Читаем без скачивания Малышка и Карлссон-2, или «Пища, молчать!» - Александр Мазин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– О денежках, дамочка, о денежках. Что делать будем? Платить или милицию вызывать? Или… – Гоша сделал многозначительную паузу, но «дамочка» не испугалась. В ее зеленоватых шалых глазках читалось всё, что угодно, но только не испуг.
– …Или – что, человечек?
– Или попробуем договориться?
– Договориться? – клиентка оживилась. – О чем договориться?
Гоша покосился на Олю. Та поджала губки. Ждала, пакость такая, как он выкрутится. И остальные мастерицы тоже перестали работать: глазели, предвкушая скандал.
– Что уставились? – рассердился Гоша. – А ну работать всем! – И клиентке: – Прошу за мной, в кабинет!
Хорошо сказал, даже самому понравилось.
Пропустив клиентку вперед, Гоша первым делом запер дверь. Повернулся, набрал в грудь воздуху, чтобы выдать насчет залога, но не успел.
– Ах ты мой шустренький! – грудным голосом проворковала клиентка и молниеносным движением сграбастала Гошу.
От столь стремительной демонстрации расположения Гоша изрядно опешил. И даже сделал попытку освободиться.
Но захват у бабы оказался борцовский. Она стиснула Гошу так, что ребра затрещали, фыркнула ему в ухо, игриво куснула за шею…
– Дурачок, – прогудела она. – Зачем с сидом живешь? Постареть не терпится?
– Пусти, – прохрипел Гоша. – С кем хочу, с тем и живу.
– С кем хочешь? – Гошу снова куснули. На этот раз – за ухо. – Да кто тебя, дурачка, спрашивает, что ты там хочешь…
Зеленоватые глаза оказались совсем близко от Гошиного лица…
И тут он все вспомнил! Ах ты!.. Если бы не проклятое похмелье, он бы вспомнил намного раньше. И не оказался бы в такой…
– Головка болит? – участливо поинтересовалась троллиха. И быстро облизала Гоше лицо. Гоша не успел уклониться… И голова у него прошла. Отходняка – как не бывало.
– Не трепыхайся, человечек. – Пальцы троллихи сдавили Гошин затылок, наклоняя его голову книзу. – Не трепыхайся, сидов любовничек. Сейчас я тебя немножко поправлю…
Всё закончилось довольно быстро. И практически без потерь, если не считать сломанной мебели.
Измятый, как после турецкого массажа, Гоша распластался на ковре. Троллиха сидела на одном из уцелевших стульев. Вид у нее был – как у кошки, слопавшей миску сметаны. Кошки размером с небольшую медведицу.
В дверь кабинета тихонько поскреблись.
– Георгий Анатольевич, у вас все в порядке?
– Сгинь! – рявкнул Гоша и сделал попытку подняться с ковра. Троллиха попытку пресекла, водрузив ногу на Гошину грудь.
– Ну а где же твой сид? – промурлыкала она. – Куда он подевался?
– Карина уехала, – просипел Гоша, пытаясь спихнуть с себя ногу. Его лишь однажды так же унизили. И сделал это братец этой бешеной.
– Куда уехала? С кем? Зачем?
– Пусти меня! Пока не отпустишь, ни слова…
Могучая рука ухватила Гошу и легко, словно ребенка, усадила в слегка попорченное кресло.
– Поговорим, – сказала троллиха миролюбиво. – Выкладывай все, человечек, и я тебя не обижу.
Гоша поглядел на свою собеседницу, еще раз вспомнил Карлссона и его зверюгу, оценил ситуацию и решил, что запираться не стоит. Чай, не у прокурора.
Гошина версия событий отличалась краткостью и бессвязностью. Да, была у Каринки подружка Катя, которую, как выяснилось, украл один хмырь. Дружок этой Кати заявился среди ночи и наехал на Каринку – типа, она во всем виновата. Каринка отбрехалась и даже помогала им Катю искать. Вот и вся история.
– Четыре дня как уехала, – сказал он.
– Куда?
Гоша мрачно посмотрел на троллиху. Вспомнил, как уезжала Карина, – и помрачнел еще больше.
– Она мне не докладывает, – буркнул он. – Мы же, елы-палы, бизнес-вумен. Все такие самостоятельные…
– А ты чего с ней не поехал?
Гоша ничего не ответил. Набычился.
– Что, хахаля себе завела? – проявила проницательность троллиха.
– Да какой там хахаль, – с досадой сказал Гоша. – Пацан-то совсем зеленый, к такому и ревновать западло. Не въезжаю, зачем она его с собой потащила. Говорит – чисто по делам. Но я-то вижу, как он на нее смотрит. Сам так смотрел поначалу… А пацан ваще салабон. Я говорю: давай, я с тобой, так нет. Будешь, говорит, тут за главного. Только девок мне не порть. А на что мне эти девки…
Троллиха посмотрела на Гошу с сочувствием. Этот тощий человечек ей сразу приглянулся. Вот ведь тоже скучает. Тоскует. Пускай – по сиду, но все равно жалко.
– Вот так нас жизнь и разлучает с близкими, – философски заметила троллиха. – Я тоже вот – приехала брата проведать – а его нет! Страшно сказать, сколько лет я его не видела! Теперь неизвестно, когда увижу. И увижу ли…
– Это Карлссона-то? – спросил Гоша, тоже поглядев на троллиху с некоторой симпатией. – Да что ему сделается. Чисто конкретный мужик. И зверюга у него супер. Где он ее раздобыл? Я бы тоже такого… Не знаешь, где щенка купить?
– Это Хищника-то? – Троллиха захихикала басом. – Хищника купить… Ну ты и скажешь!
– Нет, ну где-то же их берут, выращивают…
– Берут, – согласилась троллиха. – И выращивают. Со своим братец, считай, всю жизнь вместе. – Она снова захихикала. – Глупый ты, человечек. Они ж братья молочные.
– Да ты что?!
– А ты думал!
В дверь опять постучали.
– Сейчас, – крикнул Гоша. – Эй, кто там, пива мне принесите упаковку. И пожрать что-нибудь закажите. Пиццу там или что? Пиццу будешь? – спросил он.
– Не откажусь, – скромно потупилась троллиха. – И от пива тоже.
– Две упаковки, – гаркнул Гоша. – Я помню, как твой братан пиво дул, – сказал он. – Ты небось тоже…
– Тоже, – подтвердила троллиха, и щеки ее слегка порозовели.
– Ну, я так и думал. Меня, кстати, Георгий зовут. А тебя?
Глава двенадцатая
Дима в Стокгольме
Идет по лесу эльф. Вдруг слышит: кто-то стонет:
– Ой плохо мне, ой как тяжко!
Эльф оживился, заинтересовался, подошел поближе, видит – сидит на пеньке тролль, за голову держится.
– Ох плохо мне, ох тяжко!
Эльф подобрал камень побольше, подкрался…
Тролль стонет:
– Ох тяжко! Ох… (Эльф ему по макушке – хрясь!)… плохо! И с каждым днем все хуже и хуже…
Дима сел на постели и огляделся. Он был один в большой светлой комнате с дорогой мебелью, картинами на стенах и телевизором с диагональю в метр. Но чувствовал он себя препаршиво.
«Где это я? – подумал Дима. – Ах да, это отель».
И порадовался – хоть что-то отложилось в памяти от вчерашнего. Нет, на самом деле запомнилось многое, честно говоря, почти всё. Кроме самого главного.
Дима смутно помнил, как вчера они с Кариной прибыли в Стокгольм. Потом ехали на машине (Карина арендовала машину), потом оформлялись в отеле и ходили ужинать в ресторан под открытым небом, напротив какого-то памятника. Потом долго гуляли по Стокгольму. Вечером снова ужинали, уже здесь, в отеле… А вот ночью… Что было ночью, Дима опять не помнил. Ничего не помнил! Несмотря на то что накануне нарочно пил только сок и колу.
На полу лежала карта Стокгольма. Дима поднял ее, разглядывал некоторое время. Надписи на карте были на шведском. Ничего не понятно. Острова какие-то, мосты… Как в Питере. Нет, ну это засада какая-то… Совсем ничего в памяти не осталось!
Дима сжал виски ладонями и попытался вспомнить хоть что-нибудь.
Но, как и в прошлый раз, в голове не возникло ни единого осмысленного образа. Зато по коже побежали мурашки, сердце забилось чаще, на лице выступил пот.
Дима бросил карту, встал с постели, подошел к окну и прижался к холодному стеклу лбом, чтобы успокоиться.
Снаружи, прямо за окном, выходящим на набережную, по реке, удивительно похожей на Неву в районе Петропавловской крепости, медленно проплывал огромный белый паром компании «Силья Лайн». На таком же пароме они накануне прибыли в Швецию. Именно там, во время переезда, с ним второй раз случилась эта потеря памяти.
Тогда Дима списал ее на злоупотребление шведским столом с бесплатным алкоголем. Досадно, конечно: провести ночь в одной каюте с прекрасной женщиной (или эльфийкой, какая разница) и при этом даже не помнить, а было у них что-то или нет? По логике, было, еще в Питере. Но тогда Дима вообще был как в бреду. И тоже ничего не мог вспомнить… А теперь то, что сначала показалось смешным, вызывало даже не досаду, а откровенный страх.
«Я, кажется, схожу с ума, – подумал Дима, и его снова бросило в дрожь. – Нет. Это она сводит меня с ума… в самом буквальном смысле… Как же так получилось, зачем я с ней поехал?»
– Доброе утро! – раздался за его спиной чарующий голос.
И все тягостные размышления вылетели у Димы из головы.
Дверь открылась, и в спальню, словно солнечный лучик, заглянула Карина: свежая, сияющая, с распущенными светлыми волосами, в шелковой кремовой пижаме.
– Проснулся? – спросила эльфийка так ласково, что он невольно улыбнулся в ответ. – Только что принесли завтрак. Умывайся и бегом в гостиную, пока я все не съела!
И, не дожидаясь ответа, исчезла. Как будто солнце спряталось в облака.
