Читаем без скачивания Аэроторпеды возвращаются назад - Владко Владимир

Мобилизация?

Да. Другого выхода нет. Кроме того, есть еще одна причина для немедленной подготовки к массово-позиционной войне. Мы, представители Заинтересованных Держав Европы, предоставляем огромные технические средства для ведения войны. Мы даем машины, танки, самолеты, аэроторпеды. Что дают для войны государства, расположенные ближе к границам Советского Союза?. Свою территорию для передвижения нашей техники и наших военных инженеров? Маловато, господа. Слишком мало, учитывая те громадные приобретения, которые они получат в результате войны. Господа, я вынужден подчеркнуть: кто больше дает теперь, тот больше возьмет потом. Если мое предложение по мобилизации — в основном, касающееся восточных государств — не будет принято, я от имени своей страны должен буду заявить, что наша подпись под проектом будущего распределения новых колоний на территории Советского Союза превратится в условность. Думаю, что это понятно, господа. Повторяю: нам нужна немедленная всеобщая мобилизация.

Не считаясь с очевидной опасностью разложения солдатских масс под влиянием большевистской агитации?.

Для этого есть хорошо поставленная информационная служба, чрезвычайные трибуналы, винтовки и пулеметы, — так же решительно ответил маршал Кортуа.

А опасность коммунистических восстаний, забастовок и мятежей в нашем тылу? Разве это не взрывоопасный материал?

Мой предыдущий ответ касается и этого вопроса.

Морис Ренуар покинул зал заседаний Совета в крайнем

раздражении. Судя по всему, он терял авторитет. Пока что его не ограничивали, за ним оставляли свободу действий, возможность и дальше проводить в жизнь планы механизированной войны. Но Совет все же пришел к выводу о необходимости одновременно вести войну огромными людскими массами. Этого-то больше всего и опасался Морис Ренуар. Это нарушало единство сил, это было признаком зарождения внутренних противоречий в Совете.

Сидя в машине, он нервно просматривал утренние газеты, приготовленные для него адъютантом. Да, газеты достаточно осторожно подходили к сложной проблеме — объяснить населению неудачи первых дней. По их сообщениям выходило, что, собственно, и наступления, как такового, не было. Дело, мол, началась с пограничной стычки, которая позже перешла в боевое столкновение — главным образом потому, что советские войска пытались перейти границу.

«Все это, — твердили все, без исключения, газеты, — служит дополнительной иллюстрацией того, что большевики, говоря одно, делают совсем другое. Разве не привыкли мы к бесчисленным заверениям Советского правительства о его так называемой “мирной” политике?. Большевики повсюду трубили о том, что они против агрессии, что они заинтересованы лишь в укреплении своей обороноспособности, что они против войны и т. д… А на самом деле? На самом деле большевики все время готовились к войне, они разрабатывали самые совершенные виды оружия, чтобы напасть на своих соседей. Разве события последних дней не являются тому доказательством?. Большевики вооружились на земле, в воздухе и на воде. Они угрожают нашему спокойствию. Они пытаются подчинить нас своей воле…»

Морис Ренуар швырнул газету на пол: все это можно было делать аккуратней, искать другие слова, другие средства обработки общественного мнения. Слишком грубо! Нужно быть последним дураком, чтобы поверить подобной болтовне!. Написать сначала о событиях со смертоносным электрическим лучом, потом про летающие танки, затем о гибели эскадры в Финском заливе — и после всего этого наивно болтать о злой воле большевиков… Честное слово, эти репортеры зря получают деньги!

Немного успокоившись, генерал Ренуар снова взял газету, чтобы просмотреть сводки о внутреннем положении в европейских государствах. В глаза ему бросилось:

«Забастовка рабочих на военных заводах в Лютеции. Арест нескольких коммунистических агитаторов на военных заводах показал, как нагло развернули большевики свою подрывную работу в самом сердце нашей страны. Вчера в некоторых цехах военных заводов началась забастовка, которая проходит под лозунгом “Против войны с Советским Союзом!” Рабочие забаррикадировались в зданиях и отказываются выходить. Заводы окружены войсками. Нет сомнений, что позорное явление будет ликвидировано сегодня же. Мощная волна национального энтузиазма раздавит попытки пособников Москвы…»

Вновь дешевая агитация! Генерал Ренуар решительно отбросил газету: ее не стоит читать…

Но газета не ошибалась в одном: настроения рабочих проявлялись очень быстро. Правда, коммунистические газеты были запрещены еще несколько дней назад; почти одновременно с этим, правительства европейских капиталистических стран также подписали постановления о запрете всех коммунистических партий. В то же утро, когда эти постановления были напечатаны в газетах, большие отряды полиции заняли помещения компартий и всех революционных организаций, арестовав нескольких видных коммунистов.

Но этого было мало. Нужно было найти какое-то средство разрядить напряжение, возникшее в массах после начала военных действий и запрета коммунистических газет и организаций. Применили старый и много раз оправдавший себя способ: антисемитскую пропаганду.

— Кто виноват в распространении социалистических и коммунистических идей?. Евреи. Кто заинтересован в помощи большевикам? Евреи. Кто продался Москве? Евреи. Долой евреев, бойкот евреям, бить евреев!.

Мутные волны всколыхнулись, прежде всего, в столицах европейских стран. Мещанские круги выходили на демонстрации под общими лозунгами: «Долой большевиков и их пособников — евреев!» Фашистские организации были впереди всех, организуя антиеврейские бойкоты, истребление выдающихся деятелей-евреев и, главное, всех тех, кого заподозрили в сочувствии к коммунистам.

Рабочие массы угрюмо стояли в стороне, не принимая участия в этих демонстрациях и будто чего-то выжидая. Коммунистические партии ушли в подполье, но, конечно, продолжали работать. То, о чем писала газета, та самая, которую читал в машине генерал Ренуар, было вовсе не таким уж незначительным событием, как изображалось в прессе. Ликвидировать забастовку рабочих в тот же день вряд ли удалось бы даже объединенным отрядам полицейских целого города.

Военный завод в Лютеции — настоящая крепость. Он обнесен высокой стеной с вышками, где стоят часовые. Завод имеет собственную охрану и находится под особым присмотром полиции. Как могло случиться, что на этом заводе-крепости вспыхнула забастовка и к чему эта забастовка могла привести?.

Утром рабочие, как всегда, пришли на работу, чтобы заменить ночную смену: ведь завод работал день и ночь. Однако ночная смена не ушла с завода и осталась внутри вместе с утренней. Ворота завода были закрыты изнутри, охрана схвачена и обезоружена. Рабочие захватили в свои руки контору и склады продукции. Завод превратился в крепость, которую можно было взять только штурмом или долгосрочной осадой.

Получив первые сведения о забастовке на заводе, управление полиции не решилось само принимать какие-либо радикальные меры, а сразу же сообщило о случившемся в военное министерство.

Решено было осадить завод войсками и переждать, пока не выяснится положение и требования рабочих. Нельзя же было начинать наступление на завод военными силами — а другого способа освободить территорию завода от рабочих, очевидно, не было.

Так как это событие произошло в столице страны и слухи о нем стали расползаться во все стороны, правительство не смогло утаить факт забастовки и запретить газетам писать о ней. Дело заключалось лишь в том, чтобы писать про забастовку поменьше и изображать ее, как незначительное происшествие, ликвидация которого не составит никаких трудностей.

В то же время появились определенные признаки опасности и на других предприятиях. Тайные агенты докладывали об усилении коммунистической агитации и о том, что по предприятиям ходят слухи о всеобщей забастовке с требованием прекратить военные действия против Советского Союза.

Полиция арестовывала по малейшему подозрению и без оного. Фашистские организации объявили жестокий и беспощадный поход против революционеров и всех «предателей родины». Будто в ответ на это, произошло сразу три крушения воинских поездов, которые везли оружие на восток — одно за другим, в течение одной ночи. Разобранные рельсы железнодорожных путей привели к ужасным катастрофам, уничтожившим все три поезда.

Они не попали на газетные полосы. Газеты умолчали о катастрофах. Но о них таинственными, неведомыми путями стало известно в Москве. И последствия сказались сразу: мощные советские радиостанции известили мир и о забастовках, и о катастрофах. Категорический запрет принимать советские радиопередачи не привел ни к чему, потому что проконтролировать такой запрет было невозможно. Капиталистические радиостанции принялись заглушать советские передачи, но и это не помогало. Советских передатчиков было очень много, и они обладали большой мощностью. Кроме того, во всех крупных городах Европы появились коммунистические радиостанции. Они проводили агитационные передачи, призывая пролетариат бороться против войны. Полицейским отрядам не удавалось обнаружить тайных агитаторов, потому что те ежедневно меняли районы работы.