Читаем без скачивания Точка кипения - Андрей Воронин

– Нет, я имею в виду, кто вы по жизни? – все еще робея, но с завидной настойчивостью продолжал наседать тот.

– По жизни? Обычный человек. Люблю хороших людей, ненавижу подлецов и всегда своевременно и целиком отдаю долги.

Обрюзгший уже минуты две жевал кусок мяса, то останавливаясь, то вяло шевеля челюстями, и никак не мог его проглотить. Он все больше склонялся к мысли, что загадочный брат работает в одной из силовых структур, почему-то отдавая предпочтение Генпрокуратуре, и это одновременно бесило и пугало его. Вообще-то за такие штучки следовало проучить наглого питерца, отправить его домой не солоно хлебавши, тем более фирма обрюзгшего якобы лопнула и сменила хозяина. Законными путями с них взятки гладки, но “важняк” из прокуратуры может спустить на них своих коллег – ментов, налоговиков, разную шушеру вроде пожарных инспекторов. Те им не дадут вздохнуть спокойно, будут каждый день являться с проверками да обысками.

И тут обрюзгший заметил, что один из его сопровождающих встал и призывно машет ему рукой.

– Минуточку, – сказал он, наконец проглотив измочаленный металлокерамикой кусок мяса.

Оставшийся за столом парень старательно прятал взгляд от братьев.

– Я же говорил, они тебя узнали! – радостно воскликнул Андрей. – Кажется, наступил час расплаты.

– Погоди с выводами. Может, они хотят убрать своего придурка и устроить маленькую заварушку, – предположил Комбат.

– Типун тебе на язык. Веселенькое будет прощание со столицей, ничего не скажешь.

Вопреки предположениям, обрюзгший вернулся очень быстро и заговорил, обращаясь почему-то к старшему брату;

– Извините, Борис Иванович, ошибочка вышла. Но ребята все быстро исправят, завтра же переведут деньги в “Золотой дукат”.

Комбат взглянул на столик, где сидели “афганцы”. Он был пуст. Исчезли ребята, как только закрыли вопрос. Да если бы и остались, разве сказали бы они правду. А Комбату так хотелось получить ответ: почему, узнав его, ребята немедленно вернули деньги? Может, испугались, зная, что его поддерживают многие бывшие десантники, или в них заговорило чувство дружбы, чести, взаимопомощи, без которых нельзя было прошагать ту войну?

Глава 9

Яша был сильно обижен и не скрывал это. Он коротко отвечал на вопросы Коровина, а остальное время был нем как рыба и зло расталкивал людей, оказавшихся у него на дороге, то есть делал то, что может позволить себе наемный рабочий, сердясь на работодателя. Григорий Адамович мигом сообразил, чем вызвано такое поведение. Ведь он намекнул Яше, что переговоры с Драчом сорвались, а сам радуется, шутит. Конечно, Яша подумал, что Коровин ему лжет. Благополучно решил все проблемы, но хочет зажать обещанные помощнику тысячу баксов в месяц. Тут бы любой был вне себя от ярости.

В самолете Коровин выпил пару рюмок коньяка и неожиданно разоткровенничался.

– Все, Яша, завязываю с беспорядочными связями, покупаю дюжину семейных трусов и женюсь.

– На этой горничной, что ли, Наташе? – проявил необычайную догадливость Яша.

– Да. А разве плох мой выбор?

– Выбор хороший. Девчонка она классная, лицо, фигурка – закачаешься. А как же золото, Григорий Адамович?

– Золото? Паршивое оно, низкой пробы, не окупит даже взяток всяким-разным чиновникам. Плевать мне, Яша, на золото, жаль убивать лучшие годы на поиски сокровищ. Хочу безмятежной семейной жизни с женой-красавицей. Буду мирно торговать, иметь свой кусок хлеба с маслом и забуду навсегда про свои дурацкие фантазии.

– Хорошо на масло еще и икру намазывать, – неожиданно добавил Яша.

– Хорошо-то хорошо, только вместо икры можно годами баланду хлебать, а то и проглотить девять граммов свинца. Нет уж, лучше синица в руке, чем утка под кроватью, – закончил Коровин разговор.

Из аэропорта Григорий Адамович направился прямо в магазин. Там царило спокойствие, лишь у отдела аудио– и видеозаписей гомонила стайка подростков. Продавщицы, хорошо изучившие манеру хозяина внезапно появляться и так же неожиданно исчезать, восприняли его появление спокойно. Коровин окинул слегка посоловевшим взглядом торговый зал и двинулся через подсобки в кабинет. Там стоял двухтумбовый письменный стол, похожий на баррикаду, воздвигнутую между хозяином и возможными посетителями, огромные кресла, заставляющие человека ощущать себя беспомощным в переговорах с владельцем, сидящим за столом на удобном стуле, маленький столик с компьютером и телевизор. На окне висели шторы, сверканием золота и радужным переливом выдававшие свое ближневосточное происхождение.

Стену украшал портрет обнаженной красотки, скрывавший главную ценность кабинета – сейф. Не бог весть какая хитрость, но кабинет и магазин в целом были на сигнализации.

В сейфе лежали доллары, приготовленные Коровиным для экспедиции на Черное море. Он – уже в который раз – пересчитал деньги, словно кто-то мог незаметно пробраться в кабинет, вскрыть сейф и уйти, аккуратно расставив все по своим местам. Нет, безусловно, имелись профессионалы, способные на такие штучки, но они по мелочам не работали.

– Что ж, сокровище я нашел практически даром, бабки понадобятся, чтобы завладеть им, – подумал Григорий Адамович, закрывая сейф и тщательно устанавливая картину на прежнее место.

Но денег не взял. Дома у него был еще один сейф, вернее, металлическая коробка на замке с секретом, где лежали рубли. Коровин не помнил, сколько точно, но где-то около ста тысяч. На покорение уездной красавицы должно хватить. Раздался условный стук, и в кабинет вошел Яша с ярким полиэтиленовым пакетом в руках. Оттуда он достал батон сырокопченой колбасы, литровую банку маринованных помидоров и хлеб.

– Ну? – спросил Григорий Адамович, непонимающе глядя в опустевший пакет.

Улыбнувшись, Яша сунул руку за спину и вытащил оттуда бутылку водки, – Фокусник хренов! Кио и Коперфильд в одном недоделанном лице, – возмутился Коровин. – А если бы она разбилась?

– Все продумано до мелочей, – не обижаясь, ответил Яша. – А в случае чего сбегал бы за другой.

За другой он все равно побежал, хотя не следовало бы. Коровина – уставшего, перенервничавшего, день не евшего и пившего в самолете коньяк – развезло окончательно. Он проснулся утром в своей квартире. От вчерашнего загула остались лишь отрывочные воспоминания и дикая головная боль. Спасибо Яше, который погрузил хозяина в такси и отвез домой. На кухне изумленный Григорий Адамович увидел целую упаковку баночного пива.

– Да, тут уж одним “спасибо” не отделаешься, – подумал он о своем заботливом помощнике.

После двух банок пива ему заметно полегчало, но Коровин знал, что это временный эффект. Надо еще несколько часов помаяться, затем выпить таблетку и лечь спать. Проснувшись, он более-менее придет в норму. Григорий Адамович зашел в большую комнату, и в глаза ему бросился мини-тренажер.

– А Тоська, зараза, оказалась права. Я с ним лишь четыре дня позанимался… Кстати, надо ей сообщить, что с рубинами вышел полный облом. Ведь это ее идея, должна быть в курсе…

Коровин выпил еще банку пива, зашел в кабинет и лег на диван. Тут же он заметил валяющийся в углу бумажный ком – смятую карту затонувших на Черном море кораблей. Григорий Адамович взял ножницы и с каким-то садистским удовольствием изрезал ее на мелкие кусочки, которые выбросил в мусорное ведро. С авантюрами в его жизни покончено…

Он принял таблетку и вновь улегся, но сон не шел. Может, как часто бывает с бодуна, нахлынула депрессия или, подобно многим людям, Григорию Адамовичу было мало получить вместо одного удовольствия другое и он хотел все сразу, но ему стало до слез жалко убитого Ремезова, точнее – утраченную с его гибелью возможность добывать драгоценности. И Наташин образ, видимо из-за дальности расстояния, уже не казался таким чарующим, выглядел несколько бледновато. Он понял, чего ему недостает. Ему не хватало кровавого блеска рубинов.

Немного подремав, Григорий Адамович поднялся и отправился к сестре. Вахтер, хорошо знавший Коровина и получивший указание Анастасии Леонидовны пропускать его без вопросов, чему-то усмехнулся и снова раскрыл “Спорт-Экспресс”. Григорий Адамович поднялся на четвертый этаж и надавил кнопку звонка. Раз, другой. Наконец дверь распахнулась, и госпожа Черняева собственной персоной оказалась на пороге. Судя по виду, она лихо резвилась в постели и только что из этой постели вылезла. Воспаленные глаза сверкали блудливыми огоньками, на помятом, но все равно очень милом лице играла блаженная улыбка, роскошные волосы свисали нечесаными лохматыми прядями на белый махровый халат, который сестрица даже не удосужилась толком запахнуть, будто демонстрируя то, чем в минуту вдохновения ее щедро наградил Господь Бог.

– Ты, как всегда, вовремя, – сказала Черняева, косясь на нахально выбравшуюся на всеобщее обозрение грудь.