Читаем без скачивания Джихан-2 - Александр Петров

Мне вдруг стало страшно. Не хватало, чтобы папу прокляли в церкви. Но пьяному море по колено. Папа достал из сумки расползшуюся пластиковую папку, в которой оказались листы бумаги, заполненные рядами четких и правильных букв. Должно быть текст бы напечатан в те времена, когда еще работали компьютеры. Отец перелистнул изрядное количество страниц и начал заплетающимся языком:

"… Весна того года была на удивление дружной и скоротечной. В апреле стало по летнему жарко. Воскресным днем я валялся в ванной, изнывая от жары, как вдруг позвонил Василий. Я вылез из воды и оставляя мокрые следы на линолеуме, подошел к телефону.

— Привет Волчара, — приветствовал он меня. — Как жизнь?

— Плавлюсь, — ответил я. — Хотел в этом году кондиционер поставить, но вот не успел. Жара опередила.

— Можешь не тратится, — сказал он мрачно.

— А что так? — поинтересовался я. — Завтра конец света?

— Типа того, — ответил он. — Вот, послушай.

В трубке что-то зашипело, и на фоне помех вдруг раздался сигнал, похожий на незатейливую и печальную мелодию отбоя исполняемую на горне.

Мне почему-то вдруг стало безумно жаль себя. Вдруг отчетливо прорезали звуки, на которые на обращал внимания: шелест шин по асфальту, чирикание птиц, детские голоса. Сквозняк, который весело раскачивал занавески, показался ледяным арктическим вихрем.

— Что, учишься играть на трубе? — попытался пошутить я.

— Этот сигнал неделю назад назад поймали в Павлово, а вчера у нас в Троицке. Сегодня он опять повторился. Я прокрутил его тебе ускоренным в 10 тысяч раз. Биологи в шоке от падения активности митохондрий. Шеф приказал убрать с сайта данные по геомагнитному фону. А что по твоей части?

— Мы же надомники-лохотронщики, лженаукой занимаемся, — не удержался я, напомнив кандидату наук его наезды. Но преодолев себя, ответил по существу: — Второй день мои датчики поля ловят скачок потенциала. Происходит это примерно в одно и тоже время, примерно в 12 часов дня. Что-то около 11 часов 55 минут вчера и 11 часов 57 минут сегодня.

— И ты… — выдохнул в трубку Громов. — Судный день пришел…"

— Андрей Сергеевич, — прервал папу князь, кое-как оправясь от шока. — Людям не интересно. Ты своими словами. И не так издалека. Иначе мы тебя до утра слушать будем.

Папа и сам, похоже, понял, что наделал. Он публично читал сверхсекретный документ из спецхрана, взятый им для проработки экспедиции в Мертвый Город. Документ, в котором черным по-белому написано, что никакой Иван Волков не пророк, не избранник Божий. И все было совсем не так, как пишет Преподобная. Отец даже протрезвел от испуга.

Но он сообразил, что показать страх и досаду — верная дорога к церковной анафеме. Князь, вопреки обыкновению, дал ему дельный совет.

Папа не спеша поднялся, сунул рукопись в сумку и продолжил импровизируя на ходу и подделываясь под церковного проповедника:

— Божии мельницы мелют медленно. Оттого, после неслышного людям трубного гласа прошло еще четыре месяца, прежде, чем беда предстала во всем своем безобразии. В один день 13 августа, плоды земные, скотина и птица налились ядом, от которого вымерли целые сельские регионы. Бедствие почти не коснулось Москвы. После случаев отравления продуктами с рынка, город перешел на свои складские запасы. В городе исчезли бродячие кошки и собаки, звери в зоопарке впали в спячку. К началу октября, синдром Х перекинулся на людей.

Улицы понемногу опустели, движение на дорогах почти прекратилось. Из общественного транспорта осталось только метро, да и то оно ходило с большими перерывами. Правительство разбежалось и сгинуло. Власть перешла к военным и милицейским, которые жестоко подавляли малейшие проявления недовольства, грабили, насиловали и убивали жителей. Деньги были отменены. Люди работали за паек, убирая трупы с улиц и очищая от мертвых дома.

С каждым днем становилось яснее, что город вымрет до последнего человека. На выездах появились блокпосты, которые не давали уйти из столицы. Волков и его люди не хотели погибать посреди холодного бетона и асфальта. Они стали готовить побег: собрали оружие, инструменты, подготовили транспорт.

За Пророком следила группа тайного сыска, а один из агентов был внедрен как его ученик и последователь. Дальше вы все знаете. После предательства и попытки убийства, гнев Пророка был ужасен.

Ночь Огня уничтожила многих причастных. Но некоторые из них выжили. Им в руки попали запасы микропористого стекла, джаггернауты и заряды к ним, переносные и стационарные биогенераторы. Они укрылись в подземельях, где больше не ходили поезда и пережили то самое страшное время, когда всю землю окутала смерть.

— Это мы знаем, — недовольно заметил Юрий Дуболомов, который протолкался к самому огню. — Ты, архивариус, нам обьясни, отчего мы остались нормальными, а они в метре своей в вампиров превратились.

— Они не вампиры в научном смысле этого слова. Они не пьют кровь, — возразил отец.

— А чего же они такие, эти метростроевские, — нетерпеливо напомнил Дуболомов — средний.

— Чтобы выжить, они использовали «светлячки», мобильные генераторы, которые давали энергию, близкую к той, что была на поверхности Земли раньше. А наши предки усиливали генераторами собственный потенциал и приспосабливались к изменениям. Когда все прошло, новая энергетика Земли стала губительной для тех, кто пережил катастрофу под землей. Но излучение с поверхности все равно медленно проникает туда, в тоннели и на станции, превращая жителей метро в осклизлые мешки с дерьмом. Оттого они делают свои эмиттеры биополя все более, более мощными и высасывают жизнь из пленников. Их генераторы хоть дают возможность существования, все равно это подделка. Чтобы жить, вампир должен подпитываться от живой плоти.

Ответом отцу был тяжелый вздох.

— Насосавшийся энергии немертвый похож на человека. Вы можете не почувствовать разницы. Но стоит ему взглянуть вам в глаза, вы не сможете сопротивляться и позволите жизни уйти из вас до последней капли. Жертвы вампиров умирают медленно и мучительно при симптомах общего обескровливания. Без жизненной энергии кровь густеет и не может двигаться в капиллярах и мелких сосудах.

— Как же убить гадов, наука? — спросило сразу несколько голосов. — Светом? Чесноком? Серебром?

— Я вас уверяю, что вопреки суевериям, вампиры не боятся солнечного света. Под прикрытием сильного стазисного поля, вампир прекрасно чувствует себя при любой освещенности.

— Мы лет семь тому мартвяка метростроевского споймали. Так он на рассвете за пять минут в осклизлую жижу превратился. Как же так? — спросил немолодой военный.

— Я помню, — ответил отец. — Мы его ночью взяли в плен и несли до утра, чтобы целым доставить для опытов. С него капала разлагающаяся плоть, он выл от боли, но всеже оставался живым. Но с восходом солнца, энергетика местности из почти нейтральной стала активной, яньской. И бедолага растекся, несмотря на то, что мы его изо всех сил накрывали от света.

— Так оне енергии ентой боятся?

— Верно, — сказал отец. — А энергию эту накапливает дерево, лук, чеснок. Боятся вампиры и самогона, особенно если настоять его на ядреном чесноке. Если немертвый подойдет, лучше всего облиться из фляжки, которая должна быть у каждого под рукой…"

Эндфилд остановился, собираясь с мыслями и снова стал печатать.

"Тут все пропало. Какое-то время меня преследовали чудовищные глюки, когда оставаясь мальчик Данькой, я вдруг оказывался перед пультом управления капсулой, то нырял в темно-красную глубину женской утробы, слушая стук материнского сердца. Через мгновение, а может минуту или час все успокоилось. Я отметил, что это сработала контрольная программа, которая давала возможность просматривать только значимые участки воспоминаний. Когда тьма разошлась, стоял яркий день.

Сентябрьское солнце прошло точку кульминации и клонилось к закату. Его лучи утратили летнюю жгучесть, но давали тепло, хотя в тени было прохладно. Скрипели колеса и мерно тюкала копытами Маруська. После Покрова местность изменилась. Лес поредел, отодвинулся от дороги, появились обширные луга. Бесконечная дорога, поросшая травой и стала видна до горизонта. Впереди двигались конные разведчики, следом за ними тяжело шагала пехота. Князева дружина в броне двигалась впереди нас.

Я сидел рядом с отцом и через его плечо наблюдал, как тот, старательно выводит в большой черной тетради, с желтыми от времени страницами "в лето 2638".

— Ты не устал? — спросил он, виновато посмотев на меня. — Третий день. И зачем я тебя с собой взял?

— Мне интересно, папа.

— Интересно, — ворчливо говорит отец. — В старых книгах написано, что до Мертвого города можно было доехать за четыре часа.

— Иди ты, — удивился дядя Федор. — Это как же надо ехать. У моей кобылы ноги бы отвалились так бежать.