Читаем без скачивания Старплекс. Конец эры (сборник) - Роберт Сойер

Холлус немного поразмыслил над этим:

— Значит, ты предполагаешь, что Создатель никоим образом не мог получить разумную жизнь без прямого вмешательства? Многие верующие с этим бы не согласились: периодические вмешательства подразумевают Бога, который обычно отсутствует.

— Я ничего не подразумеваю. Я просто анализирую предположения, являющиеся неотъемлемой частью твоих верований. Смотри, динозавры доминировали на Земле гораздо дольше, чем млекопитающие — и всё же так и не смогли развить в себе хоть сколько-нибудь значимого, минимального интеллекта. Пусть их мозги со временем становились слегка больше, даже самый разумный динозавр в истории, — при этих словах я поднял с полки над столом череп троодона, найденный Филом Кюри, — был не разумнее самого тупого из млекопитающих. На самом деле они вообщене могли стать разумнее: та часть мозга, которая отвечает у млекопитающих за интеллект, у рептилий отсутствует.

Немного помолчав, я добавил:

— Ты сказал, создания, которые доминировали на твоей планете до вымирания шестьдесят пять миллионов лет назад — те пентапеды, — тоже были тупыми животными. Ещё ты говорил, что на Дельте Павлина была сходная ситуация.

— Верно.

— И что в то время твои прародители, как и мои, равно как и прародители вридов, были мелкими существами, живущими на задворках экосистемы.

— Это так, — подтвердил Холлус.

— Но у этих прародителей былимозги, способные развить разум, — сказал я. — Мои прародители были сумеречными, ночными созданиями: они были активны в тёмное время суток. И потому у них развились крупные глаза и зрительная зона мозга — и сам мозг, способный обработать поступающие изображения.

— Так ты предполагаешь, что база для разума могла возникнуть лишь в тех существах, которые — как ты сказал? — находились на задворках экосистемы? В животных, вынужденных искать пропитание в темноте?

— Очень может быть. И, если это так, тогда разум мог прорасти лишь с исчезновением доминирующих, тупых зверюг.

— Полагаю, вполне вероятно, — согласился Холлус. — Но ведь… а, понимаю, понимаю. Ты говоришь, что условия для возникновения жизни и даже зачатков интеллекта и в самом деле могут быть вплетены в ткань Вселенной, но без прямого вмешательства нет способа вывести этот интеллект на передний план, позволить ему процветать и развиваться?

— Да, это я и предполагаю, — к собственному удивлению, ответил я.

— Это объясняет вымирания, случившиеся шестьдесят пять миллионов лет назад. Но как насчёт более ранних вымираний?

— Кто знает? Можно предположить, они тоже были нужны, чтобы подтолкнуть экосистему в сторону, позволяющую в конечном счёте развить разум. Вымирание, случившееся на Земле в конце пермского периода, помогло расчистить путь млекопитающе-подобным рептилиям, предкам млекопитающих. Их способность регулировать температуру тела, может, и не имела особого значения в мягком климате, который стоял до всемирного оледенения, собственно, и вызвавшего это вымирание. Но в ледниковый период даже примитивная терморегуляция — очень полезное свойство, а я склонен подозревать, что развившаяся из него настоящая теплокровность являет ещё одну необходимую предпосылку для развития интеллекта. Таким образом, пермское вымирание было способом существенно увеличить популяции теплокровных существ и предотвратить их проигрыш в борьбе за жизнь, предотвратить выпадение из генофонда.

— Но каким образом создатель мог форсировать наступление ледникового периода? — спросил Холлус.

— Вполне можно предположить, что для завершения мелового периода он обрушил на каждую из наших планет по астероиду. Или в конце пермского периода он мог разбить на части парочку таких астероидов, чтобы вокруг планет образовались кольца. При правильной ориентации они могли заметно затенить поверхность планеты — температура понизилась, и началось мощное оледенение. Или же он мог создать пылевое облако, которое окутало эту часть Галактики, одновременно заслонив все три планеты — нашу, вашу и вридов — одновременно.

— А как насчёт остальных массовых вымираний? — спросил Холлус.

— Ещё примеры ювелирной настройки. Скажем, в конце триасового периода вымирание позволило динозаврам — или их аналогам — стать доминирующей формой жизни на трёх планетах. Без этого доминирования млекопитающие — или теплокровные октопеды на третьей планете Бете Гидры, или живородящие предки Т-кна на второй планете Дельты Павлина — не могли быть принуждены к ведению ночного образа жизни, который способствовал развитию больших мозгов. Если ты не доминируешь, для выживания тебе нужно хорошенько постараться.

Было несколько странно осознавать, что гигантский паук с готовностью взял на себя роль адвоката дьявола, стараясь придумать новые контраргументы своим же воззрениям:

— Но ведь единственное прямое свидетельство того, что после зарождения жизни Создатель управлял эволюцией — совпадение дат массовых вымираний на третьей планете Беты Гидры, на второй планете Дельты Павлина и на третьей планете Солнца. Да, конечно, он мог сходным образом управлять развитием жизни на шести покинутых планетах, которые мы посетили, но мы не смогли найти этому однозначных доказательств.

— Что же, наверное, разум правда можетвозникать в нашей Вселенной по воле случая, — сказал я. — Даже по чистой случайности астероиды врезаются в планеты раз в десять миллионов лет или около того. Но абсолютно немыслимо получить несколькоразумных форм жизни одновременно, если только кто-то не поигрался с календарём. Причём вмешательство должно было быть не разовым, а многократным. Вновь обращаясь к кухонной метафоре — конечно, салат мог бы получиться по чистой случайности сам собою: скажем, ветер мог собрать в кучу растительную массу. Может быть, и стейк мог бы сам собою возникнуть, если бы молния поджарила корову определённым образом. Вино могло образоваться само — виноград скопился в одном месте и забродил. Но без множества целенаправленных усилий получить всё это вместе одномоментно — бокал вина, салат и стейк — абсолютно исключено!

— Но тогда возникает вопрос — почему Бог хотел возникновения нескольких разумных видов одновременно, — заметил инопланетянин.

Я задумчиво почесал подбородок:

— Хороший вопрос.

— О да! — согласился Холлус.

Мы поразмыслили над этим ещё некоторое время, но так и не пришли к удовлетворительному ответу. Уже было почти пять часов вечера.

— Холлус? — позвал я его.

— Слушаю.