Читаем без скачивания Дети Понедельника - М. Хмелинина

- А я, кажется, понимаю, - сообщила ему Марион. Она достала из ящика стола небольшой сверток и аккуратно развернула, стараясь не прикасаться к содержимому. В свертке обнаружился подсохший шоколадный пряник из тех, что продавались в ларьке через дорогу. - Взгляните на это при помощи магии, - посоветовала она, опуская пряник на стол.

Шеллерман достал палочку, сотворил заклинание "Сквозь стенку вижу!" и ахнул:

- Чтоб мне пропасть! Да ведь это не то, что есть, - в руки брать опасно!

- Вот-вот, - согласно кивнула профессор МакДугл, заворачивая злополучный пряник в бумагу и пряча обратно в стол. - А они это едят. Каждый день, между прочим, потому что больше здесь купить нечего. Думаю, их желудкам, закаленным подобной пищей, и более серьезные яды не страшны!

От очередного очень важного документа Шеллермана отвлек необычный шум: пронзительные детские вопли. Профессор продолжал напряженно прислушиваться, когда в коридоре на пол что-то грохнуло и раздался обиженный рев. "Опять какая-нибудь студентка приволокла с собой своих сопляков, - раздраженно подумал профессор и рывком отодвинулся от стола, - как та ненормальная, с факультета психомагии, которая таскала своего трехмесячного отпрыска даже на экзамены!"

Он поднялся и вышел в коридор, намереваясь высказать нерадивой мамаше, не следящей за своими чадами. То, что он увидел, потрясло даже его богатое воображение: семеро девчонок разного возраста, мал мала меньше, безобразничали в свое удовольствие. Двое старших - одна лет семи, вторая - на год или полтора младше - увлеченно рисовали фломастерами на расписании, споря по ходу творчества - пририсовывать коняшке зеленую гриву или оранжевую. Близняшки лет четырех с визгом гонялись друг за другом с громадными надувными молотками; яркие, в красную и синюю полоску молотки были больше, чем их счастливые обладательницы. Трехлетняя малявка сосредоточенно ковыряла совочком кучку земли, высыпавшуюся из опрокинутого цветочного горшка, и ссыпала землю в кармашки передника своей двухлетней сестренки. Самая маленькая, которой не было еще и года, сидела в коляске посередине коридора и от души верещала - просто так, для порядка. Мамаш этих шумных чад поблизости не наблюдалось. Шеллерман растерянно озирался, пытаясь сообразить, что делать и где искать родителей юных беспризорниц.

- Господи, опять детсад! - тяжело вздохнула за его спиной Саша, появившаяся на шум из кабинета. - Просто караул!

В этот момент в коридоре появилась женщина. Шеллерман ее узнал - это была Элла Эдуардовна, главный бухгалтер Академии. Женщина решительным шагом направилась к детям:

- Дети, пора ехать домой на обед! Ариадна! Доротея! А ну, марш от расписания! Жильберта! Сейчас же прекрати лупить по голове Альберту! Альберта, тебя это тоже касается! Инесса, что ты делаешь, ты вся испачкалась! И испачкала передник Лауры, гадкая девчонка! Калерия, замолчи немедленно! Прекратите орать! - Элла Эдуардовна оделила старших девочек подзатыльниками, отняла у двойняшек молотки, выпустив из них воздух, подняла на ноги девочку с совком, наградив ее шлепком, вытряхнула из кармашков передника другой дочки землю и сунула соску в рот младшей. Затем она взялась за ручку коляски и тоном полководца воззвала к дочерям. - За мной, мои крошки! - после чего направилась к выходу, катя перед собой коляску. Остальные девочки с визгом, воплями и смехом побежали следом, попутно опрокинув скамью. По коридору пронесся порыв ветра - это присутствующие облегченно вздохнули:

- Слава Создателю!

Озадаченный профессор вернулся в кабинет и поинтересовался, глядя в пространство:

- И что же это было?

- Это Эллин выводок, - сообщила ему Нина. - Иногда она их всех приводит сюда, если, например, в садике карантин или еще что-нибудь.

- А почему именно сюда? - брюзгливо спросил Шеллерман. - Не самое лучшее место для шайки малолетних разбойниц!

- Почему это? - фыркнула Нина. - Здесь же столько бесплатных нянек! И куча интересных игрушек! - она продемонстрировала профессору дырокол со снятым донышком, разрисованный белыми пятнами, с привязанной к нему бечевкой. - Вот это - собачка Тузик! Сегодня еще повезло, они всего два часа тут были. А завтра на целый день придут!

Хьюго и Марион обреченно переглянулись и, не сговариваясь, стали прятать в тумбочки ручки, карандаши и бланки документов.

- Правильно, - кивнула Майя и тоже сгребла со стола свое имущество и ссыпала в ящик стола, - а то не досчитаетесь чего-нибудь!

Глава 6 Здравствуйте, я ваша тетя!…

Как и в любом вузе, в филиале Академии в том или ином виде велась воспитательная работа. В разное время воспитанием студентов пытались заниматься самые разные люди. Поскольку очень долго такой штатной единицы, как заместитель директора по воспитательной работе, не существовало вовсе, эта деятельность осуществлялась всеми подряд, спонтанно и по желанию. Зачастую процесс ограничивался пропеллером, вставленным в известное место какому-нибудь студиозу по тому или иному поводу, не говоря уже об участии высшего начальства. Но в один прекрасный день заведующих кафедрами осенило: негоже им самим водить студентов в кино и объяснять правила поведения в общественных местах. Надавили на шефа, который, видимо, по рассеянности, поддался. Была учреждена новая должность, и все вздохнули с облегчением. Как выяснилось, преждевременно.

Работа эта оказалась неблагодарной и крайне хлопотной. За каких-нибудь полгода на данном поприще себя попробовали как минимум пятеро. Особо запоминающимся оказался томный молодой человек по имени Деметрий Михайлович Лапотников. Он ходил в засаленном спортивном костюме с пришпиленным к куртке комсомольским значком, отращивал длинные ногти и имел привычку строить глазки хорошеньким мальчикам. Когда его, наконец, уволили, все сотрудники и многие студенты вздохнули с облегчением. Последней, кто занимал это место, была Любомира Прокофьевна Порывай. К ней особых претензий не было, но она вскоре ушла, посвятив себя музыке.

После этого должность оставалась вакантной до тех пор, пока не появилась незабвенная Брумгильда Леонардовна Зашибайло. И пошло - поехало!

Брумгильда Леонардовна дала прикурить всем, начиная от задохлика-первокурсника и заканчивая приходящей на час уборщицей. Академия занималась исключительно воспитательной работой в ущерб всему остальному. Еженедельные походы по музеям, театрам, паркам, мероприятия по озеленению города, уборке загородного участка Эдуарда Игнатьевича сотоварищи (правда, туда возили не студентов, а сотрудников, для обеспечения безопасности самого участка), поездки во все концы света, клубы, стенгазеты и художественная самодеятельность теперь имели высший приоритет.