Читаем без скачивания Только когда я смеюсь - Лен Дейтон

Я на это ничего не ответил.

– Чарли не тронул бы тебя пальцем, если бы я присматривал за тобой.

Я не реагировал.

– Если надумаешь, дай мне знать, – сказал Питер-двоеженец. – Хочешь сигаретку?

– Нет, спасибо.

– Чарли хочет пришить тебя в пятницу утром, детка, – сообщил он.

Теперь он заговорил совсем по-другому. Он такой же опасный как Чарли, только в два раза умнее. Умные голубые могут быть очень опасными в тюряге, будто они обвиняют всех остальных в том, что оказались за решеткой. Я не поинтересовался, откуда он знает, что это будет именно в пятницу, все равно он сам скажет. Наконец он раскололся.

– Чарли переводят отсюда.

– Когда он уходит? – спросил я.

Питер улыбнулся, и я готов был укусить свой локоть за то, что спросил.

– Его переводят в какую-то тюрьму на севере. Он уезжает в пятницу – грузовиком в десять утра. И уже устроил, что тебя выпустят на прогулку, вот тогда-то он и прикончит тебя. Берегись этого подонка, детка.

– Я убью его, – сказал я.

Питер-двоеженец скривился в кислой улыбке.

– Вот это дело.

Он сгреб пыль в кучку и наклонился, чтобы смести ее на клочок бумаги, потом аккуратно скатал это и щелчком бросил тонкую самокрутку к моим ногам.

– Привет от начальства, – сказал Питер.

– Нет, мерси, – ответил я. – Пусть идет к черту. – И я ушел.

– Ладно. Не пропадай, – крикнул он мне вслед.

Машина выглядела очень внушительно. В некотором смысле мне она понравилась даже больше, чем «роллс». Это был «феррет» второго выпуска, как сказал Сайлас. Потешная вещица. Довольно небольшая, с угловатой бронированной обшивкой и толстенными резиновыми шинами, которые, наверное, тоже были почти пуленепробиваемые. И повсюду торчали разные металлические штучки. Сайлас настаивал, чтобы я выяснил, что представляет собой каждая из них. Металлические шторы опускались так, что оставалась небольшая обзорная щелка для водителя. Прямо под зеркалами заднего вида, довольно-таки большими, были выходы выхлопной системы. Две фары впереди и ячейки для автомата или браунинга. В машине стоял роллсовский бензиновый двигатель Б60, шестицилиндровый, 4265 кубиков, 96 лошадиных сил, 3300 оборотов. Гидравлическое сцепление и два ведущих моста. Понятия не имею, что машина делала с горючим, но жрала она его, как весь ирландский флот.

Конечно, мы не могли появиться на ней на обычной заправке, поэтому Сайлас наполнил дюжину канистр и запихнул их внутрь, отчего нам стало еще теснее. Машина была предназначена только для двоих: водителя и командира. Можно не уточнять, кто из нас был командиром.

Старик Каплан с автосвалки покрасил старенький броневик и установил на него огнетушители и фары, безжалостно сорванные с других машин, так что наша малышка была в отличном состоянии. Этот «феррет» стоял в дальнем конце свалки, и в первый раз, когда мы пришли туда, Сайлас сказал, что я должен научиться заскакивать и выскакивать из машины с «непринужденной прытью». В результате я расшибал себе голень и набивал синяки на руках о каждый выступ, пока Сайлас рявкал свои команды, как тот сержант-маньяк, которого показывали в каком-то фильме по телевизору, – кстати, в конце сержант задушил свою жену. К концу дня я выучился водить этот гроб. Пятиступенчатая коробка передач, хитрое управление и тормоза с гидроусилителем – никогда не имел дела ни с чем подобным, но через полтора часа Сайлас вынужден был признать, что я гоняю по свалке, как специалист.

На следующий день мы вернулись на свалку, взяли наш броневик, и операция началась. По мне, так лучше было бы переодеться в форму поближе к месту действия, но Сайлас настоял, чтобы мы выехали со свалки при полном параде. Мы немного попачкали форму и надели сверху комбинезоны. Видок у нас был, как у парочки общипанных героев, – до такой степени, что когда мы остановились у обочины перекурить и я сделал неприличный жест в сторону проезжающей мимо артиллерийской колонны, то солдаты заорали мне в ответ. Когда они проехали, я занервничал: до меня дошло, что стоит только одному из полицейских рейдов наткнуться на нас и начать выяснять, кто мы такие, как последует цепь непоправимых событий. Но Сайласу об этом говорить все равно без толку, у него всегда наготове была какая-то военная прибаутка вместо разумного ответа. Я вытер о форму взмокшие ладони.

– Не вздумай нервничать, – успокоил Сайлас.

Я промолчал. Сайлас никогда не нервничает, у него просто портится настроение. Для него вполне естественно быть не в духе: ведь он всегда играет роль генерала или миллионера или что-то в этом роде, – но можете ли вы представить себе, чтобы прислуга или мелкий служащий или младший капрал за рулем закатили истерику?

– Я сказал, не вздумай нервничать, – повторил Сайлас.

– Я не вздумаю, черт подери, я уже нервничаю.

– Поехали за колонной, – приказал он.

Я влез в машину.

– А что, если они остановятся и потребуют предъявить права? – спросил я.

– Мы достали эту машину вполне законным образом, – успокаивал меня Сайлас. – Твои гражданские права позволяют тебе водить такую машину, жители Челси покупают такие для своих загородных владений. А форменную одежду мы взяли напрокат, чтобы разыграть одного нашего старого школьного приятеля. И чем нам это грозит? – ну, уплатим десятку штрафа.

– Будем надеяться, – ответил я.

Я завел машину и рванул в хвост колонны. До обеда мы были уже на танковой площадке для маневров Королевских вооруженных сил в Дорсете.

Был ясный солнечный день, редкие облака лишь подчеркивали синеву неба. На многие километры вокруг земля кишела танками – «центурионами» и «чифтенами». Благодаря какой-то любопытной структуре почвы каждый изгиб оставленного танком следа давал новый, неожиданный цвет, и весь ландшафт, исполосованный красными, серыми и многоцветными шрамами, был похож на гигантские полотна Нэша или Пайпера.

– Стоп, – крикнул Сайлас.

Я тормознул, и мы остановились у обочины в клубах пыли, отдающей запахом резины. Сайлас буквально вжился в свою роль.

– Ради бога, парень. Поосторожнее с машиной. Ее нужно вернуть в приличном состоянии к восьми часам вечера сегодня.

Я отдал честь.

– В двадцать часов, как говорим мы, армейцы, – поправил я. – Ну, не беспокойтесь. Старик Каплан не оштрафует нас за пятиминутное опоздание или за лишнюю царапину. У него две свалки, полные всякой рухляди, и он берет по фунту за штуку, даже если мы испортим эту.

Сайлас гневно повернулся:

– Тысячу раз тебе говорил – не выходи из роли в середине операции.

– Есть, – ответил я.

Я выбрался из машины и пошел прочь, подальше от него. Во время его припадков с ним нужно быть поосторожнее, он всегда очень вспыльчив в начале операции. Теперь я на это уже не очень реагирую, сам я не шалею, как он, только вот ладони потеют. Я отломал от живой изгороди веточку. Сайлас догнал меня и принялся рассматривать полигон в бинокль.

– На пригорке шесть «центурионов-5», – вслух рассуждал он. – Есть минометная установка «виджилант» – вон там, где стоят несколько солдат. Нет, соврал, один «центурион-2» со старой семнадцатифутовой пушкой. Даже не знал, что такие еще существуют. Не удивлюсь, если его используют в качестве мишени. Да, на нем белый крест.

– А откуда вы узнали, что сегодня испытывают «виджилант», – удивился я.

– Элементарно. Позвонил в службу информации и спросил. Правительство продает эту технику. И они не делают из этого секрета. Они уже продали больше «центурионов-5», чем ты съел обедов за всю свою жизнь.

– Так Ибо просто не повезло, что они не хотят продать ему эту ерунду?

– Скорее, это нам повезло. Триста тысяч фунтов стерлингов удачи, – подытожил Сайлас.

Танки с грохотом двинулись с места. Гул стоял такой, что у нас даже уши заложило, хоть мы и далеко стояли.

– Во-а-а-т они па-а-а-шли, – загнусавил я.

Сайлас прокомментировал:

– Они идут на запад. Триста тысяч живых бабок, идущих на Дикий Запад.

Зажав в руке конец отломанной ветки, я со всего размаху ткнул себя по колену.

– Боюсь, тут-то меня и нашла стрела, старик, – задыхаясь, сказал я. – Труба, труби отбой. – И со стоном показал на рану.

– Есть попадание, – подтвердил Сайлас. – Не двигаться, лейтенант. – Он вытащил из раны ветку и внимательно осмотрел ее. – Хорошо, нечего сказать. Не знаю, чему вас там учили, в Вест-Пойнтской академии для благородных девиц, но это вовсе не похоже на боевую стрелу.

Я отмахнулся:

– К черту, старик, если они устраивают свои игрища так далеко на севере, как насчет тех баб и сосунков, которые остались беззащитными в форте Декстер?