Читаем без скачивания Потемкин - Наталья Болотина

Прибытие юного наследника Павла Петровича, доставленного во дворец прямо в ночной рубашке, было встречено радостными криками толпы, проникшими в покои сквозь растворенные окна. По приказу Екатерины все двери во дворец открыты: каждый может приблизиться к своей императрице. Члены Священного синода, сенаторы, высшие сановники, придворные вельможи, послы, купцы, горожане — все спешат выразить свои верноподданнические чувства, поздравить ее величество, коснуться края одежды. В течение нескольких часов Екатерина, во всем блеске своего обаяния, радостная и сияющая, принимает поздравления высокопоставленных лиц и простолюдинов. Время от времени она отдает вполголоса распоряжения своим верным сторонникам: проследить, чтобы известие о перевороте как можно позже достигло Петра III, перекрыть все въезды в город и дорогу на Ораниенбаум, послать сообщение о смене власти в полки, стоявшие в окрестностях столицы, и на базу военно-морского флота в Кронштадт, вернуть из Нарвы войска, отправленные в Данию, во избежание беспорядков строго контролировать раздачу спиртного… Все происходившее до мельчайших подробностей контролировалось Екатериной, все решения принимались ею, она теперь глава государства. На улице тем временем огласили манифест, отпечатанный ночью. В нем императрица объявляла причины, толкнувшие ее на такие решительные действия, только они и могли спасти Россию от уничтожения православной веры, порабощения славы российского оружия после заключения мира с Пруссией, нарушения «внутренних порядков». «Того ради, убеждены будучи всех наших верноподданных таковою опасностью, — объявляла Екатерина II, — принуждены были, приняв Бога и его правосудие себе в помощь, а особливо видев к тому желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступили на престол наш всероссийский и самодержавный, в чем и все наши верноподданные присягу нам торжественно учинили».

В это время ничего не подозревающий Петр III в сопровождении своей любовницы Елизаветы Воронцовой, придворных кавалеров и дам в парадных туалетах приезжает из Ораниенбаума в Петергоф. Остановившись у павильона Монплезир, где он ожидал найти свою супругу, облаченную для встречи с ним в парадное платье, Петр поражается тишине, которая его пугает. Двери и окна закрыты, не видно суетящихся слуг, никто не спешит проводить императора в покои. Наконец подходит офицер охраны и сообщает: «Дом пуст. На рассвете императрица бежала». Петр с криками «Катерина, Катерина!» вбегает в комнаты, словно желая отыскать в пустом доме обманувшую его супругу, пробегает через зимний сад, китайский кабинет, приемную, оттуда в музыкальный салон — ее нет, это не шутка, она не прячется от него, как бывало во времена их отрочества. Канцлер Михаил Воронцов сообщает Петру III о сведениях, только что полученных от тайного агента в Петербурге: Екатерина провозглашена императрицей. Петр не находит в себе сил сопротивляться, не готов сражаться, не хочет выступать с голштинским войском на столицу; он сломлен.

Неудачей обернулась и попытка сторонников свергнутого императора привезти его в Кронштадт. 29 июня в час ночи императорской яхте, вошедшей при свете летнего неба над Финским заливом на рейд морской крепости, не позволили пришвартоваться. «Нет больше императора. Да здравствует императрица, — прокричал вахтенный офицер. — Возвращайтесь в море!» На рассвете судно причалило у летней резиденции в Ораниенбауме. Петр не слушает советов, он не хочет принимать никаких решений, единственное, что ему надо, — забыть, лечь спать, никого не видеть.

В то время как свергнутый император направлялся в Кронштадт, его супруга после легкого обеда, отдав необходимые для защиты города распоряжения и переодевшись вместе с Дашковой в позаимствованные у верных гвардейских офицеров мундиры, во главе войска направилась в Ораниенбаум, чтобы самолично арестовать неудачливого супруга. По традиции императорской семьи, она приняла на себя звание полковника Преображенского и Конного полков. Выйдя из дворца по наружной лестнице на площадь, Екатерина приняла первый парад своего царствования.

Именно с ним связана и знаменитая легенда о темляке, якобы благодаря которому императрица обратила внимание на Григория Потемкина. Легко вскочив в седло белого породистого рысака, императрица заметила, что на сабле нет темляка. Потемкин, находившийся в свите императрицы, услышав об этом, сорвал свой и поднес ей, обратив на себя внимание. Но, как мы уже поняли, Екатерина не только знала Потемкина, но и заметила его «сметливость, мужество и расторопность». Кроме этого Потемкин как унтер-офицер не имел темляка.

Из столицы полки выступили обыкновенным церемониальным маршем, повзводно, под барабанный бой. Во главе — императрица в мундире на белом коне с обнаженной шпагой в руках. Она лихо усмиряет приплясывающего от нетерпения горячего коня, длинные каштановые волосы, вырывающиеся из-под собольей шапки с венком из дубовых листьев, развеваются на ветру. Зрелище было величественным и завораживающим: эта женщина в мужском мундире, олицетворяющая силу и грацию, вызывала всеобщее восхищение и желание следовать за ней на край света. Она хорошо продумала и политический эффект своего появления в гвардейском мундире во главе армии — это торжество над жалким противником, спрятавшимся под юбкой фаворитки. Возгласы восхищения и одобрения перекрывают грохот барабанов и звуки флейт.

Через двадцать лет Державин, вспоминая этот величественный день триумфа Екатерины, поэтически обращаясь к великому художнику прошлого Рафаэлю, просил его:

Одень в доспехи, в брони златыИ в мужество ея красы;Чтоб шлем блистал на ней пернатый,Зефиры веяли власы;Чтоб конь под ней главой крутился,И бурно бразды опенял;Чтоб Норд седый ей удивился,И обладать собой избрал.

Идущая сквозь летнюю ночь, армия во главе с богиней войны спустя несколько часов достигает небольшого местечка Красный Кабак, где объявляется привал. Княгиня Дашкова вспоминает, что в скверном доме, оказавшемся жалким постоялым двором, нашлась всего лишь одна широкая кровать. Застелив ее офицерским плащом, женщины смогли отдохнуть, не раздеваясь, несколько часов, но в пять утра 29 июня они вновь вскочили в седла. По дороге в Ораниенбаум парламентарии Петра III передают Екатерине его предложения о начале переговоров и условиях разделения власти, которые она отклоняет. Ей нужна только полная победа.

Гаврила Романович Державин вспоминает, как ранним утром полки подошли к Петергофу, находившемуся всего в девяти верстах от Ораниенбаума, и «чрез весь зверинец, по косогору, увидели по разным местам расставленные заряженные пушки с зажженными фитилями» под прикрытием нескольких армейских полков и голштинских батальонов. Немедленно доложили Екатерине. Но, не сделав ни единого выстрела, все они отдались государыне в плен и принесли ей присягу верности. Вернувшись спустя несколько часов (но каких!) в Монплезир, Екатерина продиктовала текст отречения, его должен был подписать свергнутый император.