Читаем без скачивания Охотники за ФАУ - Георгий Тушкан

Баженов и остальные офицеры вышли из машины. Их ожидала группа офицеров во главе с майором. Он был немолод и сдержан. Баженов назвал себя.

Майор кивнул Андронидзе, как знакомому.

— Командир передового отряда — майор Тарасов, — сказал он. Затем представил других.

Баженов объяснил свою задачу и спросил, почему майор Тарасов не шлет донесений, почему отряд задерживается.

— Значит, моего боевого донесения, посланного с санитарной машиной, комдив еще не получил, — задумчиво сказал Тарасов. — А радиограмм не посылаю — рация отказала. Головная походная застава моего отряда в двух километрах отсюда ведет бой с танками и пехотой противника. Встречный бой перешел в оборону с той и другой стороны. Моя застава заняла рубеж по восточному берегу речки Гнилушки. «Тигры» атакуют из леса. Пехоту противника рассеяли.

Баженову очень не нравилось это «пехоту рассеяли», попадавшееся в сводках. «Уничтожили» — это ясно, а «рассеяли»? Пехота рассредоточилась, вот и все. Нашел, чем хвастать.

— Как только саперы наладят разрушенный мост, чтобы могли пройти танки, артиллерия, повозки, сейчас же выступаю, — снова заговорил Тарасов. — А сейчас я почти всю свою артиллерию отправил вперед, чтобы огневым кулаком сломить сопротивление и двигаться дальше. Разведчики пошли в обход справа. А пока, — он показал на спящих в цепи бойцов, — люди отдыхают. В деревнях на большаке — ни сена, ни зерна, все сожжено; наши лошади на подножном корму. Полчаса назад мы отбили у немцев стадо коров и отдали его колхозникам. Они загнали скот в лес. Мы добили хромого быка и варим еду. Скоро будет готова. Не закусите с нами?

— Не помешает, — Андронидзе взглянул на Баженова.

— Не считайте меня сухим педанте»! — сказал Баженов, — но ведь до Гнилушки путь свободен! Там и заправимся, чем АХО расщедрилось. А если противника гонят дальше?

— Мне бы донесли, — возразил майор Тарасов. — Сейчас кухня отправится кормить бойцов на головную заставу, там и поедите.

Баженов торопил своих радистов, сразу же занявшихся ремонтом тарасовской рации. Один из них отозвал Баженова в сторону и сказал:

— Сверху только сейчас сообщили: перехвачено сообщение «Рамы», которое та вела клером. «Рама» указала координаты, в которых движется штабной автобус. Я проверил — речь идет о нашем автобусе. «Рама» вызывала самолет, чтобы нас долбануть, учтите.

— Учту! Сообщите всем нашим, и пусть пулеметчик будет наготове.

Баженов снова подошел к радистам:

— Как успехи, короли эфира?

— Накрылась рация!

— Рация капут!

— Сколько у нас раций?

— Три.

— Временно передайте одну майору.

— Товарищ лейтенант, обратно не получим! Возьмите расписку.

— Пишите расписку, товарищ майор, на рацию и на два комплекта питания, чтобы вы на антенне могли держать с нами связь на шестнадцать километров.

— Расписку радистам мой начштаба даст. За рацию спасибо, — вяло сказал Тарасов. — А почему вы сказали о связи на шестнадцать километров? Вы же будете двигаться с нами.

— С тобой, дорогой, только шашлык готовить можно, — усмехнувшись, заметил Андронидзе. — Наш автобус помчится вперед, прокладывая путь твоим танкам, артиллерии и пехоте. — И уже серьезно он спросил: — Почему двигаетесь по большаку? Держу пари, если бы шли проселками, давно были бы у Днепра.

— И попали бы в окружение.

— Да? Очень интересно! Понимаешь, давно не слышал таких благоразумных речей. Это только у тебя такое настроение? — Андронидзе многозначительно взглянул на Баженова.

— Да ты что, шуток не понимаешь? — майор покраснел. — А двигаюсь я по большаку потому, что именно захват большака обеспечивает быстрое продвижение частей нашей дивизии к Днепру, понятно?

— Вы, товарищ замполит, такого же мнения? — обратился Баженов к капитану.

— Мне бы не хотелось, чтоб у вас сложилось неправильное представление о настроении командира и бойцов. Во-первых, майор Тарасов сам сказал, что он шутит. Согласен, что такая шутка в серьезном разговоре неуместна. Наступательный порыв у бойцов очень большой. Могу показать боевые листки, сами убедитесь…

— Верю вам, — сказал Баженов.

— Устали, конечно. Может быть, действительно лучше наступать проселками, но мы выполняем приказ комдива.

— Познакомьте нас с приказом, с вашими решениями, — предложил Баженов. — Если ваша ГПЗ6 не продвигается и долго топчется на месте, значит, вы допустили просчет.

— Да мы здесь не долго, — вмешался Тарасов, — мы здесь только пятнадцать минут.

Андронидзе, выслушав сообщения о противнике («десять танков и до батальона пехоты»), с сомнением покачал головой.

— Авиация, — сказал он, — таких соединений не отмечает. — Узнав о двух пленных, он пошел допросить их.

Баженов передал боевое донесение в штарм и занялся с командиром и его начштабом. Документация, кроме приказа комдива, отсутствовала. Все приказания, в частности головной походной заставе, майор отдавал устно, и начштаба только сейчас срочно заносил их на бумагу. Немногословный, средних лет капитан чуть насмешливо поглядывал на чрезмерно требовательного, по его мнению, представитетеля штарма.

— А как действуют эти три танка? — спросил Баженов, ознакомившись с составом тарасовской ГПЗ[5].

— Танки? — майор растерянно смотрел на Баженова. — Два из них потеряны, когда выбивали гитлеровцев из села.

— Каким образом? Мины? Или танки противника? Артиллерия?

— Мины…

— Но это же черт знает что! Зачем же вы пустили танки без саперного обеспечения? Без пехоты!

— Выясним. А может, это была артиллерия. Там сейчас наш командир разведки. Обязательно выясним!

… Вместе с начальником штаба составили план изучения боевых действий передового отряда, и капитан обязался представить отчет не позже чем послезавтра с картами и схемами.

— Не пора ли нам, товарищ начальник? — спросил подошедший Андронидзе и добавил: — Бумажки заедают дорогое время.

Баженов заторопился. Надо было составить кодовую таблицу для связи передового отряда с радиоавтобусом. Оказывается, шифровальщик уже составил ее и передал майору Тарасову.

Радиоавтобус двинулся дальше. Теперь на левой ступеньке кабины стоял Андронидзе, наблюдавший за небом, справа Помяловский, всматривавшийся в дорогу.

— Фашист! — крикнул Андронидзе, показывая в сторону леса.

Прямо на них, из-за леса, на бреющем полете вынесся немецкий истребитель. Он промчался быстро и низко. Промелькнули над головой черные кресты на крыльях, и не успел еще стихнуть рев мотора, как позади оглушающе грохнуло.