Читаем без скачивания Изумрудное пламя - Лаура Грант

– Что вы будете делать, милорд? – спросила она, уперев руки в бока.

– Я? Ничего. Леди Джоанна сделала свой выбор, – и он с интересом стал рассматривать свою черную тунику.

– Аи deтi! Разве я вам не говорила, сэр Ричард, что это ничего не значит? Почему вы сдаетесь? Она же не любит золотоволосого Годфри, уж поверьте мне! Пусть он красивый, но у нее не загораются глаза, когда она смотрит на него... не то что когда она смотрит на вас! Я старуха, лорд Ричард, и могу умереть в любое мгновение, – улыбаясь, проговорила леди Габриэла. – Пожалуйста, позвольте мне уйти с миром, зная, что ни вы, ни она не совершили самую страшную ошибку.

Ричард ухмыльнулся и легонько ущипнул Габриэлу за щечку.

– Ах, боюсь, вам еще придется пожить, старушка. Я еще не знаю, что буду делать.

Однако Габриэла стояла на своем.

– Сэр Ричард, покажитесь Джоанне, какой вы есть... веселый, добрый, ведь она вас таким не видела. Разве неправда? Вы все время с ней очень серьезный, или потому, что хотите внушить ей, что она дурочка, или потому, что страстно желаете ее, si? Улыбнитесь ей, милорд, и она не устоит перед вами!

С этими словами Габриэла ушла, уверенная, что он не будет терять время даром.

Наверное, старуха была права. Ричард многое отдал бы, чтобы посмеяться вместе с Джоанной, посмотреть, как ее розовые щечки заливает румянец, а глаза сверкают, словно изумруды.

Второго мая, несмотря на противный мелкий дождь, Джоанна подвела Робина к Королевским воротам. Никого из паломников еще не было видно, но Джоанну это не огорчало, потому что она сама изо всех сил старалась выпутаться из не отпускавшей ее паутины сна.

Вечером она долго не могла уснуть из-за предотъездного возбуждения, а главное, из-за того, что не могла признаться Габриэле в истинной цели своего паломничества, которая должна привести ее не в Уолсингем, а в Уиллоуби. Бог знает, правильно ли она делает? Может, надо было бы послушаться Ричарда и не испытывать судьбу, чтобы не попасть ненароком в руки к разбойникам? Ну, хорошо, даже если она узнает, что хочет, в Уиллоуби, принесет ли ей это покой? И вообще, может, барон Роджер не пустит ее в замок или, узнав, чего она хочет, выгонит ее? Она ворочалась на кровати, не в силах заставить себя не думать, и кровать недовольно скрипела под ней, напоминая о том, что уже давно пора спать.

В конце концов Джоанна угомонилась и даже задремала, но тут пришла Габриэла с вином и хлебом.

– Пора вставать, дорогая, – произнесла она, как всегда нараспев, и тихонько потрясла ее за плечо. Рядом с ней в ночной рубашке стояла принцесса Элеонора и что-то держала в руках.

– Вот, леди Джоанна, я хочу вам подарить, – объявила девочка, когда Джоанна стала надевать новое теплое платье. – В него вы можете зашить ваши деньги, так делают все паломники, – и она торжественно протянула ей маленький кожаный кошелек, который можно носить на поясе.

Растроганная Джоанна чуть не расплакалась. Она знала, что будет скучать по Элеоноре не меньше, чем та по ней.

– Ведите себя хорошо, принцесса Элеонора. Слушайтесь ее милость и леди Габриэлу и не обижайте девушку, которая придет на мое место.

– Никто не придет на ваше место, – ответила принцесса. – Если вы раздумаете выходить замуж, приезжайте и будьте со мной.

Когда же Габриэла раскрыла объятия, Джоанна не выдержала и слезы закапали у нее из глаз.

– Будьте осторожны, дорогая, – напутствовала ее кастилька. – Vaua соп Dios. Помолитесь за меня Пречистой Деве Марии.

– Я привезу вам святого молока, – пообещала Джоанна сквозь рыдания.

– Ах, дорогая, не забудьте попросить, чтобы она наставила вас в выборе мужа, – Габриэла была серьезна, как никогда. – Откройте Святой Деве ваше сердце, ведь она тоже все-таки была женой.

Джоанна удивилась, поняв, что Габриэла против Годфри, хотя до этого та не сказала о нем ни одного худого слова. Однако они не могли говорить в присутствии принцессы, да и, если честно, Джоанна не желала слушать похвалы Ричарду Кингслиру после того, как обручилась с другим. Так или иначе, но уже пора было бежать.

Джоанна распрощалась с леди Габриэлой и принцессой Элеонорой в своей комнате, чтобы не устраивать прилюдных сцен. Да и что еще могли они сказать друг другу? Джоанне надо было справиться со своими страхами, а этому никак не способствовали их озабоченные лица.

Ее конь, которого привел паж, вдруг заржал и переступил с ноги на ногу, и, подняв голову, леди Джоанна увидела направляющихся к ней монахов в серых рясах.

– Доброе утро, мадемуазель. Это вы леди Джоанна Хокингем? – спросил один из монахов, подошедший к ней первым.

Учтиво присев в реверансе, Джоанна кивнула. Монахи, которые должны были повести паломников, были не похожи друг на друга, как день и ночь. Тот, который заговорил первым, назвал себя братом Уиллибрандом. Он был высокий, тощий, с горящими серыми глазами и с лысой головой.

Другой монах, брат Томас, был, наоборот, толстым и с густой шевелюрой вокруг тонзуры.

Он одарил Джоанну широкой улыбкой.

– Бог в помощь, леди Джоанна. Хорошее утро нам выпало для начала!

И словно не было туч, и дождь не мочил ей лицо. Он ей сразу понравился, и только через некоторое время она поняла, что это брат Уиллибранд знал дорогу и отвечал за безопасность паломников, а его веселый напарник полагался на счастливый случай и уповал на лучшее.

– Остальные скоро будут, – сказал брат Томас, и, как по команде, из-за угла показались четыре человека.

Из четырех только одна женщина была верхом на старом муле. Еще две – монахини-бенедиктинки, а четвертый – серьезный молодой человек с посохом, к которому он привязал свою котомку.

Все начали знакомиться друг с другом. Джоанна кивнула, когда ее представили пожилой женщине, вдове торговца, по имени Марджери Эпплфилд, и та тоже ответила ей кивком. Глаза у нее были красные, словно она недавно плакала. Монахинь звали сестра Мария-Анжелика и сестра Егелина, и глаза у них блестели, как у девчонок, вырвавшихся на волю.

Молодой человек по имени Адам Фифилд улыбнуться не пожелал, и Джоанна подумала, что он больше подходит в напарники брату Уиллибранду, чем весельчак брат Томас.

– Ну что ж, пойдемте, – сказал брат Уиллибранд, взглянув на небо, где солнце вроде бы начало пробиваться сквозь тучи. – До Лондона мы дойдем за два дня, даже если не будем особенно торопиться.

– Жаль, что мы только две на лошадях, фыркнула Марджери Эпплфилд, подгоняя своего мула, чтобы он шел рядом с конем Джоанны. – Так будет гораздо дольше.

Она даже не позаботилась понизить голос, словно остальные, не запасшись лошадьми, нанесли ей публичное оскорбление.