Читаем без скачивания Тайник в Балатонфюреде - Александр Валерьевич Усовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хм, экий ты упёртый дядька… Ладно, хочешь быть в стороне — будь, это твоё дело… Не будем настаивать — в конце концов, каждый сам выбирает свою дорогу.
— Спасибо, господин Биро, за то, что согласились со мной встретиться. Было очень приятно поговорить с вами. Нечасто сегодня найдешь в Будапеште человека, так свободно говорящего по-русски. — помолчал мгновение, и добавил, вложив в свои слова максимум возможного сарказма: — Убили вашего друга — и вы даже не хотите узнать, кто это сделал и за что… Странное у вас понятие дружбы, вы уж меня простите…
Никакой реакции! Офигеть… Другой бы на его месте ну как минимум вспыхнул бы — а этот ничего, портфель зачем-то открыл, копается в нём… Нет, не понять мне венгров!
Господин Биро достал из портфеля ослепительно белую папку, и, протянув её Одиссею, ровным голосом произнёс:
— Здесь запрос Лайоша в Верховный суд. И все остальные бумаги для снятия с него судимости. — Но стоило Одиссею протянуть руку, чтобы взять эту папку — господин Биро тут же вновь засунул её в портфель, застегнул замок и произнес все тем же бесстрастным голосом: — Впрочем, вам это ничего не даст. До свидания, господин Белосельский, приятного вам отдыха в Будапеште!
Развернулся и пошёл к трамвайной остановке — оставив Одиссея стоять у входа в «Макдональдс» дурак дураком… Нет, но это просто финиш! Убили его лучшего друга, с которым он вместе служил — а ему хоть бы хны! Что за люди эти мадьяры… Ладно, делать нечего — надо ехать домой, уже восьмой час, вечерний Будапешт, конечно, штука любопытная, но он за сегодняшний день устал, как собака, и сейчас у него единственное желание — доехать до уютного пансионата «Bai» и упасть в койку…
Но осуществить это своё желание Одиссею не удалось.
Когда он добрался до улицы Вешшелени, на которой располагался пансионат — уже смеркалось, улочки Пештэржебета были пустынны, лишь изредка по ним пролетали редкие машины. Одиссей оглянулся вокруг — вместе с ним на трамвайной остановке сошли две весьма экстравагантно одетые девахи старшего школьного возраста и невзрачный мужичонка лет пятидесяти — и двинулся к месту временной дислокации. Но когда он уже подошёл к воротам пансионата и протянул руку к звонку — то почувствовал, как в спину ему упёрлось что-то твёрдое, имеющее до крайности неприятное сходство со стволом пистолета, и чей-то тихий, но весьма уверенный голос произнёс:
— Не спешите, господин Белосельский. Думаю, нам есть о чём поговорить…
Глава третья
«Этого не может быть!» — единственная фраза, которая вертелась в мозгу. Но вчерашняя смерть отставного полковника Темешвари придавала рассказу этого загадочного «просто Зорана», как он сам себя отрекомендовал — необходимую достоверность. Да, за попытку поделиться ТАКОЙ информацией убивают влёгкую, даже не задумываясь…
— Извините, Зоран, но у меня есть к вам пару не совсем приятных вопросов. Вы позволите вам их задать? — Одиссей налил собеседнику грамм тридцать «беловежской», захваченной из «дьюти-фри» ещё в Домачево, на всякий случай — и оказавшейся как нельзя кстати в сложившейся ситуации.
Сидящий напротив Одиссея давешний «невзрачный мужичонка» кивнул.
— Вапяйте. — и, подняв рюмку с тёмно-янтарной жидкостью, прежде чем выпить — с видимым удовольствием вдохнул аромат благородного напитка.
— Зачем вам это?
Собеседник Одиссея, не торопясь, одним махом опрокинул в себя рюмку с настойкой, смачно выдохнул, не спеша, положил на кусочек хлеба ломтик копчёного сала (домашнего копчения — спасибо маме!), закусил — и лишь потом, кивнув, ответил Одиссею:
— Я понимаю ваши сомнения. Вам кажется, что у меня нет причин доводить до русских эту информацию. Я отлично устроен, немало получаю, ещё больше имею возможность прикарманить — и в свете всего этого мой шаг кажется вам идиотским. Так?
Одиссей отрицательно покачал головой.
— Отнюдь. За свою жизнь я встречал немало людей, действующих из соображений, не связанных с материальным интересом. Но именно вы — чем вы руководствовались, принимая своё решение? Мне важна ваша мотивация…
Зоран кивнул.
— Я понял. Тогда придется начать с начала — вы не возражаете?
Одиссей про себя подумал, что уже десятый час, что он на ногах с семи утра, проделал немалый путь и что ему чертовски хочется спать — но ситуация слишком серьезная, а информация этого Зорана — слишком важная, чтобы возражать.
— Нисколько. Выслушаю с удовольствием.
Зоран улыбнулся.
— Насчет удовольствия — сомневаюсь. Вы сегодня вымотались донельзя, и единственное, что вам сейчас хочется — это спать. Но поверьте — мой рассказ стоит того, чтобы его выслушать.
— Гут. Я весь внимание.
— По национальности я серб — родом из Воеводины, поэтому свободно говорю по-венгерски[24]. Учился в Высшей комсомольской школе в Москве, поэтому так же свободно говорю по-русски. Когда-то давно у меня были политические убеждения, а ещё раньше — идеалы. — Зоран грустно улыбнулся. — Десять лет назад мне предложили — причем за очень неплохие деньги — принять участие в подготовке свержения Слободана Милошевича. Тогда я был большой демократ — и поэтому согласился, и даже не из-за денег, а потому, что считал Милошевича главным виновником гибели Югославии. Причем я не могу сказать, что оправданием этого моего идиотизма служила молодость — увы, мне уже тогда было за сорок. Андрей, не отвлекайтесь, наливайте — этот ваш бренди чертовски хорош! — Одиссей тут же налил в рюмку собеседника добрую порцию «беловежской». Тот поднял ёмкость, полюбовался, как играет напиток на свету — и, очень по-русски выдохнув, вылил в себя живительную влагу одним хорошим глотком. Хрустнул маринованным огурчиком, блаженно улыбнулся — и продолжил: — Я знал, что нанимают меня американцы, но не придавал этому ровно никакого значения — думал, что не важно, на чьи деньги мы свергнем Милошевича, главное — это свалить этого негодяя. А дальше… А дальше всё будет чрезвычайно хорошо! В Сербии установится демократия, и мы войдем в дружную семью европейских народов — чтобы зажить, наконец, по-человечески. Надеюсь, вы не считаете меня полным идиотом?
Одиссей грустно улыбнулся.
— В своё время я был таким же… демократом.
— Значит, вы меня понимаете. Мы свергли Милошевича — это оказалось удивительно лёгким делом — и меня, как одного из наиболее отличившихся «свергателей», пригласили на стажировку в Йель. Это в
