Читаем без скачивания Империя Александра Македонского. Крушение великой державы - Джон Грэйнджер

В 342 г. до н. э. Филипп начал прилагать усилия, чтобы устранить двух фракийских царей Керсоблепта и Тереса (сына Амадока), которые так часто доставляли ему неприятности. Это потребовало долгой и трудной кампании во внутренних районах Фракии, в то время как раньше он держался ближе к побережью. Чтобы добиться своей цели, ему потребовался весь остаток 342 г. и весь 341 г. до н. э. Фракийские цари были затем изгнаны, никто не знает куда. Филипп начал кампанию в Гемусе (Балканских горах) и вступил во враждебный контакт с трибалами — племенем, жившим между горами и Дунаем. С другой стороны, был заключен мир с агрианами — племенем, живущим в стратегически важной области возле верховий Стримона между трибалами и пеонийцами. Детали этой кампании сейчас малоизвестны, но результатом стало значительное расширение территории Македонии. Завоеванные земли были закреплены созданием нескольких городков с македонскими гарнизонами: Филиппополя, Александрополя, Кабилы и других, населенных различными иммигрантами из Македонии и других мест. Обширные владения были щедро розданы приближенным и тем, кто теперь мог войти в их число. Земли должны были платить регулярный налог царю, что добавило работы для эпимелетов. Управление было частично отдано фракийцам, частично представителям городов, которым были переданы значительные территории, частично македонским эпимелетам.

Одной из причин столь насильственного вмешательства Филиппа в дела Фракии было то, что Керсоблепт оказывал давление на греческие города в районе Геллеспонта. Филипп вступил также в контакт с греческими городами на черноморском побережье — Одессосом, Истросом, Аполлонией и Месембрией, с которыми он заключил союзы.[185] Он взял еще двух жен, дочерей царей различных частей континента, с которыми он заключил мир и союз.[186] Степень его контроля над завоеванными землями трудно оценить. Фракийцы были определенно побеждены в битве, а их цари были изгнаны, но это не означало полную власть Македонии и того, что фракийцы были удовлетворены этим.

Филипп был сейчас богаче, чем когда-либо. Добыча из Фракии дополнялась новыми налогами, которые он мог собрать. Его контроль над серебряными и золотыми шахтами в Македонии уже давал ему больше этих металлов, чем было у кого-либо другого в Греции или даже у всех греков вместе взятых — считается, что шахты в Филиппах давали 1000 талантов серебра ежегодно[187] (но доход Афин в этот период был больше: возможно, 1100 талантов в год в период, когда финансами управляли Эвбул и Ликург[188]). Филипп использовал свое богатство на подарки для достижения своих политических целей, которые его враги, естественно, называли взятками. Он нанимал войска среди своих союзников и обладал армией, которая, как докажет будущее, была теперь столь же велика, как та, которую могло выставить любое объединение греческих городов, и была лучше дисциплинирована, чем их армии. Завоевание Фракии было заметным достижением, но она могла стать и обузой, если бы фракийцы не приняли его правления. Фессалийцы неоднократно требовали к себе внимания в течение полутора десятилетий, пока не успокоились; иллирийцы также неоднократно воевали, так и не будучи завоеванными. Чтобы Фракия стала постоянной частью царства, Филиппу пришлось бы уделить ей особое внимание в течение, по меньшей мере, десяти следующих лет.

Война во Фракии неизбежно затрагивала интересы Афин. Афинские поселенцы в Херсонесе находились под командой Диопейта, который оставался на своем месте в течение двух следующих лет и должен был найти деньги, чтобы заплатить своим войскам. Он сделал это, совершая набеги на окружающие территории, которые сначала были фракийскими, но через год после его прибытия стали македонскими. Его присутствие также возродило старый спор между независимым городом Кардия и Афинами относительно границ между их территориями. Это была негостеприимная маленькая спорная область, мало касающаяся Филиппа (по просьбе города он разместил в Кардии гарнизон для ее защиты), но сильно волнующая Афины.[189] Контроль над Херсонесом был необходим для процветания Афин, частично из-за направленных сюда поселенцев, но в основном потому, что из базы в Херсонесе афинский флот мог доминировать над всеми Проливами и отслеживать ежегодные конвои с зерном.

Этот небольшой спор мог быть легко улажен, если бы обе стороны хотели этого. Группа пиратов захватила остров Галонес в Эгейском море. Остров технически принадлежал Афинам, которые не делали ничего в отношении пиратов, возможно, потому что те были очень разборчивы в выборе своих жертв. Но они нападали на македонские суда, поэтому Филипп направил отряд с целью их уничтожить, после чего македонцы остались на острове.[190]

Это, вероятно, произошло в 342 г. до н. э., в то же год, когда Афины продолжали блокировать продвижение Филиппа в Акарнании, и в тот же год, когда Диопейт и его клерухи возродили старый спор с Кардией и совершали набеги на новые завоевания Филиппа во Фракии. Это был также тот же год, когда Филипп вел кампании по завоеванию Фракии, а его агенты и войска приводили к власти в городах Эвбеи его сторонников. Таким образом, Филипп и Афины столкнулись во многих регионах — Акарнании, Элиде, Мегаре, на Эвбее, в Галонесе, Херсонесе. Все споры были разрешимы, если бы обе стороны стремились к этому. Проблема заключалась в том, что постоянная серия конфликтов убедила обе стороны, будто общее решение невозможно и каждая проблема усугубляет другие. Демосфен и его сторонники считали теперь конечной целью войну с Филиппом и разрушение созданной им Македонской державы. Мы не знаем, какова была позиция Филиппа, хотя он и отказался уступить в каком-либо из спорных вопросов. Особенно острым был его протест по поводу действий Диопейта.

События в Галонесе и Херсонесе убедили Филиппа направить новые предложения Афинам. Он претендовал на Галонес по праву завоевателя, но предлагал его Афинам как дар. Он предлагал договор о компенсациях лишившимся имущества афинским клерухам из Потидеи, он предлагал объединиться с Афинами в борьбе против пиратов, он предлагал расширить «Мир» и включить в него другие греческие города. Он предлагал возродить союз с Афинами, который мог, как он полагал, принести огромную выгоду городу, и он предлагал переговоры с целью уладить и другие спорные вопросы.[191]

Мало что из этого могло убедить афинян в серьезности намерений Филиппа: его предложения относительно Галонеса и Потидеи предполагали признание Афинами его владения ими; предложение о совместных патрулях против пиратов по понятным причинам рассматривалось как оскорбление, в частности, потому, что флот Филиппа был невелик, и поэтому именно Афинам досталось бы решение этой задачи; предложение о переговорах означало, что дело Афин, особенно в вопросе о Херсонесе, не правое. Единственным вселявшим надежду предложением было расширение мирного договора, но это могло быть сделано только в атмосфере взаимного доверия, которого не было. Филипп вряд ли ожидал, что Афины примут эти предложения, и афиняне не воспринимали их всерьез, по крайней мере не более, чем Филипп воспринимал предложение афинян «вернуть» Амфиполь. Действия Филиппа выглядели так, как будто он демонстрирует нейтральным сторонам свое стремление к миру, в то время как непринятие предложений Афинами могло изображаться как упрямство. Было много возможностей для переговоров, если бы афиняне хотели их, но они с легкостью отвергали каждую идею, как только она предлагалась. В то же время обе стороны активно укрепляли свои основные позиции: Филипп во Фракии, Афины в Греции.

Афины уже помешали Филиппу в Акарнании и Мегаре; Коринф, вероятно, склонялся к Афинам в результате очевидной угрозы Амбракии со стороны Филиппа. Афины твердо владели Херсонесом, благодаря Диопейту. Все эти районы были густо населены и обладали военной силой, и союз или дружба с ними определенно помогли бы Афинам против Филиппа. Более важным с точки зрения Афин была Эвбея. Целью тех, кто руководил выходом из Афинского союза в 348 г. до н. э., было собрать в союз все города острова; эта цель была недостижима, если Эретрия и Орей были в близких отношениях с Филиппом. Лидер движения за создание союза Каллий из Халкиды надеялся на поддержку Филиппа, но интервенция македонских войск в 343 г. до н. э. означала, что он ее не получит: раздробленная Эвбея была более привлекательна для Филиппа, чем сильный союз. Каллий добился не большего успеха и с Фивами, также более заинтересованными в разделении и властвовании над своими соседями.

Каллий, без сомнения неохотно, обратился к Афинам. Он был, очевидно, обеспокоен влиянием Македонии на острове, а этим в равной степени были озабочены и Афины. Каллий стал объектом демонстрации афинской государственной мудрости, которая делает честь городу. Были собраны войска из воинов Афин и Мегары, они соединились с силами Халкиды для «освобождения» Орея. Этот город находился непосредственно через пролив от Фессалии Филиппа и был очевидным местом высадки для македонских войск. По-видимому, в этом же году такая же поддержка была оказана Эретрии. Каллий смог затем создать свой Эвбейский союз, а Афины отказались от каких-либо угрожающих действий, предназначенных для восстановления своей власти над островом. Взамен Каллий привел Халкиду и союз к альянсу с Афинами.[192] Каллий своим политическим весом поддержал также политику Демосфена во имя свободы греческих городов от македонского доминирования. В этой роли он был более убедителен, поскольку мог утверждать, что только что сам спасся от подобного.