Читаем без скачивания Правда «Чёрной сотни» - Кожинов Вадим Валерьянович

«мешанина кадетствующих и октябриствующих верхов и меньшевистско–эсерствующих низов… «Боже Царя храни» провозглашали только отдельные тупицы (то есть люди, не понимавшие основную направленность белых. ― В.К.),а масса Добровольческой армии надеялась на «учредилку», избранную по «четыреххвостке», так что, по–видимому, эсеровский элемент преобладал» .

Слащов–Крымский Я. А. Белый Крым 1920 г. М., 1990, с. 40

Впрочем, обратимся к главным вождям Белой армии. Все они ― «выдвиженцы» кадетско–эсеровского Временного правительства. Не буду останавливаться на беззастенчиво предавшем своего Государя и занявшем его пост Верховного главнокомандующего М. В. Алексееве, поскольку он не так уж знаменит. Но вот широко популярные Л. Г. Корнилов и А. И. Деникин. К Февралю они были всего только командирами корпусов, то есть стояли в ряду многих десятков тогдашних военачальников. В 1917 году за нелепо краткий срок в несколько месяцев они перепрыгивают через ряд ступенек должностной иерархии. Корнилов становится сначала Главнокомандующим войсками Петроградского военного округа и первым делом ― уже 7 марта ― лично арестовывает царскую семью… Затем он командует армией, фронтом и, наконец, назначается Верховным главнокомандующим. Деникин в марте же из комкора превращается в начальника штаба Ставки Верховного главнокомандования, а затем получает в руки Западный фронт…

Необходимо иметь в виду при этом, что Временное правительство провело очень большую «чистку» в армии. Лучший современный знаток военной истории А. Г. Кавтарадзе сообщает:

«Временное правительство уволило из армии сотни генералов, занимавших при самодержавии высшие строевые и административные посты… Многие генералы, отрицательно относившиеся к проводимым в армии реформам… уходили из армии сами»

Кавтарадзе А. Г. Военные специалисты на службе Республики Советов. М., 1988, с. 30

Совершенно иной была судьба Корнилова и Деникина.

Всем известно, что оба эти генерала вступили позднее в острый конфликт с Керенским; однако это был скорее результат борьбы за власть, нежели последствие каких–либо глубоких расхождений.

Вице–адмирал А. В. Колчак к Февралю был на более высокой ступени, чем эти два генерала: он командовал Черноморским флотом. Вскоре после переворота его призывают в Петроград, чтобы отдать в его руки важнейший Балтийский флот. Чуть ли не первое, что он делает, приехав в столицу, ― идет на поклон к патриарху РСДРП Г. В. Плеханову… Назначение Колчака, который тут же был произведен в «полные» адмиралы, на Балтику в силу разных обстоятельств отложили, и Временное правительство отправляет его с некой до сих пор не вполне ясной миссией в США (официально речь шла всего–навсего об «обмене опытом» в минном деле, но по меньшей мере странно, что подобная роль предоставляется одному из ведущих адмиралов…). Из США Колчак через Японию и Китай прибывает в сопровождении представителей Антанты в Омск, чтобы стать военным министром, а позднее главой созданного здесь ранее эсеровско–кадетского правительства. Едва ли не главным «иностранным» советником Колчака оказывается в Омске капитан французской армии (в которую он поступил в 1914 году), родной брат–погодок Я. М. Свердлова и приемный сын А. М. Горького (Пешкова) Зиновий Пешков, еще в июле 1917 года назначенный представителем французского правительства при Керенском, а позднее явившийся (как и Колчак, через Японию и Китай) в Сибирь…

Перед нами поистине поразительная ситуация: в красной Москве тогда исключительно важную ― вторую после Ленина ― роль играет Яков Свердлов, а в белом Омске в качестве влиятельнейшего советника пребывает его родной брат Зиновий! Невольно вспоминаешь широко известное стихотворение Юрия Кузнецова «Маркитанты»… При этом нельзя еще не напомнить, что именно Колчак был объявлен тогда Верховным правителем России, которому ― пусть хотя бы формально ― подчинялись все без исключения белые.

Все эти и другие подобные факты, раскрывающие характер белого движения, отнюдь не являются в настоящее время некими тайнами за семью печатями (хотя кое–что в них остается сугубо таинственным); они изложены по документальным данным в целом ряде общедоступных исследований. Но в общем сознании эти факты не присутствуют. Так, например, в новейших кинофильмах, изображающих белых (а таких фильмов было немало), последние обычно представлены в качестве истовых монархистов. Разумеется, в составе Белой армии были и монархисты, но они, если и действовали, то сугубо тайно и к тому же подвергались слежке, а подчас и репрессиям.

А. И. Деникин рассказывает, например, в своем основательном труде «Очерки русской смуты» о подпольной деятельности монархистов в его войсках во время его «похода на Москву»:

«Вероятно, усилия их не были бесплодны, потому что в августе (1919 года. ― В.К.)информационная часть «ОСВАГА» («Осведомительное агентство». ― В.К.)отмечала: «Что касается монархических партий и групп, то… главным их орудием является отдел военной пропаганды. Они сумели посадить туда многих своих единомышленников, через которых распространяют свою литературу. Правда, делается это весьма осторожнои без ведомалиц, стоящих во главе отдела, через низших служащих…»

«Крайние правые партии,

― свидетельствует далее Деникин уже от себя лично, ―

не захватывали… численно широких кругов населения и армии… Я знаю очень многих добровольцев, которые не слыхали никогда названий этих организаций. О существовании некоторых из них я сам узнал только теперьпри изучении материалов. Точно так же они не имели своей легальной прессы… Но их подпольная агитация оказывала несомненное влияние, в особенности среди неуравновешенной (! ― В.К.)и мало разбиравшейся в политическом отношении части офицерства… У них был, однако, общий лозунг ― «Самодержавие, православие и народность»… Что касается отношения этого сектора к власти (имеется в виду власть белых. ― В.К.),оно было вполне отрицательным»

Деникин А. И. Поход на Москву. М., 1989, с. 75, 76

Подобных свидетельств можно привести сколько угодно. Иногда пытаются объяснить категорическое неприятие белыми вождями монархии и вообще «до февральской» России их социальным происхождением: ведь, скажем, основатель Белой армии генерал Алексеев был сыном простого солдата, Корнилов ― казачьего хорунжего (чин, соответствующий низшему, уже даже «полуофицерскому» званию прапорщика), Деникин ― вообще сыном крепостного крестьянина, правда, сумевшего выслужиться из рядовых в офицеры, и т. п. Кстати сказать, из 70 с лишним генералов и офицеров ― «отцов–основателей» Белой армии, участников 1–го Кубанского похода, ― как выяснил уже упомянутый превосходный современный историк А. Г. Кавтарадзе, ― всего только четверо обладали какой–нибудь наследственной или приобретенной собственностью; остальные жили и до 1917 года только на служебное жалованье (по–нынешнему ― на зарплату).

В связи с этим А. Г. Кавтарадзе иронически цитирует суждение историка Л. М. Спирина, утверждающего, что белые–де

«не могли смириться с тем, что рабочие и крестьяне отняли у них и их отцов земли, имения, фабрики, заводы»

(с. 36),

и именно поэтому воевали. Никаких земель и заводов ни у белых генералов, ни тем более у их отцов не было и в помине.

Что ж, поэтому они и шли против прежней России? Дело, по–видимому, обстоит сложнее. Алексеев, Корнилов, Деникин совершили в конце XIX ― начале XX Века воистину головокружительную карьеру (подумайте только: родившийся в тверской деревне в семье рядового солдата Алексеев, выпущенный в свои 19 лет прапорщиком из юнкерского училища, к 57 годам стал генералом от инфантерии!). И это значит, что они оказались на самом гребне мощного и стремительного роста России ― роста, который побуждал их верить в безграничный «прогресс». Вполне уместно сказать, что эти генералы были настроены, в сущности, «революционно», и, конечно, совершенно не случайно тот же Алексеев вместе с «левеющим» октябристом Гучковым начиная с 1915 года готовил военный заговор, предусматривающий насильственное свержение Николая II.