Читаем без скачивания Разоблаченная Изида. Том II - Елена Блаватская

Британский подданный, наталкивающийся на майданах и в публичных местах на тех, кого он считает ужасными и отвратительными человеческими существами, которые сидят без движения в добровольно принятом истязании урддва-баху с воздетыми над головою руками в течение месяцев и даже лет, — не должен думать, что это факиры-чудотворцы. Феномены последних можно увидеть только через дружескую протекцию брахмана или же при особых, случайных обстоятельствах. Такие люди так же мало доступны, как настоящие храмовые танцовщицы, о которых каждый путешественник рассказывает, но редко кто в самом деле видел, так как они принадлежат исключительно пагодам.

Чрезвычайно странно, что несмотря на тысячи путешественников и миллионы европейских поселенцев, которые были в Индии и пересекали ее по всем направлениям, так мало еще известно об этой стране и о землях ее окружающих. Возможно, что некоторое читатели будут склонны не только подвергнуть сомнению правильность, но даже открыто возразить нашему утверждению? Несомненно, нам ответят, что все, что желательно знать об Индии, уже известно? Фактически, так нам лично однажды и ответили. Что постоянно живущие в стране англо-индийцы не должны заниматься ознакомлением — в этом нет ничего странного, ибо, как британский чиновник однажды нам сказал:

«Общество не считает признаком хорошего воспитания, если человек интересуется индусами или их делами; или даже выказывает удивление или желает получить информацию насчет чего-либо, что может показаться из ряда вон выходящим в этой стране».

Но нас действительно удивляет, что по крайней мере, путешественники не исследовали подробнее этот интересный мир. Каких-нибудь 50 лет тому назад, проникнув в джунгли Голубых или Нильгирийских холмов Южного Индустана во время охоты на тигров, два отважных британских офицера открыли странное племя, совершенно отличное и по внешности и по языку от любого другого индусского народа. Было высказано много догадок, более или менее нелепых, и миссионеры, всегда настороже, чтобы всякую вещь увязать со своей Библией, даже зашли так далеко, что высказали мысль, что этот народ ничто иное, как одно из утерянных колен Израилевых, подкрепляя свою смешную гипотезу их очень светлым цветом лица и «сильно заметными еврейскими чертами». Последнее — полнейшее заблуждение, так как тодды, как их называют, не имеют ни малейшего сходства с еврейским типом ни в чертах, телосложении, поведении, ни в языке. Они очень похожи друг на друга и. как один наш друг выразился — самые красивые из тоддов напоминают собою по величию и красоте фигуры статую греческого Зевса более, чем кто-либо другой, кого ему приходилось видеть среди людей.

Со времени этого открытия прошло пятьдесят лет, но, хотя с тех пор города были построены на тех холмах, и страна была наводнена европейцами, о тоддах узнали не больше того, что было известно в самом начале. Среди глупых слухов, распущенных по поводу этого племени, наиболее ошибочны слухи, касающиеся их численности и практикования полиандрии. О них сложилось общее мнение, что вследствие последней их количество уменьшилось до нескольких сот семейств, и что это племя быстро вымирает. Мы получили отличную возможность многое узнать о них, и поэтому решительнейшим образом утверждаем, что тодды не практикуют полиандрию, и не являются столь малочисленными, как предполагают. Мы готовы доказать, что никто никогда не видел детей, принадлежащих им. Те дети, которых могли увидеть в их сообществе, принадлежали бадагам, индусскому племени, совершенно отличному от тоддов и по племени, и по цвету, и по языку, которое заключает в себе наиболее преданных «поклонников» этого необычного народа. Мы говорим поклонников, ибо бадаги одевают, кормят, обслуживают и взаправду смотрят на каждого тодда как на божество. Они гигантского роста, белы, как европейцы, с чрезвычайно длинными и обычно коричневыми волнистыми волосами и бородами, которых с детства никогда не касалась бритва. Прекрасные как статуи Фидия или Праксителя, тодды целыми днями сидят бездеятельно, как утверждают некоторые путешественники, которым удалось взглянуть на них. Из многих противоречивых мнений и сообщений, которые мы услышали от самих жителей Утакамунда и других небольших новых очагов цивилизации, разбросанных вокруг Нильгирийских холмов, мы отобрали следующее:

«Они никогда не пользуются водой; они удивительно красивы и благородны по внешности, но чрезвычайно грязны; в отличие от всех других туземцев они презирают драгоценные украшения и никогда не носят ничего другого, кроме большого куска черной ткани или одеяла из какой-нибудь шерстяной материи с цветной полосой по краю; они, кроме чистого молока, ничего другого не пьют; они держат стада скота, но не едят их мяса и не превращают их в рабочую скотину для пахоты или другой работы; они не продают и не покупают; бадаги кормят и одевают их; они никогда не пользуются оружием, не носят его — даже простой палки; они не умеют читать и не желают учиться. Они приводят в отчаяние миссионеров и по-видимому не имеют никакой религии, кроме поклонения самим себе, как Господам Творения».[701]

Мы попытаемся исправить некоторые из этих мнений тем, что мы узнали от очень святой личности, брахмана-гуру, которого мы очень уважаем.

Никто не видел их в количестве больше пяти-шести человек за один раз; они не будут разговаривать с иностранцами, и ни один путешественник никогда не был внутри их своеобразных длинных и плоских хижин, которые по-видимому, не имеют ни окон, ни дымовых труб, а только одну дверь; никто никогда не видал похорон тодда, так же как и старого человека среди них; также они не заболевают холерой, когда тысячи людей вокруг них умирают в течение таких периодических эпидемий; наконец, хотя страна кругом их кишит тиграми и другими дикими зверями, никто никогда не слыхал, чтобы тигр, змея или какие-нибудь другие животные, столь свирепые в тех краях, тронули тодда или его скот, хотя, как мы уже упомянули, они не пользуются даже палкой.

Кроме того, тодды совсем не женятся. Кажется, что они малочисленны, ибо никто никогда не имел возможности их сосчитать; как только их уединенность была осквернена лавиной цивилизации, — что, возможно, произошло по их собственной беззаботности, — тодды начали перебираться в другие места, такие же неизвестные и еще более недоступные, чем до этого Нильгирийские холмы; они не рождаются от тодда матерей или от тодда родителей; они — дети некой очень избранной секты, и отобраны с детства для особенных религиозных целей. Опознаваемое по своеобразному цвету кожи и по другим определенным признакам, такое дитя с рождения известно как то, что в народе называют тоддом. Каждый третий год любой из них должен удалиться в определенное место на определенное время, где все они должны встретиться. Их «грязь» — только маска, такая же, какую публично налагает санньяси во исполнение своего обета; их скот большей частью предназначен для священного использования; и хотя в местах их поклонения никогда не ступала чужая нога, — эти места, тем не менее, существуют и, возможно, соперничают с самыми величественными пагодами — гопарами — известными европейцам. Бадаги — это их специальные вассалы и, как правильно уже было сказано, поклоняются им, как полубогам, ибо их рождение и их таинственные силы дают им право на такое отличие.

Читатель может быть уверен, что любые заявления, касающиеся их, которые противоречат тому малому, что дано выше, — являются ложными. Ни один миссионер не поймает тодда на свою приманку, и ни один бадаг не предаст его, хотя бы его резали на куски. Это народ, выполняющий определенное высокое задание, и секреты их нерушимы.

Кроме того, тодды не единственное таинственное племя в Индии. Мы назвали несколько таких в одной из предыдущих глав, но сколько их имеется помимо этих, которые останутся неназванными, непризнанными, но все же присутствующими!

Сегодня о Шаманизме известно очень немного; и это искажено, как и остальное, касающееся нехристианских религий. Его называют «язычеством» Монголии и совсем необоснованно, ибо это одна из древнейших религий Индии. Это — поклонение духам или вера в бессмертие душ и в то, что последние все еще остаются теми же людьми, какими они были на земле, несмотря на то, что их тела утеряли свою объективную форму, и человек сменил свою физическую природу на духовную. В своем нынешнем виде он представляет собою боковую ветвь первоначальной теургии и слияние на практике видимого с невидимым миром. Каждый раз, когда обитатель земли желает вступить в общение со своими невидимыми братьями, он должен приспособиться к их природе, т. е. он встречает эти существа на полпути и, получая от них долю духовной сущности, в свою очередь наделяет их частью своей физической природы, таким образом делая их способными иногда появляться в полуобъективной форме. Это временный обмен естествами, называемой теургией. Шаманов называют колдунами, потому что они, как поговаривают, вызывают духов умерших в целях некромантии. Об истинном Шаманизме — поразительные черты которого преобладали в Индии в дни Мегасфена (300 лет до Р. X.) — можно судить по его выродившимся потомкам среди шаманов Сибири не более, чем о религии Гаутамы Будды по фетишизму некоторых из его последователей в Сиаме и Бирме. Именно в главных ламасериях Монголии и Тибета он нашел себе прибежище; и там Шаманизм, если так мы должны называть его, практикуется до самых крайних пределов общения, дозволенного между человеком и «духом». Религия лам верно сохранила первоначальную науку магии и производит теперь такие же великие явления, как в дни Кублай-хана и его баронов. Древняя мистическая формула царя Сронч-Цзанс-Гампо, «Аум мани падме хум»[702] называет свои чудеса ныне так же, как и в седьмом веке. Авалокитешвара, высочайший из трех Бодхисаттв и святой покровитель Тибета, полностью отбрасывает свою тень, перед взором верных, в монастыре Дга-Г'Дан, им основанном; и сияющая форма Цонг-к'а-па в виде огненного облачка, который отделяется от переливающихся солнечных лучей, ведет беседу с большим собранием лам в несколько тысяч; голос спускается сверху подобно шопоту ветерка, проходящего по листьям. Вскоре, говорят тибетцы, прекрасное явление исчезает среди теней священных деревьев в парке ламасерия.