Читаем без скачивания Изобретатель чудовищ - Артем Михайлов

Тропа закончилась, и Садовник поставил котел у своих ног:

— Не шевелитесь. Смотрите и не шевелитесь!

Феликс и его спутники застыли на месте. Сморщенное лицо старика приняло умильное выражение:

— Где ты, моя детка? Старый Садовник приготовил для тебя настоящий пир. Чувствуешь, как пахнет? М-мм, — протянул он с наслаждением. — Угощение ждет!

Со скрипом разматываясь, корни начали медленно подниматься со дна. Они ползли вверх, удлиняясь все больше.

— Давай, мой сладкий, — сюсюкал старик. — Я сделал все, как ты любишь!

Корни медленно показались из-за края тропы, качаясь в воздухе, словно змеи. Один за другим они погружались в котел с нечестивым варевом, точно стараясь пропитаться им насквозь, и уползали обратно, подцепив череп или голую кость, которые утаскивали на дно воронки.

— Тебе нравится? — ворковал Садовник. — Вкусная, наваристая похлебка, о да! Старик опять позаботился о тебе.

Путники не в силах были отвести глаз от этого пробирающего до дрожи зрелища. Все новые и новые "змеи" поднимались из глубины. Феликсу было хорошо видно, что котел пустеет. Корни высасывали похлебку, вылавливали из нее лакомые куски и трепетали от удовольствия.

— Но я раздобыл для тебя кое-что еще, — заискивающе продолжал старик. — Я привел сюда троих живых людей! Глупые люди не поняли, что они — только мясо. Они поплатились за это.

С неожиданным проворством Садовник помчался вверх по тропе. Феликс опомнился первым:

— Бежим!

Но было поздно. Целый лес корней с шелестом взметнулся из воронки. Угощение, принесенное стариком, больше не отвлекало их от вечного поиска пищи — щупальца корней ненасытно тянулись к обещанной добыче.

— Вот подлец! — напутствовал вор, глядя, как Садовник карабкается все выше.

— Предатель! — в отчаянии прокричал Исидор.

Старик завопил в ответ:

— Я не виноват! Вы все равно сгинули бы, отсюда нет выхода!

Ударом топора Феликс перерубил обмотавший его голень жилистый корень. Из обрубка брызнуло что-то вязкое, и щупальце убралось. Исидор пустил в ход свой разделочный тесак, а Тим — кинжал. Но корни со свистом размахивали, как плети, осыпая путников жгучими ударами.

— Он поглотит вас, его жадное чрево поглотит вас, жалкие люди! — захлебываясь от нетерпения, пророчествовал старик. — О, да, старый Садовник приготовил настоящий пир!

Суетясь и вытягивая шею, Садовник искал место, с которого удобнее было бы наблюдать за каждым мгновением неотвратимой развязки, но, споткнувшись, потерял равновесие и покатился вниз, — туда, где дико извивались косматые корни. Он мешком свалился у самых ног Исидора. С воем, полным животного страха, старик поднялся на четвереньки и пополз обратно наверх. Но в слепой жажде добычи и в него вцепились крепкие плети корней.

— Это же я. Я! Твой кормилец! Пусти! — взмолился Садовник.

Его скрюченные пальцы беспомощно заскребли по земле, но корни присосались к старику, точно пиявки. Они окутывали его и тащили на дно, во чрево.

— Спасите! — заклинал Садовник. — Сжальтесь!

Исидор протянул несчастному руку, и старик уцепился за нее. Но корни тянули свою жертву с неимоверной силой. Тело Садовника соскользнуло с тропы, и он повис над самым чревом воронки, держась лишь за Исидора. Вместе с ним ученый сползал в яму, полную скрипящих и колышущихся корней. Феликс тщетно рвался на подмогу обоим — он сам был опутан живыми отростками.

Тим тоже был в беде — хлесткий взмах корня обезоружил его, и, уронив кинжал, вор из последних сил пытался оторвать от себя гибкое щупальце, сдавившее ему горло.

Феликс еще раз безнадежно напряг все мышцы. Он вырывался уже скорее инстинктивно, сознавая, что ему не разорвать эти упругие путы. Все меркло перед глазами. Воздух больше не поступал в сдавленные легкие.

Но неожиданно Феликс задышал полной грудью. Он ощутил, что руки его свободны.

Вокруг творилось что-то необъяснимое. Корни мотались в воздухе, втягивались в недра воронки и вытягивались снова, их скрип напоминал мучительные стоны. Чудилось, они бьются в судорогах.

Некогда было гадать, что произошло: не теряя времени, Феликс вскинул и опустил топор, рассекая облепившие его ползучие плети. Втащив на тропу Исидора и уже совершенно неподвижного старика, Феликс помог Тиму снять с шеи ослабивший хватку корень. Сквозь кашель, хватая ртом воздух, вор проговорил:

— Яд! Он действует! Яд начал действовать!

Корни скручивались и выпрямлялись в каком-то бешеном танце и бессильно падали на дно. Их стонущий скрип затихал.

Вор вскочил на ноги.

— Я отравил тебя, лабиринт! Будь ты проклят!

Вся воронка содрогнулась, будто в последних конвульсиях. Корни перестали вздыматься. Они лежали спутанными безжизненными клубками.

Феликс наклонился над телом Садовника. Тот еще дышал, на посеревших губах старика появилась странная улыбка.

— Это не спасет вас… не спасет… — выдавил он из себя. — Вы слышите? У него есть не только чрево, но и сердце, и мозг…

— Успокойтесь, — остановил старика Феликс. — Опасности больше нет.

— О, да, я скоро успокоюсь навеки, — подтвердил Садовник. — Он пошел против меня, против своего кормильца. Теперь я сам пойду против него! Выслушайте меня…

— Чего вы хотите?

— Отомстить. Я кормил его, а он набросился на меня!

— На то он и чудовище. Зря вы ему доверились.

— Я должен сказать вам. Мозг — это слоевище огромного лишайника. Найдите его. Другие лишайники — те красные, что мерцают, — покажут вам дорогу. А сердце… я не знаю, где его сердце… Вы отравили чрево, но он излечится, если останутся живы сердце и мозг… А этот парень с вами хитер… Подбросил в котел ядовитые грибы, когда я отвернулся? Да! Ловкий мошенник. Вам повезло… — старик в последний раз хихикнул, и, наконец, затих.

— Он умер? — спросил Тим, хотя и так все было ясно.

Глаза Садовника помутились и остекленели, с "хозяином лабиринта" было кончено. Путники, только что сами чудом избежавшие гибели, переглянулись. Феликс поднял шляпу, в сумятице битвы слетевшую с его головы, отряхнул и надел снова:

— Идемте к ручью. Нам нужно отдохнуть.

Щеку Исидора пересекала кровоточащая ссадина, но ученый не замечал этого. Потрясенный случившимся, он целиком ушел в себя. Тим устало встряхнулся:

— Идемте.

Измученные путники друг за другом побрели по узкой тропе, уводящей от края воронки.

У ручья они расположились на отдых, и, как смогли, привели себя в порядок. Битва чуть не стоила им жизни, везде, где корни врезались в кожу, остались кровоподтеки и множество неглубоких ран.