Читаем без скачивания День гнева. Принц и паломница - Мэри Стюарт

Моргауза внезапно отвернулась от окна. На ее зов в покой прибежал паж.

— Тот человек под стенами, это ювелир? Прибыл только что из Уэльса? Понятно. Передай ему, пусть принесет мне кое-что из своих безделушек. Если он умел, здесь для него найдется немало работы и поселят его во дворце. Но работа должна быть тонкой, достойной двора королевы. Передай ему это, иначе пусть он меня не беспокоит.

Мальчик убежал. Взгляд королевы, сидевшей у окна с письмом на коленях, скользнул к дальним болотам и дальше за зеленый горизонт, где небо отражало бесконечный блеск моря, и Моргауза улыбнулась. Перед ее внутренним взором вновь предстало видение, явившееся ей ночью и облаченное в сиянье кристалла: высокие башни Камелота, и она сама шествует по городу, сопровождаемая сыновьями, чтобы поднести Артуру богатые дары, которые откроют ей дорогу к милостям и власти. А самый богатый из всех даров стоит здесь же под окном: Мордред, сын Верховного короля.

Хотя пока ведомо это было одной лишь королеве, то было последнее лето мальчиков на островах, и это лето стояло чудесное. Солнце сияло, теплые ветры дули вполсилы, охота и рыбалка приносили добрый улов и добычу. Мальчики дни проводили на вольном воздухе. Уже не первый месяц под начальством Мордреда они стали выходить в море. Жители островов обычно не делали такого развлечения ради, поскольку теченья у Оркнеев, где встречались воды двух великих морей, были опасны и переменчивы. Поначалу Гахерис страдал морской болезнью, но стыдился показать, что дает взять над собой верх «рыбацкому отродью», а потому настаивал на участии в каждой из морских вылазок и вскоре стал вполне сносным мореходом. Остальные трое чувствовали себя под парусом словно чайки на вершине водных гребней, и «настоящие принцы» прониклись новым уважением к старшему юноше, когда увидели, как хорошо и с какой уверенностью он правит лодкой в этих бурных водах. Впрочем, верно и то, что его уменьям не суждено было быть испытанными в бурю; королевиному снисхожденью настал бы скорый конец, доложи ей кто о признаках истинной угрозы. А потому все пятеро помалкивали о своих приключеньях и продолжали без попреков и нагоняев исследовать побережье. Если советники Моргаузы лучше нее знали, какому риску подвергают себя те, кто решился выйти в море даже по летней погоде, то и они держали рты на замке; недалек тот час, когда Гавейн станет здесь королем, и его милости уже искали многие. На деле Моргауза проявляла мало интереса ко всему, что лежало за стенами ее дворца. «Ведьмы воды не любят», — говорил Гарет, нимало не подозревая, что значат эти слова. Если уж на то пошло, то принцы, пожалуй, гордились тем, что об их матери идет слава ведьмы.

Отчасти это проявилось уже тем самым напоенным солнцем летом. Золотых дел мастера Бельтана и его раба Кассо поселили в одной из примыкавших к самому дворцу построек, и что ни день их можно было видеть за работой в главном внутреннем дворе. На все то была воля королевы: она дала им серебро и небольшой запас драгоценных камней, вывезенных много лет назад из Дунпельдира, и приказала изготовить подвески и наручья и другие драгоценности, «достойные короля». Зачем это делалось, она не сказала никому, но по дворцу ходили слухи о том, что в виденьи ей привиделись драгоценные вещицы, и вот теперь появились златокузнецы — волею ли случая или колдовства, кто знает? — чтобы облечь в плоть эту мечту.

И действительно, вещицы из их рук выходили драгоценные. Старик был превосходным мастером и более того — художником редкого вкуса, учившимся, как не уставал он повторять, у лучших знатоков своего ремесла. Он умел работать и в стиле кельтов, где сплетались в волшебный узор изломанные и одновременно плавные линии, и в стиле, который он перенял, по его словам, у саксов — с эмалями и чернью, и изысканной филигранью, в которой дивно скрещивались и завивались тончайшие металлические нити. Тонкую проработку Бельтан не доверял никому; он был столь близорук, что в повседневной жизни вполне мог считаться слепым, но мелкие работы делал с изумительной точностью. Более простой труд, а также все заготовки он оставлял Кассо, которому также дозволялось браться за починку украшений и за мелкие заказы от местных жителей. Кассо был молчалив столь же, сколь словоохотлив был его хозяин, так что прошло немало времени прежде, чем мальчики, которые по многу часов проводили у горна, если возле него происходило что-нибудь интересное, обнаружили, что Кассо на самом деле немой. И потому они вопросами засыпали Бельтана, который и говорил, и трудился счастливо и без передышки, но Мордред, наблюдавший почти так же молчаливо, как и раб, приметил, что мало что укрывалось от взора последнего и что Кассо, когда время от времени поднимал с виду неизменно потупленный взгляд, производил впечатление человека намного более быстрого умом, чем его хозяин. Впечатление было мимолетным и вскоре позабылось; принцу некогда было думать о немом рабе, а Мордред — в те дни был принцем до мозга костей, принятым в ватагу сводных братьев и — все еще к немалому его недоумению — в милости у королевы.

Так текли своим чередом летние дни, и к концу их сбылось волшебное предвиденье королевы. Одним прекрасным сентябрьским днем в гавань вошел корабль. И прибыли вести, которые изменили жизнь их всех.

8

Это был королевский корабль. Мальчики увидели его первыми. В тот день они вывели свою лодку в море и ловили рыбу в самом горле узкого залива. Распахнув паруса, корабль несся, повинуясь свежему ветру, и на золоченой мачте развевался штандарт, который они, хоть и ни разу не видели воочию, сразу узнали. Красный дракон на золотисто-желтом поле.

— Знамя Верховного короля! — возбужденно воскликнул Мордред, стоявший у рулевого весла и потому завидевший его первым.

Гахерис, который никогда не умел владеть собой, издал ликующий вопль, необузданный, как боевой клич.

— Он послал за нами! Мы поедем в Камелот! Дядюшка Верховный король вспомнил о нас и послал за нами!

— Выходит, ее виденье было верно. Серебряные дары действительно для короля Артура. Но если она его сестра, зачем ей такие дары?

Братья пропустили эти слова мимо ушей.

— Камелот! — с наивным восхищеньем прошептал Гарет.

— А ты-то ему зачем? — одернул его Агравейн. — Ты еще слишком мал. И вообще она тебя не отпустит. Но если наш дядя Верховный король послал за нами троими, как она может нас не пустить?

— И ты поедешь? — сухо спросил Мордред.

— Что ты хочешь сказать? Мне придется. Если Верховный король…

— Да, это все я знаю. Я хотел сказать, ты захочешь поехать?

— Да ты ума лишился! — уставился на него во все глаза Агравейн. — Не хотеть поехать? Но почему, во имя всех богов?

— Потому что Верховный король никогда не был другом нашему отцу, вот что он хочет сказать, — вмешался Гахерис, а потом едко добавил: — Ну что ж, всем понятно, почему Мордред не осмеливается ехать, но Верховный король приходится братом нашей матери, и почему он должен быть врагом нам, даже если он враждовал с нашим отцом? — Он перевел взгляд на Гавейна. — А ты что имел в виду? Что мать везет все эти сокровища, чтобы купить себе место при дворе?

Гавейн, занятый травлением каната, не ответил.

— Если она поедет, она и меня возьмет, — горячо вставил Гарет, понимавший лишь половину из того, что говорилось. — Я знаю, что возьмет!!!

— Купить себе место при дворе! — взорвался Агравейн. — Надо же, какая глупость! Нетрудно понять, что произошло. Это все злобный старик Мерлин отравлял Верховного короля, преподнося ему о нас гадкую ложь, а теперь он наконец мертв, поскольку, готов поспорить на что хотите, именно такую весть привез нам этот корабль, и теперь мы можем поехать ко двору в Камелот и возглавить Соратников Верховного короля!

— Чем дальше, тем лучше. — Мордред говорил даже более сухо, чем обычно. — Когда я спросил тебя, хочешь ли ты поехать, я думал, что ты не одобряешь его политики.

— Ах, его политика, — нетерпеливо отмахнулся Агравейн. — Здесь дело иное. Это наш шанс вырваться отсюда, попасть в самую гущу событий. Дайте мне только добраться туда, я хотел сказать, в Камелот, и хоть надежду пожить и подраться вволю — и плевал я на его политику.

— Да, но каких битв ты там ждешь? В том-то и дело, не так ли? Вот из-за чего ты так ярился. Если он действительно намерен заключить длительный мир с саксом Сердиком, схваток тебе не видать.

— Он прав, — поддержал Мордреда Гахерис, но Агравейн только рассмеялся.

— Увидим. Во-первых, я не верю, что даже Артуру удастся заставить саксонского короля пойти на хоть какие-то его условия, а потом еще и придерживаться договора, а во-вторых, как только я там окажусь и завижу хоть одного сакса, будет вам добрая схватка.

— Пустые слова, — пренебрежительно бросил Гахерис.