Читаем без скачивания Байки о шпионах и разведчиках - Владимир Чекмарев

А с молодой баронессой император после этого случая иногда играл в шахматы, но, увы, все время проигрывал.

Вена

При Австрийском дворе тоже было немало недругов «мерзкого мезальянса», так называли этот брак ненавистники Бонапарта. Но там Анастасии и её напарнику по Вене князю Голицину было работать не в пример легче, чем в Париже. Мешали, правда, великосветские ухажеры из знатных и не очень родов, но их поделили между собой капитан фон Гетц и князь Голицин. Гетц вызывал на дуэль худородных, а князь — аристократов. Гетц отрубал своим противникам мочки ушей, а князь оставлял на щеках дуэлянтов крестообразный шрам, причем, дуэлируя с гвардейцами, князь восклицал, что бьется за «Прекрасную даму его души»!

В Вене даже появилось нечто моды на такие шрамы у бретеров. Князь Голицин изображал из себя в Вене жертву Петербургских придворных интриг, изгнанную то ли за роман с одной из Великих княгинь, то ли за тайную дуэль с одним из Великих князей, но при Венском дворе он прижился.

А баронесса Анастазия продолжала блистать в Венском свете и при дворе, поражая всех шикарными туалетами и умопомрачительными драгоценностями из древних развалин далеких Испанских колоний. Среди Венских модниц ходили сплетни что, что у провинциальной баронессы в гардеробе почти сто платьев, но досужие языки врали. В гардеробной зеленоглазой красавицы, было уже более двухсот платьев. Как говориться «Noblesse oblige».

Князь и баронесса получили секретное задание: изъять у маркиза де Тарси (из французских аристократов-эмигрантов) несколько неосторожных писем, написанных некогда совсем юной Марией-Луизой. Хитрый маркиз хранил свои архивы в огромном кабинете, до потолка заставленного бюро с сотнями ящичков. Когда провалилась затея с выкупом, в дело вступили женские чары. Баронесса Анастасия стала засыпать маркиза весьма смелыми куртуазными письмами, которые коварно надушила своими любимыми духами. Один из её калмыцких индейцев-охранников обладал воистину собачьим нюхом, и, проникнув в дом маркиза, который в это время находился в ложе Венской оперы в обществе баронессы, отважный урядник по запаху духов нашел именно то бюро, в котором хранилась любовная переписка, и изъял компрометирующие принцессу бумаги. Когда же маркиз на основании этих писем попытался подкатить к баронессе, она устроила жуткий скандал, объявив эти письма фальшивками (писала кстати эти письма фрау Кюн) и так застращала амурного маркиза, что он от греха подальше, уехал в город дождей и ростбифов, известный так же как Лондон.

Но внезапно над князем Голициным стали сгущаться тучи монаршего гнева, князь поцарапал на дуэли одного из младших адъютантов австрийского императора Франца II. Любой другой иностранец-эмигрант мог бы за это вылететь из Австрии, а то и в крепость загреметь, но Голицин входил в ближний круг баронессы Пфаннкюхен, которая, в свою очередь, входила в ближний круг эрцгерцогини Марии-Луизы, и император мудро свалил решение этой проблемы на свою вторую жену — Марию Терезу Каролину*. Во время малого утреннего приема императрица милостиво улыбнулась баронессе и пожурила девушку за то, что она не сдерживает своего пылкого поклонника. Конечно, это очень приятно, когда мужчина, обнажая шпагу, славит даму своего сердца, но сейчас уже далеко не те давние рыцарские времена, и хотя князь красавец. Но тут императрица заметила, что в зеленых глазах её собеседницы стоят слезы, и она явно хочет возразить, но не смеет. Получив разрешение говорить, баронесса весьма мило запунцовела, промокнула уголки глаз кружевным платочком, и срывающимся голоском поведала ошеломленной императрице фабулу и суть вопроса.

— Ваше Величество. Вовсе не из-за меня князь дерется с гвардейцами, и не меня он славит во время поединков, он мне как брат, и никак иначе. Он считает, что у гвардейцев может быть только одна Дама для поклонения, это Императрица, и поэтому он считает любой их флирт преступлением против своего кумира.

Тут уже императрица вспыхнула как маков цвет, а Анастасия продолжала говорить о том, как князь по-рыцарски предан Даме своей души и мечтает только об одной милости: носить под мундиром, на сердце, платок с вензелем императрицы. На этом разговор закончился, баронессу Мария Тереза отпустила милостивым кивком, и когда ей доложили об очередной дуэли князя с австрийским гвардейцем, она только грустно улыбнулась и прошептала: «Мой бедный рыцарь». И в этот же день подарила баронессе свой платок.

Вена. Призрак герцогини

Однажды баронесса идя по коридору ведущему к апартаментам эрц-герцогини Марии-Луизы, с удивлением услышала детский плач, пойдя на звук, Анастасия обнаружила в глубине эркера горько рыдающую молоденькую фрейлину, ее звали Аннике Генриеттой, она была незаконнорождённой дочерью, ныне покойного герцога, который успел ее пристроить на должность унтер-фюрерин в кайзерюнгмедель, (а практически старшей прислугой в крыле фрейлин). На беду Аннике, к ней стал приставать обер-камердинер и когда девушка с возмущением отвергла притязания старого ловеласа, то он стал ей изощренно вредить, ибо имел к этому все возможности. Баронесса вспомнила этого типа с масляными глазками, а так как в ее прелестной головке умещались досье на солидную часть Венских придворных и оный мышиный жеребчик в этот список входил, то Анастасии сразу вспомнился один из его придворных грешков и одна своеобразная черта характера… этот тип был жутко суеверен, суеверен настолько, что скупал у гадалок за золото, амулеты защищающие от потусторонних сил, причем золото на это не жалел, хотя и был весьма жаден. И из жадности проистекал его придворный грешок… обер-камердинер подворовывал в императорских винных погребах, куда имел служебный доступ бутылки старинных вин. Анастасия ненавидела несправедливость по отношению к слабым и она успокоив девочку, пообещала что этот мерзкий Гулон, больше ее беспокоить не будет.

Анастасия быстро сложила мозаику будущей операции возмездия, тем более под нее укладывались и суеверия наказуемого, и его походы в повалы Шёнбрунна и одна древняя легенда…

Много лет назад, ревнивый немолодой жених из императорской фамилии, замуровал в этих подземельях молодую герцогиню которая пыталась сбежать из под насильного венца к любимому, и с тех пор любителям подобных мезальянсов попадавшим в эти подвалы, являлся призрак брюнетки в красном платье, с зелеными как у кошки с глазами, с серебряным фонарем в руках, этот фонарь призрачная дама подносил к лицу несчастного, выясняя не мерзавец ли он. Еще очень к месту, один из вариантов легенды гласил, что несчастную не замуровали, а заколотили в винную бочку, которая до сих пор стоит в одном из дальних помещений винного погреба, но по любому встреча с призраком для лиц типа старого сластолюбца, должна была быть роковой и он явно об этом должен был знать.

Ну что же подумала Анастасия… Зеленые глаза в наличии имеются, из пары сотен платьев в моем гардеробе, красных найдется минимум дюжина, а черный парик, вообще не проблема. Ну ужо ты и получишь у меня старый сатир и по кошачьи зеленые глаза грозно сузились.

К операции был подключен «Ангелочек» Франц, паж императрицы, тайно влюбленный в баронессу Анастазию и готовый за нее, и в огонь, и в воду, и в любые таинственные подвалы

И вот настал роковой для обер-камердинера день. Он как раз нагрузив корзинку несколькими запылёнными бутылками Оттонеля 1647 года, в хорошем настроении семенил по коридору, как вдруг из бокового ответвления забрезжили белые блики света и оцепеневший любитель вина и юных дев, увидел женский силуэт в красном плате с фонарем излучающим мерцающий белый свет, и когда силуэт приблизился и камердинер увидел черные волосы и зеленые глаза, ноги его подкосились, корзина с вином и потайной фонарь выпали из его рук и он бессильно оперся спиной на стену. А призрак придвинув к застывшей жертве прекрасное лицо обрамленное черными локонами прошептал:

— "Это ты надругался над юной Этель фон Шпессарт и утопил ее в пруду несчастный?" -

— «Нет, я даже не знаю этого имени прохрипел несчастный обер»-

— «Ну сейчас узнаем врешь ты или нет несчастный»-произнесла призрачная герцогиня сверкнув зелеными глазами и обернувшись позвал громким шепотом: — «Этель иди сюда»-

Из мрака появился белый скелет и произнес нежным голоском, почему то перемежаемым похрюкиванием (Франц одетый в черное акробатическое трико разрисованное изображением костей, еле сдерживал смех):

— «Это не граф Рюккель, это другой негодяй, который хочет надругаться над тремя юными фрейлинами»-

— «Не-е-ет завизжал камер-юнкер, только над двумя и я ничего с ними еще не делал и вообще это была просто шутка»-

— «Так слушай мерзкий швайнебубель, если ты не только пальцем, а хотя бы злым словом тронешь хоть одну юную девицу, я навещу тебя той же ночью, где бы ты не скрывался. Ты понял швайнекерль?»- И рука призрака легла на плечо Обера, который с ужасом почувствовал ледяной холод, пронзивший его даже сквозь одежду