Читаем без скачивания Потерянный разум - Сергей Кара-Мурза

Весной 2001 г. в МГУ выступал глава районной администрации из г. Ливны Орловской области. Там были юбилейные торжества в честь 125-летия со дня рождения С.Н.Булгакова, уроженца этого города, а в МГУ состоялась презентация книги, посвященной о. Сергию Булгакову. Представляя книгу, глава администрации рассказал, как-то связав с идеями С.Н.Булгакова о том, что произошло в их районе. Ночью кто-то срезал и увез 10 км электрического медного провода. Эта линия обеспечивала с десяток деревень, и все они остались без тока и без света. Денег на восстановление линии не было ни у администрации, ни у РАО ЕЭС, ни у жителей. И вот, через какое-то время у людей стала ослабевать потребность в электричестве — они стали свыкаться со своим новым положением.

По тому, как взволнованно и с каким-то глубоким смыслом говорил об этом представитель власти из этой местности центральной России, сам человек очень культурный, было видно, что он воспринял ситуацию как признак глубокого экзистенциального слома. Он не сводился к добиванию оставшихся животноводческих ферм, дальнейшему упадку производства, бытовым затруднениям жителей. Потерявшие культурный облик “гунны” за одну ночь перевели бытие жителей десятка деревень на новый уровень, сменили сам тип их жизни. И самое страшное в том, что люди к этому уже были психологически готовы. Они уже до этого собрали свои пожитки, чтобы уйти из современного общества назад, к лучине.

Подобных этому признаков архаизации мы наблюдаем достаточно, чтобы прийти в уме к логичному выводу: при длительном обеднении и сокращении предоставляемых на уравнительной основе социальных (“бесплатных”) благ люди вынуждены отказываться от дорогостоящих оболочек цивилизации и отступать ко все более примитивным и архаичным способам производства и жизнеустройства.

Чем дальше, тем разрушительная деятельность «гуннов» становится более крупномасштабной. Вот сообщение 2004 г.: «Кемеровская область: в Центральных электрических сетях ОАО «Кузбассэнерго» неизвестные злоумышленники частично разобрали 7 опор на магистральной ЛЭП напряжением 220 тысяч вольт. Ремонтники сетей обнаружили, что расхитители, обычно крадущие алюминиевый провод, на этот раз срезали с металлических опор стальные уголки, придающие жесткость и устойчивость конструкции. Общая масса похищенных деталей составила 1,5 тонны. По оценке специалистов, совершить подобную кражу могла только организованная группа расхитителей, оснащенная необходимым оборудованием и грузовой техникой… Как сообщили ИА REGNUM в пресс-службе ОАО «Кузбассэнерго», поврежденные ворами опоры не выдержали бы ветра и не самой большой силы. В этом случае электроснабжение значительной части региона было бы нарушено».

Очевидно, что все эти процессы вовсе не прекратятся оттого, что государство при благоприятной конъюнктуре на мировом нефтяном рынке сможет дать бедной части населения вспомоществование и «поднять» доходы некоторых из них (пусть даже половины) выше черты бедности. Указанные процессы деградации «затянут» этих людей обратно в бедность.

Для преодоления бедности требуется большая восстановительная программа — восстановление всех главных систем жизнеустройства. Для этого прежде всего необходимо восстановление рационального сознания и мобилизация материально-технических и трудовых ресурсов, а вовсе не «известная сумма денег». Правительство реформаторов, будучи проникнуто «монетаристским мировоззрением», во главу угла при рассмотрении состояния больших систем ставит проблему денег. Это — гипостазирование, уход от сути. Это, конечно, плохой признак, ибо в критических ситуациях, как правило, дело решают не деньги, а «реальные» ресурсы — материальные, кадровые, интеллектуальные. Когда король воскликнул «Коня! Полцарства за коня!», то ему был нужен именно конь, а не деньги, равные цене коня на ярмарке.

На чей опыт опирается программа «борьбы с бедностью». Одним из обязательных этапов разработки социальных программ является изучение опыта сходных программ, проведенных в другие исторические периоды или в других условиях. Этот опыт обычно не годится для прямого переноса в нынешнюю конкретную обстановку, но является поучительным и своими успехами, и неудачами.

В данный момент обращаться к рациональным методам власть не желает или не умеет. Это видно уже из того, что полностью игнорируется даже близкий опыт преодоления бедности в собственной стране. Неприятно антисоветским идеологам, что эта программа была разработана и реализована именно советской властью, но нельзя же быть настолько мелочными.

Советская власть унаследовала глубокую застойную бедность огромной массы крестьянства, усугубленную разрухой Мировой и Гражданской войн. И практически сразу после Октября были начаты большие исследовательские, а затем и практические (в том числе чрезвычайные) программы.

Первое обследование бюджета и быта семей рабочих было проведено по инициативе С.Г.Струмилина уже в мае-июне 1918 г. в Петрограде. Затем оно охватило 40 городов. Были получены важные результаты, а в 1920-1922 гг. работа по уточненной методике была проведена в самых разных регионах страны. В 1918 г. были сделаны и первые попытки рассчитать прожиточный минимум для установления обязательного минимального уровня заработной платы. Велись исследования фактического потребления и физиологических норм.

В декабре 1922 г. было проведено всесоюзное месячное бюджетное обследование рабочих и служащих. С 1923 по 1928 г. такие месячные обследования проводились в ноябре. Это был большой проект, в ходе которого было накоплено много данных и методический опыт.

Во многом благодаря рационально разработанной комплексной программе советская власть за время НЭПа буквально изменила тип общества, ликвидировав «синдром бедняка», что привело к резкому увеличению продолжительности жизни, снижению детской смертности, искоренению массовых социальных болезней.

И.А.Гундаров пишет: «Отсутствие объективных оснований для значительного улучшения здоровья в 1921 г. заставляет предположить действие закона «духовно-демографической детерминации». Действительно, уровень преступности, подскочивший в 1914-1918 гг. в два раза, затем в начале 20-х годов снизился от этой величины в четыре раза. В последующие годы продолжалось поразительное улучшение духовного состояния общества. Если в 1922 г. коэффициент судимости по РСФСР составлял 2508 на 100000 жителей, то в 1927 г. он упал до 1080. Уменьшилось число психических заболеваний, что подтверждается сокращением в психиатрических больницах коечного фонда на 31% по сравнению с 1913 г. Годы НЭПа представляют собой удивительную картину резкого улучшения системы медико-оздоровительной помощи и здоровья населения»423.

Программа преодоления бедности и присущих ей социальных болезней в 20-е годы привела к возникновению того антропологического оптимизма, который предопределил и успехи индустриализации, и массовую тягу к знаниям, и победу в Великой Отечественной войне, и быстрое восстановление после войны. А ведь советская власть тогда еще не располагала для этого крупными материальными ресурсами, успех был достигнут благодаря всеобщему «молекулярному» участию населения в этой программе, ясностью и фундаментальностью поставленных целей и критериев, способу организации действий, созвучному культурным традициям народа.

Можно ли ожидать всего этого сегодня? Пока что оснований для оптимизма нет. Наши неолибералы буквально закусили удила. Они создали шизофреническую, безвыходную ситуацию: бедность порождена реформой в советском обществе, которого они не знали, не понимали и знать не хотели; эта бедность имеет совершенно другой тип и другую динамику, нежели в обществе либеральном, по пути которого они якобы следуют, но которого тоже не знают и не понимают; наше обедневшее общество, хотя и изуродовано, но в главных своих основаниях осталось советским (точнее, типа советского), и на либеральные рецепты отвечает «неправильно». По сравнению с такой властью даже безумный тиран, воспитанный в лоне отечественной культуры, нанес бы нам меньше травм, чем эта свихнувшаяся на либерализме интеллигенция, за ниточки которой дергают воры всех мастей.

Беда и в том, что, начисто отвергнув советскую (и светскую) рациональность, наши реформаторы не могут опереться в понимании бедности и на Православие. Ведь недаром никаких существенных заявлений и напутствий в связи с «походом на бедность» от Церкви не последовало. Причина серьезна: поддержав эту власть, иерархи Церкви не в состоянии оправдать ее действия исходя из Православия. И лучше в такой ситуации промолчать, ибо иначе пришлось бы признать, что эта власть — источник зла.

Философ Б.Межуев пишет мягче: «Православие… ещё не осознало специфики существования в новом капиталистическом, бессословном обществе, где есть проблема бедности, где эта проблема реальна. На уровне глубинного философского осознания такие проблемы, как и многие другие, связанные с реалиями современного общества, по-моему, просто не ставятся… До сих пор в русской религиозной философии преобладала неприязнь к капиталистическому обществу, в том числе и порождаемой им проблемы бедности, но она была осмыслена не изнутри современности, а извне ее, как предмет отрицания, а не как решение вопроса, что делать и как жить православному христианину в ценностно чуждой ему системе капитализма. Русская философия думала о том, как жить без капитализма, а не о том, как жить при капитализме, сохраняя вместе с тем какие-то гуманистические и иные духовные ценности»424.