Читаем без скачивания Заводная девушка - Анна Маццола
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мадлен провела тряпкой по корпусу часов и вдруг оторопела. Волоски на руках встали дыбом. Обернувшись, она увидела в холле Рейнхарта. Он пристально смотрел на нее, стоя неподвижно и молчаливо, как статуя. Давно ли хозяин наблюдает за ней?
– Ты должна быть очень внимательной, – медленно произнес Рейнхарт. – Относиться к часам нужно деликатно. Понимаешь? Обращайся с ними как с живыми существами. Если нарушишь их равновесие, они остановятся. И что мы тогда будем делать?
Несколько секунд Мадлен могла только смотреть в его черные немигающие глаза, потом сказала:
– Конечно, месье. Я буду более внимательной.
– Да, – кивнул Рейнхарт. – Умница. Для меня важно, чтобы я мог тебе доверять.
Тик-так, шепот, тик-так. Мадлен слушала эти звуки, лежа поздно вечером в постели и разглядывая завитки свечного дыма на фоне стены. Несмотря на усталость, ей не удавалось быстро засыпать в этом доме, наполненном неумолчным тиканьем и какими-то тайными делами, творящимися в богато убранных, но сумрачных комнатах. И даже когда она засыпала, ее сны были полны часов, механизмов, цифр и неумолимого хода времени. Мадлен уже погружалась в сон, как вдруг услышала звуки, долетавшие снаружи. Она открыла глаза и стала вслушиваться. Скрип упряжи, лошадиное фырканье. Затем раздались мужские голоса, негромкие, но отчетливые, ибо ее комната выходила на улицу. Девушка подошла к окну, отодвинула занавеску и увидела карету темно-красного цвета. Лошадь перебирала ногами, и пар от дыхания густо поднимался в воздух.
Двое выносили из кареты большой черный ящик. Третий, с фонарем в руках, указывал им путь. Лица́ его Мадлен не видела, только макушку головы, но характерная манера двигаться указывала, что это доктор Рейнхарт. Ящик имел длину гроба. Наконец-то она увидела что-то сто́ящее.
Мадлен выбралась из постели и, дрожа от холода, подошла к двери. Может, рискнуть спуститься ниже или это безумие? Из соседней комнаты доносился ровный храп Эдме. Если повариха или доктор Рейнхарт застигнут ее врасплох, вся затея с треском провалится. С другой стороны, если ей будет нечего сообщить полиции, она не получит ни су, не говоря уже о крушении ее замыслов. Такая перспектива казалась Мадлен еще хуже.
Разговор продолжался, однако слов было не разобрать. Судя по интонации голосов, вопросы и ответы. Мадлен открыла дверь, босиком пробежала по темному коридору и по задней лестнице спустилась вниз. Там было темно. Мадлен ориентировалась по блеску начищенных перил и слабому свету в холле. Она приблизилась к мастерской и теперь слышала каждое слово.
– Я просил совсем не это, – раздался голос Рейнхарта. – Я же самым подробным образом рассказал, чтó мне нужно. – Несколько слов, произнесенных скороговоркой, она не разобрала. Потом: – Слишком старый.
– Вы чересчур привередливы, месье. Мы имеем дело с тем, что удается достать.
У Мадлен свело живот. Разговор шел о телах, но не о телах восковых женщин в ящиках. Должно быть, ночные гости Рейнхарта – торговцы трупами. Живя в доме маман, она знала эту публику. Они собирали по больницам и тюрьмам тела одиноких покойников и продавали врачам и анатомам. Если же не представлялось возможности добыть труп законным путем, то не брезговали выкапыванием мертвецов с кладбищ. Мадлен могла побиться об заклад: эти двое как раз и торговали кладбищенскими трупами, иначе не приехали бы сюда под покровом темноты. Их деяния считались преступлением. И как понимать слова Рейнхарта «самым подробным образом»? Мадлен они очень не понравились. Наверное, они касались его отвратительных опытов. Может, ее догадки верны?
– Это важно для моей работы, – говорил Рейнхарт. – Поняли? Прошу не появляться здесь, пока не найдете именно то, что я просил.
В ответ послышалось бормотание, затем звук шагов, становящихся все отчетливее. Мадлен поспешила к лестнице и притаилась в темноте, вжавшись в стену. Биение сердца отдавалось у нее в затылке.
Дверь открылась. На пол холла лег прямоугольник света. Замелькали длинные тени. Из мастерской вышли двое: один был толстым коротышкой, второй – ростом повыше, с сутулыми плечами. Его тень чертила тонкую кривую по стене. Затем вышел Рейнхарт все с тем же фонарем:
– Уезжайте без лишнего шума.
Мадлен торопливо поднялась к себе. Вновь отодвинув занавеску, она увидела, как кучер разворачивает лошадь. Карета медленно покатилась. Лошадиные копыта глухо стучали по камням. Мадлен зажгла свечу, вынула из сундучка писчие принадлежности и пододвинула стул к столику. Разгладив бумажный лист, она окунула кончик пера в чернила и начала писать:
Месье, сообщаю Вам обо всем, что сумела узнать за первую неделю пребывания в доме часовщика.
Писала она быстро, рассказывая Камилю о подслушанных разговорах и прочитанных письмах, а также о недавнем ночном визите людей с ящиком. После этого ее рука замерла. О чем еще написать? Мадлен не знала, почему эти двое привезли труп ночью и что доктору не понравилось в привезенном теле. Слишком старый. По возрасту или слишком разложившийся? Эта мысль заставила Мадлен поморщиться. Нужно и дальше не терять бдительности, а пока пусть Камиль читает то, что есть.
Закончив письмо, Мадлен подула на чернила, посыпала написанное песком, потом аккуратно стряхнула песок, сложила лист и запечатала письмо свечным воском. Воск она придавила печатью с изображением лисы. Эту печать вручил ей Камиль.
– Обычно мы зовем осведомителей «мухами». Они, как мухи, жмутся к стенам, блестят глазками и слушают. Но при твоих рыжих волосах, светлых глазах и бесшумных шагах ты больше похожа на лису. Будешь моей лисичкой.
* * *
На следующий день Рейнхарт объявил, что его кролик почти готов.
– Завтра игрушку отправят супруге маршала де Мирпуа, – сообщила Эдме, меся тесто. – Аккурат к версальскому балу.
– Кролик… к балу, – рассеянно произнесла Мадлен. – Мне это в диковинку.
Она по-прежнему думала о ночных визитерах и карете, зловеще поблескивавшей в свете уличных фонарей.
– Кролик станет частью костюма. – Эдме закатала рукава и посыпала стол мукой. – На ихних балах чего только не творят. Вырядятся в платья, такие, что стыдоба, прости Господи! Бедняжки-швеи неделями портили глаза, чтобы это сшить. Кто древним богом оденется, кто зверем каким. А потом лопают деликатесы, о каких ты и не мечтала: меренги вышиною до небес и мороженое в
