Читаем без скачивания Не русские идут - Василий Головачев

Гордей последовал за ней.

– Надеюсь, они не входят в число ваших друзей?

– Нет-нет, – торопливо сказала она.

– Чего они хотели?

– Так… ничего.

– Понятно. Почему же вы не крикнули, не позвали на помощь? Испугались?

– Нет, я таких не боюсь. Боги их накажут.

– Боги? – поднял брови Гордей. – Вы верующая?

– Я почитаю славянских богов.

– Язычница, значит?

– Нет, не язычница. – Она остановилась у двери крайнего подъезда; дом был тот же самый, где группа Буй-Тура имела конспиративную квартиру, и он подивился такому совпадению. – Извините, я дошла. Благодарю за помощь.

– Как тебя зовут? – перешёл на «ты» Буй-Тур, зная, что все старые славяне не употребляли местоимение «вы».

Брови девушки изогнулись.

– Аглая. Вы… ты тоже из наших?

Буй-Тур хотел отшутиться, спросить, кого она относит к «нашим», но вместо этого сказал:

– Из ваших. Меня зовут Гордей… Миронович. В следующий раз не стесняйся, зови на помощь во весь голос. Такой отморозок, – он кивнул на арку, – мог запросто пырнуть ножом.

– Хорошо. – Девушка кивнула и скрылась за дверью подъезда.

Буй-Тур постоял немного, задумчиво склонив голову набок, потом неторопливо побрёл обратно, вспоминая лицо новой знакомой с необычным именем Аглая, её жесты, фигурку, голос. Красавицей назвать её было нельзя, но что-то в ней крылось, притягивающее взор, вызывающее желание продлить знакомство, и сердце невольно «оглядывалось», огорчённое слишком кратким визуальным контактом.

Хулиганы, напавшие на Аглаю, уже ретировались, впечатлённые аргументацией Буй-Тура. Не встретились они и на улице, решив не испытывать судьбу. Гордей даже испытал лёгкое разочарование, предполагая, что пара наглецов попытается отомстить ему каким-нибудь образом. Однако мстить они не стали.

В гостиницу он вернулся в начале первого, постоял под душем, глотнул минералки и блаженно вытянулся на чистой кровати. Перед глазами проплыло милое, простодушно-удивлённое лицо Аглаи, её тёплые карие глаза, и он уснул.

На следующее утро группа приступила к выполнению своих обязанностей.

В десять часов утра в главном зале института состоялось открытие конференции, на котором официальную речь произнёс недавно избранный мэр Санкт-Петербурга Голицын. После этого начались выступления прибывших на форум историков, археологов, эзотериков и учёных в разных областях науки. Были и физики, и психологи, и астрономы, изучающие феномен развития и угасания на Земле древних цивилизаций.

Толкнул речь и настоятель Русской Неохристианской Церкви Лукьяневский, громадный, толстый, с бородой, колечком соединявшейся с усами, похожий на древнего монгольского божка У-хууна. У него была большая круглая голова, волосы ёжиком, обрюзгшее лицо и маленькие, блеклые, водянистые глазки.

Буй-Тура он не заинтересовал. Несмотря на принадлежность этого «церковного деятеля» к Союзу тайных Орденов, ничего значительного и опасного внутри него не просматривалось. Он верой и правдой, в силу своего понимания, служил жрецу Акуму и не жаждал выйти в мировые лидеры. Возможно даже, что он был зомбирован подручными лорда, как и многие политические деятели Европы.

Зато Отто Мандель, посланец финской епархии Православной Церкви, и он же – магистр ордена Раздела, произвёл на Буй-Тура неизгладимое впечатление.

Во-первых, магистр был молод, ощутимо силён, ходил упруго, как спортсмен-гимнаст, и мгновенно реагировал на любой заинтересованный взгляд. Во всяком случае, он сразу оглянулся на Гордея, когда тот обратил на «финна» внимание.

Взгляд у Манделя был умный, острый, оценивающий и вспыхивал иронией, словно он абсолютно точно знал, кто такой Буй-Тур и что здесь делает.

Во-вторых, посланец Акума был опасен. От него исходила волна безграничной уверенности в себе и жестокой целенаправленной воли. Магом, по информации Буй-Тура, он не являлся, однако был учеником Акума и скорее всего владел кое-какими элементами нейролингвистического программирования, что почти ничем не отличалось от мысленно-вербального магического оперирования.

К обеду бойцы Буй-Тура установили наблюдение за всеми возможными источниками провокационных акций.

Их оказалось шесть. Самыми опасными среди них были магистр Мандель и корреспондент газеты «Европейский вестник» литовец Канчельскис, известный своими эпатажными выступлениями и злобными репортажами, в которых почти не встречалось объективных оценок происходящего.

Манделя взял под наблюдение Буй-Тур.

Лукьяневского начал «пасти» Борис.

Канчельскиса поручили Нику, хорошо знавшему литовский язык и методы работы провокаторов, каким и являлся на самом деле Зигфрид Канчельскис.

Форум между тем продолжался.

Наиболее интересными оказались доклады русских полярников во главе с академиком Ченгаровым, открывших на дне Северного Ледовитого океана развалины древнего города: обработанные гладкие прямоугольные плиты и блоки. Кроме как легендарной Гиперборее, город этот никому больше принадлежать не мог.

В дополнение к этому открытию прозвучало сообщение археологов об открытии на Земле Франца-Иосифа экспедицией Академии наук следов поселений десятитысячелетнего возраста.

Но самым сенсационным явилось короткое сообщение известного исследователя русского Севера, историка, этнографа и археолога Вишневского, работающего в Красноярском институте историко-архивных исследований. Ссылаясь на своих коллег из геологического института, Вишневский заявил о находке необычного физического объекта на Чукотке, в районе посёлка Энурмино, названного водяной Опухолью. По мысли Вишневского, Опухоль представляла собой продукт деятельности древних арктов, сохранившийся со времён погружения остатков Гипербореи на дно океана.

Буй-Тур, точно знавший, что водяные Опухоли – продукт эксперимента Тивела в пещерах Гренландии, тут же сообщил о докладе Белогору, предположив, что произошла утечка информации. И не ошибся.

– Да, проворонили, – согласился князь. – Наши люди не проверили информативную ёмкость докладов. С другой стороны, миру уже известен феномен Опухолей, поэтому ничего особенного не произошло. У вас появилась возможность оценить интерес к Вишневскому тех деятелей, которых мы знаем как пособников Акума и Тивела. Вишневского возьмите под плотный контроль. Не исключено, что Лукьяневский или Мандель захотят узнать больше.

– Возьмём, – пообещал Буй-Тур.

После обеда он пошёл на очередное слушание и на лестнице нос к носу столкнулся с девушкой, которой вчера вечером помог избавиться от пары грабителей.

– Аглая? – не поверил он. – Здравствуй.

– Ой, это вы? – ответно удивилась она. – Гордей Миронович?

– У тебя хорошая память. Но ведь мы уже были на «ты», помнится мне.

– Я растерялась просто, – смутилась девушка. – А что ты здесь делаешь?

– Тот же вопрос я хотел задать тебе.

– Я участница конференции, готовлю выступление.

– Вот как? А по возрасту ты должна учиться в школе.

– Мне уже девятнадцать, я учусь на втором курсе Московского инженерно-физического института.

Буй-Тур хмыкнул, озадаченный известием.

– Раньше я угадывал возраст людей безошибочно. Каким же образом физика и Гиперборея уживаются в одном сосуде?

– Мой папа возглавляет Общество по изучению гиперборейского наследства, я ему помогаю.

– Ни разу не слышал о таком Обществе. А кто твой папа?

– Доктор исторических наук, работает старшим научным сотрудником историко-архивного института.

Буй-Тур напряг память.

– Гамаюн Антон Анурьевич?

Роскошные ресницы Аглаи сделали взмах.

– Ты его знаешь?

Гордей рассмеялся.

– Запомнил фамилию, редкая и необычная.

– Мой дед – старовер, на Севере живёт, на Кольском полуострове. А его дед из переселенцев, хотя это и не нация. Извини, мне нужно идти, скоро выступаю.

– Иди, конечно. – Буй-Тур спохватился. – А что ты вечером делаешь? Может, посидим здесь в кафе? Расскажешь о своей работе.

– Разве ты не будешь на моём выступлении?

– Не знаю, если работа позволит.

– Значит, ты не докладчик?

– Я защитник, – серьёзно сказал Буй-Тур. – Но ты меня заинтересовала. Как называется твой доклад?

– «Россия – душа Мира».

– О! – Гордей с любопытством посмотрел на строгое лицо девушки, на котором проступило выражение сосредоточенности. – Не боишься, что найдутся оппоненты и обольют грязью?

– Не боюсь! – Брови Аглаи сдвинулись. – Россия действительно душа Мира, его надежда и опора. Мы, живущие на её святой земле, всегда в поиске: истины, правды, справедливости и лучшей жизни. Наше время – вечность! Наши пределы – Вселенная!

– Ух, ты! – добродушно крякнул Буй-Тур, погладив ладонью затылок. – Глобально мыслишь!

– Ты против?

– Ни в коей мере.

Лицо Аглаи просияло; было видно, что она очень искренний и простодушный человек.