Читаем без скачивания Борис Годунов - Александр Боханов

Когда же появилась «историческая наука», то её представители с каким-то восторженным самозабвением продолжили дело авантюриста Лжедмитрия и его шайки, повторяя облыжные обвинения, даже невзирая на то, что Патриарх Иов почитался в народе святым праведником! Дело здесь совсем не в узко религиозном восприятии ушедшей действительности. Если даже люди и не чувствуют Бытие Божие как объективную реальность, не относящуюся к какой-то далекой и неведомой «метафизике», а к окружающей жизни, даже и тогда они обязаны иметь не только уважение к чужой вере, но и понимать какие-то азбучные категории христианского мировосприятия.

В первую очередь это касается историков, которые описывают реальности Христоцентричного мира. Ведь святого в его избранничестве прославляет Господь; люди же только могут разглядеть это послание и воздать благодарственную хвалу Господу. Такой Подвижник Веры никогда не бывает сервильным, никогда на жизненном пути не домогается земных благ, привилегий, титулов и званий. Это совсем не путь святости; это — прямо противоположный путь. В богатой исторической практике православно-христианского мира примеров, когда какой-то деятель Церкви служил и прислуживал кому-то из земных владык, делал, что называется, «карьеру», а затем обрел ореол святости, подобных примеров в длинной, сложной и бурной летописи Церкви просто не существует.

Святой всегда только и исключительно — раб Царя Небесного. Здесь зависимость полная и безусловная. Писать нечто обратное — это секулярная глупость или, что ещё хуже, антихристианский умысел. Только несколько пассажей из сочинений историков. Н. М. Карамзин называл Иова «малодушным», «усерднейшим и знаменитейшим» подручным Бориса Годуновa,^ а Н. И. Костомаров — «пособником» и «верным слугою» Бориса Γoдyнoвa.^^

Совершенно бездоказательные обвинения Иова в том, что он являлся «марионеткой» Годунова, бросают тень на Церковь, на Православие, оскорбляют веру миллионов. И такие измышления не должны оставаться незамеченными. Поэтому данный сюжет требует особого внимания.

Мысль о том, что Господь должен увенчать Русский Дом знаком Своего избранничества — Патриархом, зародилась ещё в XV веке, вскоре после падения мировой столицы Православия — Царьграда (Константинополя) в 1453 году. Эти представления отразил замечательный эпический памятник русской письменности — «Повесть о белом клобуке», или «Повесть о Новгородском белом клобуке». «Повесть», автором которой назывался посольский переводчик Димитрий Толмач, получила широкое хождение на Руси. Точное время создания произведения неизвестно, но обычно его датируют концом XV — началом XVI века.

В «Повести» рассказывается, что некогда Император Константин повелел изготовить для римского папы Сильвестра особый знак отличия, символ духовной власти — белый клобук, знак его церковного главенства. Из-за неблагочестия римских пап клобук этот перешел в Царьград. Вселенскому Константинопольскому Патриарху Филофею (ок. 1300–1379)^* было видение свыше, что Царьград скоро падёт и клобук надо передать на Русь, что и было исполнено. в данном случае особо важен только один фрагмент «Повести »: «Царя же русского возвеличит Господь над всеми народами, и под власть его попадут многие из царей иноплеменных. Патриарший чин также будет передан Русской земле и своё время из этого царствующего града (Константинополя. — А,Б.), И прозовётся страна озарённою светом Россией, ибо Бог пожелал подобным благословением прославить Русскую землю, наполнить величием Православие и сделать её честнейшей из всех и выше всех прежних.

Буквальная историческая достоверность всей этой истории в данном случае не имеет значения; важно только подчеркнуть, что идея переноса православного церковно-священнического центра на Русь возникла в русском сознании задолго до институционального утверждения Патриаршества. Она отражала русско-православное вселенское мировосприятие XV— XVI веков; только так и следует воспринимать указанную концепцию.

В 1547 году Иоанн Грозный принял титул Царя и венчался на Царство, а в 1562 году данный церковно-государственный акт был признан Вселенским Константинопольским патриархом Иоасафом II (1555–1565), приславшим в Москву особую, соборную грамоту, где и содержалось одобрительное определение православного синклита. Естественно, что в это время вопрос об учреждении второй, после царской, «небесной инсигнии» — Патриаршества — являлся вопросом первостепенной важности. Иоанну Грозному добиться этого не удалось, то произошло через пять лет после его кончины, при правлении его сына Фёдора Иоанновича в 1589 году.

Какова роль в этом грандиозном событии «первого боярина державы» Бориса Годунова? Она была бесспорна, в чём его великая заслуга перед Россией. Уже после учреждения Московского Патриархата, в соборном определении, присланном из Константинополя в Москву за подписью Вселенского патриарха, говорилось, что патриаршество учинено «по соизволению святого вашего Царя» и «по мольбам и просьбам Годунова».

Историк Церкви А. В. Карташев (1875–1960) написал: «Русские историки (Карамзин, Костомаров) при объяснении возникновения русского патриаршества слишком много значения придавали честолюбию Бориса Годунова, проведшего своего ставленника Иова в митрополиты и затем украсившего его титулом Патриарха. Хотя и нельзя отрицать, что честолюбивый Борис Годунов, задумав перевести ослабевшую Династию Рюриковичей в русло своего рода, хотел закрепить в сознании народном своё грядущее воцарение мистикой именно патриаршего венчанья, как и подобало действовать наследнику сана византийских царей всего Православия, но главная причина лежала глубже»^®.

Оставим без комментариев бездоказательные трюизмы «ставленник», «нельзя отрицать», «задумал», «хотел» и зададимся вопросом: а какой мало-мальски образованный русский человек, живя в Православном Царстве, «не хотел» увенчания государства и вторым знаком небесного избранничества — Патриаршеством? Оставим в стороне полемику по поводу частностей и обратим внимание на заключительные слова приведённого пассажа известного церковного историка; они представляются совершенно верными. Русь, обретя Царство, для своего нового мирового самоутверждения желала обрести и другой Божественный институт — Патриаршество.

Очень подробно всю эту историю рассмотрел в своём монументальном труде по истории Русской Церкви Митрополит Макарий (Булгаков, 1818–1882). По его словам, «Русская Церковь, видимо, для всех выросла до того, чтобы быть ей совершенно самостоятельною и независимою отраслею Церкви Вселенской и стоять по крайней мере наравне с патриархами православными Церквами, если не впереди всех их»^^. Понятно, что факт утверждения русского национально-церковного самосознания никакого отношения не имел к «хотениям» и «династическим интригам» Бориса Годунова.