Читаем без скачивания Сюрприз для любимого - Татьяна Веденская

– Приятного аппетита, – злобно фыркнула я.

– Черт, как вкусно! Дайте еще.

– Да нате, пожалуйста. – Я пожала плечами и выставила перед ним еще три кокотницы. Его суперсовременная кухня была доверху набита разного рода посудой, которой, видимо, никто ни разу не пользовался. И вообще, в квартире стояло запустение и везде, повсюду на явно дорогих вещах клубилась пыль.

– Отлично. И что вы еще умеете? Есть еще какие-то блюда, которые вы вот так делаете? Кажется, ваш муж пожалеет, если от вас уйдет. По крайней мере, есть он любит?

– Сейчас много ресторанов, – заметила я. – А я много чего могу. Готовить, в смысле. Я даже от скуки когда-то освоила французскую кухню.

– Какая-то вы неправильная домохозяйка. Французская кухня, салфетки, вилки-ножи. А вы знаете, что все это вообще-то денег стоит?

– Что? – не поняла я.

– А вот это. Свернутые салфетки, ужин при свечах. Жюльен вот этот, – заметил мне Николай и снова (вот черт!) сунул мне в руки рюмку.

– Слушайте, если я буду так частить, мне станет плохо, – заволновалась я.

– Вам и сейчас плохо, так что без разницы. Пейте. И я выпью. И рассказывайте.

– Ну, мой Алексей считает, что я ничего не делаю, а просто сижу дома и в потолок плюю, – пожаловалась я. Мне было совершенно нетрудно и нестыдно все это говорить. Кажется, это называется «эффект случайного попутчика».

– И он прав! – рассмеялся Николай. – Потому что вы же – его жена. Вот если бы он вам за это платил, он бы думал совсем по-другому.

– Наверное, вы правы, – грустно согласилась я, вспомнив, с каким видом Алексей ежемесячно выдавал мне деньги на жизнь. «Куда ты только тратишь такую кучу денег?». «Сколько можно, ты должна уже научиться экономить». И наконец: «Ты же не думаешь, что я их просто печатаю?»

– В общем, моя дорогая Люля, следует признать, что вы сами во всем виноваты, – подвел итог Николай.

Так мы и просидели почти весь вечер на его огромной пустой кухне. Я что-то там жарила-варила, попутно выливая на него всю свою разнесчастную жизнь, а он мешался под ногами, вытаскивал из холодильника какие-то запасы красной икры и анчоусов, а также смеялся надо мной и говорил, что я ничего не понимаю в мужской душе. Последнее из «адекватного», что я помню, – это мой слезливый рассказ о том, как я мечтаю жить в большом белом доме у моря и чтобы чайки летали бы в таком количестве, чтоб загадили весь подоконник, а шум морских волн не давал бы мне по ночам спать.

Николай отвечал мне, что все это – женские бредни, такие же несбыточные, как и мечты о настоящей большой любви. Потому что для настоящего мужчины есть два вида любви: половая и… половая. И та, и другая подразумевает секс, только первая – это просто секс, а вторая – это секс многократный, который женщины именуют «отношениями». И мы с ним с жаром спорили, пьяно стуча кулаками по изящному дорогому столу. Я доказывала, что есть на свете любовь, а он говорил, что да, любовь – это одна из форм секса, причем не самая легкая. А мужчинам секс нужен сам по себе, и зачастую безо всякой любви.

– Ты пойми, дура, я просто хочу сказать, что не надо тебе так дергаться. Подумаешь, мужик налево ходит! Ерунда! Это, скорее всего, просто секс. От таких, как ты, не уходят. А ты правда умеешь делать бургильоны? Я пробовал их во Франции и знаю, о чем речь.

– Правда умею, но не надо. Не успокаивай меня, – пьяно возражала я. – Он ее любит, потому что она молодая и деловая. А я только и умею, что готовить и убирать!

– Да ты просто не представляешь, как это в наше время много, если ты умеешь готовить и убирать, как ты, – горячился Николай.

Далее мы, кажется, ходили вместе с ним за новой партией виски, потому что ему не хватило. То есть мне-то уже точно хватило, и с избытком, но Николай сказал, что в его планах сегодня было «безобразно напиться», а для этого мы просто обязаны сходить за догоном. Это просто входит в сегодняшнюю культурную программу. И мы пошли. Кажется, я чуть не упала на лестнице, и он меня вел под руки, издавая странные звуки, похожие на паровозный гудок.

– Что ты делаешь? – покачиваясь, спросила я.

– Мы с тобой паровоз. Я – локомотив, – после некоторого раздумья ответил он.

Дальше я не помню ничего, кроме огромного голубого неба, висящего напротив меня по ту сторону окна-аквариума. И слепящего солнца, бесцеремонно заполнившего всю комнату. Я была одна, Николая не было нигде. И под солнечным светом стало ясно, что я нахожусь в великолепной, просто восхитительной, просторной, но очень запущенной, похожей на помойку комнате.

– Какой кошмар, – пробормотала я, поправляя на себе смятое платье. По полу валялись пустые бутылки из-под виски и еще почему-то из-под пива. – А вы откуда? Вас не помню!

«Мы были после отключения мозга», – ответили (или мне показалось?) бутылки. Я в ужасе покачала головой и поплелась в ванную, где долго лила холодную воду на ладони и смотрела, как она стекает по моим пальцам вниз. Я представила, как вода спускается по трубам к реке и утекает дальше, дальше, дальше – к океану, а потом становится дождем. Я прикоснулась ледяными руками к лицу и застонала от мучительного удовольствия. Плюньте в лицо тем, кто говорит, что пьянство не может решить вашей проблемы. Я тоже так думала, наивная, но, как и обещал Николай, мы безобразно напились, и теперь, хоть меня и шатало, а желудок, по-моему, сжался в кулак, мне все-таки стало намного легче. Голова не думала вообще. И это было прекрасно, просто прекрасно.

Я вернулась в комнату и какое-то время постояла перед лежащим далеко внизу городом. Раньше мне казалось, что вот эта самая жизнь, под крышей какого-то дорогого дома, в бесконечной квартире с прозрачными окнами – все это выдумка сценаристов, пишущих бесконечные анестезирующие сериалы. Мне думалось, что нет на самом деле человека, который бы этой самой жизнью жил. Но Николай, кажется, был именно из таких, и он жил этой самой прекрасной жизнью в прекрасном доме.

Один вопрос: почему, если все так здорово, он пьет с незнакомыми женщинами, с которыми даже не собирается спать?

– Даже не знаю, – пожала плечами я.

Все равно это было просто здорово, что я встретила его, потому что теперь, несмотря на похмелье (как странно, что оно у меня, а не у Лешки), я совершенно точно знала, чего хочу. Я хочу посмотреть на НЕЕ. Я хочу удостовериться, что все именно так, как я думаю. Что она молода и красива и что Лешка смотрит на нее так, как когда-то смотрел на меня. Или нет. Я просто хочу знать все до конца, все, чтобы между нами больше не было недомолвок и лжи. Пусть он поймет, что я все знаю, и пусть я тоже все пойму. А потом… Мне кажется, я давно живу в мире, где все ингредиенты уже не аналогичны натуральным. И раз так, пора с этим кончать.