Читаем без скачивания Гремучий Коктейль 1 - Харитон Байконурович Мамбурин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И еще старый мерзавец смеется почти неприкрыто! Здесь скандал назревает, а ему весело! Но что поделать, на неё смотрят уже все! Совсем все, даже мелкий милый мальчик с белокурыми волосами, пришедший вместе с этим похабным уродом!
Неловкую ситуацию прекратил сам профессор Древлин, продолжающий мелко смеяться. Встав, он успокоил начавшую уже открыто ратовать за баронессу аудиторию, а затем признался, что устроенные им прения — отчасти фальсификация…
Ария испытала такое облегчение, что почувствовала острый позыв в туалет. А затем…
…задохнулась от негодования, когда старый русский хрыч сказал, что в первый год, пока студенты не развили в себе достаточную силу для вызова заклинаний, лидерство будет определяться советом преподавателей по критериям, которые они сочтут наилучшими для роли.
Не она! Не она! Черт побери, Господь преславный, не ей это выпадет! Но этого гнусного подлеца с пронзительными зелеными глазами… этому подлецу… этому низкому, коварному, гадкому…
Ему теперь конец!!
Глава 10
Упражнения на комплексное развитие энергетической системы — та еще мука. Чем-то они, на мой взгляд, сильно напомнили бесконечную войну с запором. Нужно сидеть и сосредоточенно разгонять внутреннюю энергию, то есть ману, по всему телу, отслеживая, чтобы циркулирующий поток шёл по правильному маршруту. Этот самый путь нашему классу вчера показывали специально обученные люди, клавшие нам руки на головы и помогавшие «толкать» энергию, а затем и направлять её так, как надо.
Далеко не самое приятное занятие, но этим занимаются все без исключения благородные, не желающие, чтобы их Проявление перекорежило энергетическую систему как у простолюдинов. Шансы получить изъян небольшие, если только ты не взываешь к силе рода направо и налево, но всё равно, за чистотой лучше следить. Да, неприятно, да, долго, да, требует у молодых людей усидчивости и упертости… но надо.
Пользователям гримуаров — тем более.
Когда я поинтересовался у Фелиции, почему не практикуют тренировки с энергетикой с более нежного возраста, даймон фыркнула, но объяснила, что никому не нужны дети, способные сжечь дом дотла. Либо, при наличии гримуара, наложить на всю семью проклятье, обидевшись, что им не выдали дополнительный десерт. Кроме того, организм человека и так учится перерабатывать мировую магию в ману, а чтобы нормально форсировать в нежном возрасте такой тонкий процесс, ему нужно уделять от трех часов ежедневно, иначе каналы сужаются до естественных величин. Такую роскошь себе могут позволить только непрерывно практикующие волшебники. Остальные обходятся тонизирующими упражнениями, которые можно выполнять параллельно с чем-либо еще полезным. Прямо как я сейчас.
— Он еще и газеты читает… — послышалось натужное и завистливое с моей кровати, на которой обретался красный и тяжело дышащий блондин в рубахе и домашних штанах.
— Не отвлекайся, — посоветовал я ему, — Через неделю мы уже должны ходить на занятия с постоянно действующей циркуляцией.
— Да это… невозможно! — просипел Костя, у которого явно вновь начался срыв. Разогнанная внутренняя энергия, контроль над которой определенно выскользнул из хватки блондина, заштормила по-своему, от чего он, позеленев, скатился с кровати и метнулся в туалет. Оттуда тут же раздались утренние звуки порядочного аристократа, гулявшего всю ночь в плохой компании.
Хмыкнув, я вернулся к газете, все передовицы которой были полны заголовков о Великом посольстве Китайской империи. Не то, что мне надо, совсем не то.
Мой внутренний аристократ был слишком… аристократом. Алистер Эмберхарт знал лишь два способа, чтобы разобраться с проблемой: купить или убить. Вершиной гибкости для этого мрачного огромного мужика было пробраться тайно и убить без особого шума, но к подобной гадости он определенно испытывал ярко выраженное отвращение. Как он сам мне признался сегодня с утра: реалии его прошлой жизни исключали время на обучение хитростям. Проще говоря — он был слишком богатым, знатным и влиятельным, чтобы хоть раз в жизни опуститься до мысли, что ему могут потребоваться деньги на одежду, оружие или пропитание.
Но! Он все равно был умным, жестким и очень много знающим мужиком. А вот Фелиция Краммер дель Фиорра Вертадантос меня продолжала огорчать, так как лишь ворчала, ехидничала, да служила передающим устройством между мной и альтер-эго. Ну и ладно.
Мне нужны были деньги, позиция в обществе и союзники. Не для чего-то особого, а, как пояснил лорд — для спокойной жизни и роскоши не выпустить эту самую жизнь из своих рук. У благородных свои правила жизни, следование им — ни разу не шутка. Даже в моем прошлом супердемократичном мире обыватели искоса и с отвращением смотрели на тех, кто скатился с социальной лестницы, а здесь… Что сказать? Я уже немного понимал настойчивое желание Эмберхарта убить ради нормальных шмоток.
В моем классе не было ни одного человека, пришедшего в стандартной униформе, выданной академией.
— Как молодой и решительный аристократ может заполучить приличную сумму денег? — спросил я у выползшего из сортира гордого, Истинного и блондинистого юноши.
— Узнаешь — мне расскажи… — прохрипел тот в ответ, вновь хватаясь руками за рот и убегая обратно.
— «Лорд говорит, что контроль над финансами юных потомков — один из самых эффективных способов держать их в узде», — проинформировала меня даймон, — «Он советует интересоваться подобным у тех, кто уже находится на самообеспечении»
Здравствуйте, приехали. Я в элитном классе! Там все богатые, кроме меня!
Похоже, что легко не будет.
Ближе к вечеру я уже чувствовал немалую усталость от упражнений, а сам Азов-Лариненов напоминал плохо выжатую тряпку, на которую кто-то смеха ради нацепил два бессмысленных глаза. Только вот предаться заслуженному отдыху в том формате, что требовали наши сердца, умы и тела, мы не могли. Точнее, я знал, что не могли, а вот Косте это только предстояло понять.
— Вставай, проклятьем заклейменный, — потряс я валяющиеся мощи, — Нас ждут великие дела.
— Какие… дела? — еле ворочая языком, пробормотал юный и утомленный аристократ.
— Как какие? — фальшиво удивился я, — Мы идем гулять!
Нельзя публично задекларировать себя аристократом низких моральных качеств, а затем прохлаждаться по вечерам в общаге как обычные смертные. Правда, Константин отчаянно сопротивлялся и даже сделал несколько попыток позвать на помощь, но я смог его убедить в целесообразности такого поступка, рассказав по секрету, что мы, одевшись в казенную форму, просто пойдем подышим свежим воздухом, а потом вернемся, побрызгав на себя бухлом и создав растрепанный вид.
На выходе с территории кампуса нас перехватил отвратительно русый плечистый парень с ярко-синими глазами, красоту которых портил тяжелый округлый подбородок и нос картошкой. Вид он имел одновременно торжествующий и недовольный.
— Азов! Дайхард! Вы это куда? — поинтересовался он, встав у нас на пути.
— Выпить и по *лядям, господин Ренеев! — честно изложил я новому лидеру класса политику партии.
Юрий Ренеев, какой-то там неважный-по-счету сын князя Ренеева, мне сразу не понравился еще в классе тем, что, будучи назначен лидером-старостой, тут же начал задвигать о том, как он не уронит, не посрамит и превознесет, намекающе поглядывая, между прочим, на меня. На подобное мне было бы положить, но новоявленный лидер так упивался своей позицией, что не обращал ни малейшего внимания на профессора, пробовавшего вмешаться в этот победный спич. В результате Древлин, ехидно ухмыльнувшись, прекратил попытки, а Ренеев, полный чувства собственного величия, уселся назад на свое место.
Способность к обучению, даже талант к нему — вовсе не означают, что человек преуспеет в жизни. Без навыка применять знания, ты являешься просто их носителем в никуда.
— Никуда вы не идете! — категорически заявил княжич, — Я запрещаю!
— Подвиньтесь с дороги и запрещайте сколько вам угодно, — вяло помахал я кистью руки. Вторая была занята обниманием не очень уверенно стоящего Азова, — А мы пойдем.
— Что⁈ — прищурился Ренеев, очевидно полагая, что делает это грозно.
С горечью констатировав, что этот суслик так еще и не понял, насколько тяжело его оскорбили, не позвав с нами, я, встав поудобнее, донес до княжича:
— Если бы вы дали себе за труд, господин Ренеев, обратиться после урока
