что я видел. – Нет, Демьян! Не надо! Ещё есть время, ещё есть шанс...

— Давай, кричи, пусть думают, что ты этого не хочешь, — давлю сильнее, хочу насладиться каждым мгновением долгожданного секса, но Ася оказывается сильной. Она пытается боднуть меня затылком. Впиться ногтями в бёдра.

Приходится завернуть ей руки за спину, приходится поторопиться. Одной рукой держу рыдающую одноклассницу, другой торопливо штаны с боксерами стягиваю. Член давно наготове. Ноет. Горит. Давит на нервные окончания.

Я тяну руку вниз, туда, где плотно смыкаются дрожащие бёдра. Впихиваю руку между, чувствуя тепло и влагу.

Роняю голову, зарываюсь в волосы и шепчу, пинком ноги раздвигая ноги:

— Мы никому не скажем, что ты была мокрая, как сучка.

— Демьян, пожалуйста, не надо! Остановись!

— Какая же ты сухая, надо смочить, — играю в это представление одного актёра, плюю в ладонь и смачиваю киску. Дыхание задерживаю, приставляя головку к самому центру. Почти не дышу, пока она скрывается под утробное рыдание и последние попытки вырваться. – Давай, ори громче, думаю, ему нравится, как ты сопротивляешься.

Она просто застывает, воет, прижавшись лбом в стол, пока я теряю ориентиры, проникая с каждым толчком всё глубже. Член словно кипятком ошпаривают, горло стягивает спазмом, а в груди так бахает, словно взорвалась мина. Я делаю мягкое движение, натягивая плеву как тетиву, и одним чётким движением запускаю эту стрелу, забирая девственность Аси. Она хнычет, но больше не дёргается, а я только начинаю двигаться. Отпускаю руки, обнимаю её с обеих сторон, прижимая к себе стройное тело, шепча какую-то ересь, пока мои бёдра работают как отбойный молоток, делая Асю звездой сегодняшней съёмки.

В глазах темнеет, во рту пересыхает, внизу живота тянет и болит, пока я долблю нежное нутро, что стягивает меня словно канатом. Всё сильнее. Всё больше. Оргазм вспышкой пробивает сознание. Успеваю дёрнуться назад, падаю на пол, пока член, словно живя своей жизнью, стреляет и стреляет, марая ноги и бельё Аси.

Глава 25.

В башке ещё гудит, в горле больно от собственных хрипов и сухости. Моргаю пару раз, пытаясь в себя прийти. Ощущение такое, проснулся после сильной попойки. Перед глазами белые бёдра с тканью, болтающейся где-то на коленках. Дрожащая рука тянется к ним, пытается подтянуть.

Морщусь. Во рту горечь скапливается. Дерьмо.

Встаю, пошатываясь, помочь хочу в порядок привести Асе себя, но она вдруг дёргается и довольно сильно бьёт меня по лицу.

— Не трогай меня! Никогда меня не трогай! — орёт она, и я сношу второй удар, ещё сильнее. – Отойди!

Отхожу в сторону, даю ей пройти. По пути она подтягивает трусы и скрывается в туалете. Вздрагиваю, когда из крана начинает литься вода.

Только вот пить теперь вообще не хочется. Впервые после секса ощущение полной опустошённости, словно сам себе член в задницу вогнал. На нём кровь, и я стираю её пальцем, смотря, как она чёрным пятном светится в жёлтом свете. Таким же чёрным, как моя душа.

Но стало легче. Я могу адекватно мыслить. Надолго ли, не ясно, но это просветление даёт шанс на то, что мы тут не сдохнем. Я иду к раковине, умываюсь, ополаскиваю себя и закрываю воду. Тут же слышу стук и иду к коморке. Там вижу несколько контейнеров. Судя по виду, они напичканы едой.

Желудок тут же начинает ныть. Я вытаскиваю всё, ставлю на стол. Тут тебе и сыр, и колбаса, и печенье. Даже чай есть.

Закрываю глаза. Самое херовое будет, если уже через несколько часов нас спасут. Получается, я оказался слабаком, который не выдержал и нескольких дней. Даже думать об этом тошно.

Ещё будет хуже, если не спасут, и всё это только начало игры под названием «Развлеки маньяка».

Поворачиваю голову к экрану, на котором чётко видно, как я смотрю в сторону. Виден стол, на котором я трахнул Асю.

Иду к кровати, сдёргиваю с неё покрывало и накрываю телевизор. Глупость полная, но дышать становится легче.

— Ася, — стучусь в туалет, толкаю дверь, она сидит под душем, что льётся еле-еле. Трогаю воду. Пиздец, ледяная. – Ну, что ты играешь в великомученицу? Ты же сама хотела мне отдаться.

Наклоняюсь, воду выключаю.

— Ася, выходи.

— Слушай, а если он скажет тебя поиметь, ты дашь это сделать?

Сзади всё поджимается, а Ася смотрит прямо в глаза, ждёт ответа. Да, пожалуй, тот факт, что я тут с девушкой, становится приятным вдвойне.

— Дам.

Она поднимает брови к линии роста волос, но кивает.

— Договорились.

— Держи мою рубашку, - снимаю её с себя, на крючок вешаю.

— Мне нужна иголка с ниткой. Хочу платье зашить.

— Ладно, поищу, — продолжаю стоять как вкопанный, смотреть как остатки воды блестят на светлой коже, как волосы свисают паклей, как губы красным пятном выделяются на белом полотне её лица.

— Ну, так иди! – отправляюсь на поиски и с удивлением нахожу иголку и нитки. Ася выходит в одной моей рубашке, которая отлично на ней сидит, скрывая от меня большую часть бедра. Медленно идёт босыми ногами по полу, замечает еду, телевизор с покрывалом.

Отдаю ей нитку, иду делать бутерброды. Мы съедаем по одному.

— Остальные лучше оставить? — спрашиваю осторожно.

— Тут нет холодильника. Умирать от кишечной палочки мне не улыбается, — берёт она следующий, продолжая сидеть в рубашке и чинить своё платье. Очень умело орудуя иголкой и ниткой.

Мы съедаем почти всё, оставляя только хлеб и печенье. Я вроде наелся, но теперь живот болит только сильнее.

Ася роняет моток ниток, и я наклоняюсь под стол, чтобы его поднять. Замечаю, что одна нога подогнута под себя, открывая отличный вид на киску. Во рту пересыхает, словно тех двух литров, что я выпил, было недостаточно.

Продолжаю, как одержимый, пялиться, но тут же мне прилетает другой ногой по коленке. Хочу поднять голову резко, но бьюсь об стол. Вылезаю и замечаю, как она прячет улыбку. Теперь её веселят мои страдания?

Отдаю моток и меняю направлений собственных мыслей.

— Ты часто сама шьёшь?

— Часто, — отвечает коротко, а я продолжаю смотреть за кропотливой работой. – Жаль, нельзя зашить ниткой то, что ты порвал.

— Не подавай ему идеи.

Она бросает на меня испуганный взгляд, а я вздыхаю. Страх и паника возвращаются, словно спрятавшись за углом лишь на время.

Что дальше? Что ещё ему будет от нас нужно? Как далеко зайдут его фантазии? Как быстро мы начнём сходить после этого с ума?

После того, как платье было закончено, Ася вышла обратно в ванную, чтобы его надеть. Я лишь ждал, когда она выйдет. Она продолжает молчать, а я задаюсь вопросом, как можно сделать так, чтобы он не услышал. Как общаться, как показать ей, что я чувствую вину.

Она подходит к розетке, к которой подключен телевизор.

— Вырубим его? А то без покрывала холодно.

— Ладно, — тут же соглашаюсь, чувствуя себя дебилом. Чего сам не подумал?

Она ложится на кровать и накрывается. Я же долго ещё сижу, смотрю за тем, как она мирно лежит, судя по дыханию, ещё не спит.

Ложусь рядом, поворачиваюсь лицом к её затылку. Волосы ещё мокрые. Сестра всегда их распутывала перед сном, чтобы хотя бы не проснуться с гнездом на голове.

Осторожно протягиваю руку, трогаю прядь волос, отделяю её от другой.