Читаем без скачивания Зазеркалье: авторитет законов или закон «авторитетов» - Юрий Удовенко

В этот период жители Чечни поверили в силу и основательность федерального центра. Мечтая о скорейшей стабилизации обстановки, чеченцы легко шли на сотрудничество с правоохранительными органами, предоставляли оперативно-значимую информацию.

Мы с напарником — Алексеем Юрьевичем — получили от агента сведения о местах дислокации двух баз бандитов численностью от 50 до 100 человек. Информация была сразу реализована — военная авиация нанесла ракетнобомбовые удары по установленным нами координатам. Позже разведка доложила: «В результате этих операций базы боевиков разрушены. Противник понес значительные потери в живой силе».

В один из дней чеченской командировки мы с Лехой узнали о месте проживания бывшего начальника изолятора временного содержания Департамента государственной безопасности (ДГБ) Ичкерии. И что в настоящее время этот человек работает пожарным в звании капитана внутренней службы. Мы решили, что этот «дудаевский тюремщик» — почти военный преступник! Надо брать! Но как брать? К дому, где проживал «тюремщик», спецназ скрытно не подберется. Возможная стрельба в жилом массиве нежелательна. Решили задерживать «тюремщика» по месту службы — в пожарной части.

План был такой. Двое оперов — один из них Леха — под надуманным предлогом заходят в пожарную часть и, убедившись в том, что фигурант на месте, дают команду группе захвата — бойцам Управления специальных операций ФСК РФ. УСОвцы врываются в расположение пожарной части, грузят «объект» на плечи и уходят так быстро, чтобы никто не успел оказать вооруженное сопротивление. Цель-то — не бой завязать в центре города, а фигуранта задержать. Захват «дудаевского тюремщика» планировалось снимать на видео.

Я как инициатор операции входил в группу захвата и вместе со спецназовцами сидел в машине. Наши разведчики дали команду: захват! Выскакиваю из уазика-буханки вслед за спецназовцами и бегу за ними во двор пожарной части. Спецназовцы — в устрашающей амуниции, как средневековые рыцари — орут сидящим на корточках пожарным:

— Всем лежать!

Бедолаги остолбенели. Бегу за спецназовцами и вижу, что все пожарные сидят не шелохнувшись, а один стоит столбом. С разбегу его автоматом двинул так, что вместе с ним через бордюр полетел. Вскакиваю, гляжу — один спецназовец уже фигуранта в мешке на плечах тащит, остальные быстро пятятся назад, держа пожарных под прицелом автоматов. Один спецназовец — Андрюха — видя, как я вскакивал с земли, крикнул:

— Юра, у тебя граната с разгрузки выпала! — и показывает мне под ноги. Гляжу на то место и глазам не верю — на земле не граната, а служебное удостоверение! Схватил документ и бегом к машине.

Все произошло так стремительно, что наш оператор Виктор едва успел выскочить из машины и заснять только, как фигуранта на плечах тащат в машину. Оператор последним выскакивал из машины, а когда увидел отход группы захвата, чтобы не мешать, первым вскочил в машину. Камеру бросил на переднее сидение, забыв выключить.

Потом мы смотрели эту видеозапись: секунды, все трясется, на полу машины мешок. Слышны глухие удары и вопросы: «Фамилия? Звание? Должность?»

Из мешка на каждый вопрос — быстрый, четкий и, главное, правдивый ответ.

Задержать-то задержали, но надо же готовить правовую основу для предстоящего суда. Одного доноса, что этот человек был начальником ИВС ДГБ, маловато не только для обвинительного приговора, но даже для ареста.

В соответствии с утвержденным планом поехали домой к «тюремщику» обыск производить. Жил он в двухкомнатной квартире в пятиэтажке. Время дневное. Жена, дети, плач, соседи. Спецназовцы заняли оборону, я с операми обыск провожу. Нашли в квартире банку бездымного охотничьего пороха и штук двадцать электродетонаторов. Тюремщик понял, что этих находок вполне достаточно, чтобы его, с учетом остроты момента, к стенке поставить без суда и следствия прямо у дома. Вижу, что он уже с жизнью прощается: сидит отрешенный от всего происходящего. Только его жена пытается объяснить, что порох и детонаторы оставили военнослужащие федеральных сил, еще когда Грозный освобождали. С детонаторами ладно, все может быть, но кто же поверит, что российские солдаты оставили бездымный охотничий порох?

Во время обыска в квартиру заскакивает спецназовец и докладывает, что группа неизвестных около сорока человек, в форме сотрудников милиции готовится к штурму подъезда. Выглянули в окно — точно, во дворе нешуточное движение. Люди в камуфляжах и милицейской одежде короткими перебежками скрытно к подъезду приближаются. Выбегаю к выходу из подъезда. Кричу неизвестным:

— Вы кто?

— Мы из Октябрьского РОВД, — отвечают. — К нам поступила информация о бандитском налете.

Представляюсь и прошу подойти старшего. Старшим оказался знакомый мне капитан, который узнал меня. Мы с Лехой бывали в Октябрьском РОВД и дружили с начальником этого подразделения. Разобрались без стрельбы. Но если бы мы с капитаном не узнали друг друга — кто знает, чем бы дело завершилось?

Закончили обыск, задержанному — мешок на голову, в машину и на фильтр, для дальнейших следственных действий. На фильтре уже в спокойной обстановке стали разбираться.

Задержанному — лет тридцать. Сидит подавленный. Наслушался побасенок про пытки и расстрелы без суда и следствия.

— Ну, рассказывай, что делал при Дудаеве, где служил?

— Я понимаю, что вы меня убьете. Но я в вооруженном сопротивлении федеральным войскам участия не принимал. Я с октября 1994 по март 1995 года в Ленинграде в военном госпитале лежал с пулевым ранением ноги.

— А начальником ИВС ДГБ работал?

— Да, работал. один день. Шел утром в форме на службу в пожарную часть. В то время беспорядки в Грозном начинались. Все готовились к штурму Дудаевского дворца. Прохожу мимо ДГБ. Подскакивают ко мне два человека в военной форме, хватают за руки и волокут в ИВС. Притащили и говорят: «Назначаем тебя начальником ИВС, а мы пошли Дудаева защищать. Откажешься — расстреляем!» В ИВС, кроме заключенных, ни одного сотрудника. Сижу и думаю — что делать? Позвонил домой. Мне сообщили, что в Ленинграде брата моего убили. Я бросил ИВС, и как был в форме, поехал в Ленинград. Во время разборок с местными меня и самого ранили в ногу. А поскольку я был в военной форме, меня доставили в военный госпиталь.

Запросили телеграммой госпиталь, навели справки о задержанном через местных — все подтвердилось.

Держался этот псевдотюремщик молодцом, с чувством собственного достоинства горца! О пощаде не молил, внутренне он уже принял смерть. Какая же радость была у этого мужика, когда через неделю я его освобождал. Его благодарности не было границ, он расслабился, упал на колени и забился в рыданиях. Кричал, что уже с жизнью попрощался, ежесекундно ждал расстрела. А тут такое! Мы с Лехой тоже радовались. И пусть поймали не настоящего начальника ИВС ДГБ, но грех на душу не взяли, жизнь гражданину России спасли! В этом и был смысл нашей работы.