Читаем без скачивания Рубеж - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ещё надо всё-таки представить Фраучи к званию генерал-майора. Он давно заслужил, а я всё забываю. ГРУ свою службу исправно знают, причём без надрыва и геройских подвигов, а это говорит о большом профессионализме.
Кстати, надо ещё спросить у Фраучи, как там дела у Судоплатова и с французскими и немецкими заводами, которые, как мне помнится, уже должны были взлететь на воздух? Может, поэтому они и забегали? Надо уточнять. Хотя я об этом уже узнал бы.
Ну ничего. Сейчас вот с обедом закончу, а там и поработаем.
Глава 12
Промышленный шпионаж
Как и в моём прошлом мире, основу промышленного могущества Российской империи здесь составляет электроэнергия, а именно кристаллы Вернадского, благодаря которым мы можем, например, обходиться без кабеля. Благодаря этому экономится большое количество меди, алюминия и человеческих сил. Разумеется, без гидроэлектростанций мы обходиться не сможем, но тем не менее бюджет экономит огромные деньги.
Я пару раз видел кристалл Вернадского — чёрный, здоровенный, величиной с кулак. По заверениям учёных и инженеров, такой кристалл может работать от 5 до 10 лет. На западе есть аналоги, но тамошние кристаллы не обладают такой сверхпроводимостью, служат от силы полгода и полностью заменить электрические провода на больших расстояниях не в состоянии.
Всё же большую роль сыграл Байкал, очень уж он глубокий и давление в самой глубокой точке самое подходящее. А также чистота воды даёт исключительное качество кристаллов.
Бытует мнение, что более качественные кристаллы, как ни странно, можно создать в космосе за счёт некой обратной силы вакуума. В тонкости я не давался, но о космосе пока рано думать.
Естественно, что озеро Байкал и наши кристаллы давно привлекают внимание наших злопыхателей. Казаки, которые осуществляют охрану внешних рубежей на подступах к предприятиям по производству кристаллов, частенько отлавливают там то заблудившихся дипломатов, то журналистов, то заплутавших грибников. Особо не зверствуют, но и не церемонятся.
Читал как-то ноту протеста, которая была заявлена британским правительством к нашему послу в Лондоне. Тема ноты была следующая: казаки выпороли одного из английских дипломатов, который случайно забрёл аж к самому Байкалу.
Предшественник Пылаева, что был на тот момент Министром иностранных дел, ответил, что казаки, проживающие на территории Байкала, народ дремучий и в дипломатических паспортах не разбираются, но при этом имеют чёткие инструкции, как действовать с иностранными нарушителями. И что такое дипломатический иммунитет тоже не понимают. Так что, если английский дипломат захочет пойти снова с ружьишком на охоту, то пусть ставит в известность местные власти. И охота состоится, и его не выпорют.
Те самые маячки, которые наш институт погоды разрабатывал в качестве мощнейшего оружия, представляли с собой всё те же самые кристаллы Вернадского, только расколотые на несколько частей. По крайней мере, иного отличия я не обнаружил. И вся суть их была как раз в том, чтобы создать в лабораторных условиях нужное давление и определить пиковую точку, куда и будет направлено излучение, вызывающее сильнейшие атмосферные перепады.
Глядя на сам маяк, я испытывал разве что недоумение. Разбитый на несколько частей кристалл и самая простая лампочка Ильича в комплекте. Казалось бы, ничего сложного, на первый взгляд, но я так и не понял, как это работает. Так что изобретение, наверное, гениальное в своей простоте.
Гением, к слову, оказался не учёный со степенями, а простой обычный лаборант Иосиф Громов. К легендарному пилоту Громову он отношения не имеет, а в синоптики подался в многом из-за фамилии. Хотел узнать природу того явления, что дало имя его роду.
Лаборанта, благодаря моей протекции, сделали полноправным научным сотрудником, присвоили ему учёную степень магистра, а я соизволил наградить его сразу орденом Владимира третьей степени, хоть этот орден и был слишком высокий, не то что для простого лаборанта, но даже для доктора наук. И теперь Иосиф Громов занимается исключительно собственными научными изысканиями. Правда, к сожалению, к организационной работе он оказался абсолютно не пригоден, поэтому не подойдёт на пост ни заведующего лабораторией, ни начальника отдела.
Стать преподавателем он тоже не пожелал, поэтому хоть Громов и получил звание коллежского асессора, минуя все остальные чины, но выше надворного советника пока не тянет. Ну ничего парень молодой, может и наберётся опыта. А если сделает ещё что-то подобное, так я его, глядишь, сделаю канцлером Российской империи и лично вручу орден Андрея Первозванного.
Ну ладно, отвлёкся.
Погодники научились создавать маячки по пять штук за раз. Это конечно очень хорошо, но появилась другая проблема, а именно соблюдение секретности. И вроде бы лаборатория, где производились маячки, была под специальной охраной и люди, имеющие доступ к главному оружию Российской империи, были проверены. Но всё-таки нашлась-таки паршивая овца в стаде.
И вот прямо во время совещания, которое я проводил с нашими военными, в мой кабинет летел перепуганный секретарь. Обычно за ним такого не водилось, а тут как с цепи сорвался. Даже в спокойных условиях он стучался и засовывал голову в дверь, (так и не смог отучить его от этой дурной привычки), а тут ворвался, как вихрь.
— В-ваше Величество, телефона! — заикаясь произнёс секретарь.
— Что телефона? Телефона, телефона, чукча кушать хочет, — рыкнул я, вспоминая один бородатый анекдот из моего времени.
Всё-таки секретарь отвлекал всех участников совещания от довольно важного вопроса.
— Нет, Ваше Величество, — взял в себя в руки секретарь. — Не чукча, а его превосходительство Мезинцев Владимир Викторович изволил кричать и просил вас к телефону. Говорит, очень срочно и секретно.
Это что ещё за заявочки такие? — мысленно разозлился я.
Но если Мезинцев забылся настолько, значит что-то и вправду серьёзное случилось.
Спешно кивнув генералам, чтобы они продолжали совещание без меня, я вышел в комнату отдыха, где у меня располагался ещё один телефонный аппарат. Подняв трубку, услышал на том конце провода тяжёлое дыхание начальника Комитета Государственной Безопасности. Спросил:
— Владимир Викторович, что у вас случилось? Отыскали бомбу, что заложили под Зимним дворцом? Или группу Судоплатова арестовали?
Я уже внутренне подготовился к самым худшим новостям, но всё оказалось гораздо серьёзнее.
— Ваше Величество, только что сообщили, что из Института Погоды похищен один из наших магических маячков, — доложл он.
Я сделал небольшую паузу и набрал полную грудь воздуха. Надо успокоиться.
— Похититель известен? — спросил я.
— Так точно. Похищение совершил начальник лаборатории Чайкин.
Главное, что не Буревестников, — отчего-то подумал я.
— Похищение произошло вчера. Сам Чайкин не вышел на службу. Забеспокоились, принялись его разыскивать. Взломали дверь служебной квартиры и обнаружили, что хозяин покончил с собой, оставив предсмертную записку.
Я, уже предчувствуя интересные новости, решил усесться на подставленную рядом табуретку и, сделав очередной вдох, принялся слушать дальше.
Тем временем Мезинцев зачитал записку:
'Оружие такой разрушительной силы не может принадлежать только одному государству, потому что тогда это государство станет господствовать во всем мире. Мой долг, как учёного, поделиться технологией со всем цивилизованным миром, и обезопасить это самый мир.
То, что было устроено в портах Германии и Франции, не просто бесчеловечно. Это как избиение детей. Если у других стран не будет достойной защиты и аргумента на нашу агрессию, я боюсь представить, во что может превратиться мир в будущем.
Но как подданный Российской империи и как человек, который относится с огромным уважением к своему императору и своей стране, я сам вынес себе смертный приговор за своё предательство.
С уважением и скорбью, Леонид Чайкин.
PS: ещё раз говорю, я очень уважаю нашего императора, и он пока что показал себя только с лучшей стороны. Но он ещё молод. И впереди у него ещё много лет правления. И, коль он в столь раннем возрасте решился на такой страшный поступок против врага… Понимаю, то, что он сделал, было необходимостью. Но я хочу, чтобы император моей великой страны был ещё так же велик в своей гуманности. Иначе просто нельзя'.
Хотелось ругаться, причем очень грязно, но я сдержал порыв. Это мы ещё за разработку атомной бомбы не взялись, посмотрел бы как он тогда бы запел. А ведь картина повторяется, как в США, когда учёные,
