Читаем без скачивания Изгнание Изяслава - Игорь Росоховатский

Только несколько язычников не отступили. Особенно стойко держался молодой богатырь, дерзко отвечавший Склиру. Два дружинника, подскочившие к нему одновременно, почти одновременно же покатились по траве. Их головы были расплющены и вбиты в плечи огромной дубиной.

- Не, не дадимся! Быть князю без дани! - кричал он.

К Жариславичу подбежал Перенег. Он поднял свой меч и показал на богатыря-смерда:

- Дозволь сойтись!

- Когда станешь ненадобен, дозволю, - ответил Склир и мигнул лучникам.

Первый лучник прицелился, запела тетива. Смерд схватился за грудь. Но тут же, превозмогая боль, снова взмахнул дубиной, и еще один воин отошел в праведный мир.

Вторая стрела впилась смерду в плечо, третья ударила в шею. Он еще держался на ногах, но поднять дубину был не в силах. Тогда один из дружинников, опасаясь подойти слишком близко, ткнул его в грудь копьем.

Через несколько минут Склир подал сигнал. Два челнока, найденные в лесу, были спущены на воду. Жариславич с двумя воинами сел в первый, три мечника - во второй.

Язычники на острове были перебиты, дружинники пробрались за валы. Внутри находилась обмазанная белой глиной прямоугольная площадка, посредине ее на высоких столбах поднималась изукрашенная резьбой кровля. У столбов стояли глиняные корчаги. Под навесом находилось само требище. Оно было сложено из песчаника, скрепленного глиняным раствором; на север, юг, запад, восток отходили небольшие выступы. Неподалеку стоял двухметровый каменный идол - женская фигура с рогом, изображающая Землю, Житнюю Бабу, богиню плодородия. Язычники верили, что из ее рога извергается изобилие плодов на землю.

Воины не смели подойти к идолу. Тогда Склир обнажил в усмешке щучьи зубы, быстро шагнул к Житней Бабе. Дружинники увидели, как он протянул руку и вдруг с воплем отскочил. Каменный идол взмахнул тонкой рукой и коротким ножом ударил в грудь Жариславича. От смерти его спасла кольчуга. В ужасе отроки побежали к челнам. Но их остановил властный голос Склира. Он опомнился первым, разглядев скрывавшуюся за каменным идолом обыкновенную живую женщину. Боярин вывернул ей руку, и каменный нож упал на землю.

Склир был поражен дикой красотой язычницы. Под полукружиями бровей горели огромные глаза. Темный пушок на верхней губе оттенял маленький ярко-алый рот. На гладкой смуглой шее блестела оберега*, а груди, едва скрытые накидкой, дрожали от учащенного дыхания.

_______________

* О б е р е г а, о б е р е г - талисман, ладанка от сглазу,

порчи в прочих бед.

Склир похотливо засмеялся.

- Моя! - молвил он и приказал отрокам тащить язычницу в челн.

Сверкая веслами, челны отошли от острова.

Тем временем воины, оставшиеся на берегу озера, успели выкопать яму и сбить деревянный грубый крест. Тело монаха засыпали землей. Воины хранили печальное молчание, а Склир думал, что отныне новые поселения смердов будут платить дань князю и часть ее может прилипнуть к его рукам...

На острове пылала, рушилась кровля храма. Пламя отражалось на глади озера, и казалось, что горит вода.

Склир переводил взгляд с пылающего требища на связанную язычницу и щерил в улыбке острые щучьи зубы.

Глава VI

ПИР

Дубовые длинные столы расставлены в три ряда в огромной гриднице Ярославича. Они застланы вышитыми скатертями. В красном углу под образами - отдельный стол, вокруг него кресла. Некоторые из них отделаны золотом, другие - слоновой костью, третьи - бархатом, а одно - простое, дубовое. За этим столом восседают Ярославичи: Изяслав, великий князь киевский и новгородский, князь черниговский Святослав и владетель Переяславля Всеволод. Лишь Игоря, князя смоленского, нет на пиру - захворал. Рядом с Изяславом Ярославичем сидит полоцкий князь Всеслав. Его пригласил сюда Изяслав на совет, не скрыл, что хочет предложить вместе с другими князьями выступить против кочевников, нападающих на Русскую землю.

В трудном положении оказался Всеслав. Пойти вместе с Изяславом против степи - значит, помогать обидчику, занявшему киевский стол не по праву.

Но и отказаться от участия в походе нельзя. Это значило бы открыто признать, что для полоцкого князя самый опасный враг не кочевники, а свои родственники-князья, подтвердить молву, что он-де разжигает семейную распрю.

Всеслав посоветовался с ближним своим боярином Стефаном.

- Не верь Изяславу, - сказал Стефан. - Сейчас ему твоя дружина нужна - он тебе в дружбе клянется. А станешь не нужен - киевский князь по-иному заговорит. Не верь Ярославичу, не верь обидчику. Не делай врагу добра, не увидишь от него лиха.

У Всеслава даже дыхание перехватило от обиды и гнева. "Боже, до чего я дошел, если боярин осмеливается говорить такое? Злая, злая доля мне судилась. Свои стали опаснее степняков. А ведь он правду молвит. Ибо коварен киевский властитель, и причин ненавидеть и опасаться меня у него больше, чем у степняков. Что может быть дороже киевского стола? Лишись его - и чего стоить будешь? Жальче жалкого смерда князь без земли. Однако негоже боярину говорить мне такое. Нельзя позволить ему подобную дерзость, ибо как же потом остановить его?"

- Опомнись, боярине! - угрожающе осадил его Всеслав. - На что толкаешь? Он на думу зовет, обещает выгоды предоставить...

- Прости меня, не могу забыть, как обидели твой род Ярослав и его сыновья. Что ж, поезжай. Но пусть Изяслав на деле докажет свою любовь и доверие к тебе. Еще его родитель обещал твоему отцу отдать ему Псков, да обещание обещанным и осталось. Испытай Ярославича. Да исполнит обещание отца, не побоится усилить твой надел...

Хорошо знает боярин, когда и как на незажившую рану соль сыпать. А какая же рана для властителя больнее, чем потеря власти? Но и Всеслав знает своего боярина. И если Стефану удаются его замыслы, то не потому, что верит ему князь, а оттого, что иначе поступить не может. Если отступит хоть раз перед Изяславом - придется отступать и дальше. Все надежды свои и притязания заглушить. А над этим Всеслав не властен.

- Испытай Ярославича, - повторил боярин. - Если не побоится усилить тебя, значит, зла тебе более не желает и с чистым сердцем готов замириться.

- Испытаю, - сказал Всеслав, не глядя на боярина, чтобы не увидеть, как радостно вспыхнут его глаза. Ведь Стефан уверен, что ненавистный ему Ярославич не согласится отдать Псков. Но на этот раз Стефан ошибается. Година такая, что Изяслав может пойти на жертву. А Псков с его умельцами-оружейниками - лакомый кусок...

И вот полоцкий князь сидит вместе со своими дядьями за одним столом. Притворяется, будто не замечает насмешливых, гневных, радостных, удивленных взглядов киевских бояр. Лоб полоцкого властителя закрывает расшитая золотом луда*, скрывающая таинственную язву. Всеслав приветливо улыбается своему дяде князю Изяславу, а сам краем глаза ловит взгляды, устремленные на его повязку. Без счету небылиц сложено о язве Всеслава. В них много вымысла, а много истинного. Вопреки легендам, язва не дает ему сил, а горестей прибавляет. Каких только лекарей не приглашал он - ничего не помогло. Иногда язва покрывалась струпьями, и тогда Всеслав надеялся на исцеление. Но струпья отпадали, и опять сочился гной.