Читаем без скачивания Потерянный разум - Сергей Кара-Мурза

Но это — политика, вернемся к тому, как философское понятие воздействует на логику рассуждений. Слово “общечеловеческий” является жестким понятием. Оно обозначает не нечто “часто встречающееся” среди людей, а именно присущее всем людям — их родовую черту. Иными словами, всякое существо, не располагающее этой чертой, является выродком, оно не вполне принадлежит к человеческому роду. Эту важную установку подметил де Токвиль в США. Индейцев, которые не разделяли многие ценности англосаксов, последние уничтожали, нисколько не отступая от своих гуманистических принципов, ибо на индейцев не распространялось понятие прав человека.

Когда речь заводят об общечеловеческих ценностях, имеют в виду именно те ценности, которые занимают высшие места в иерархии ценностей и определяют профиль культурного ядра общества. Речь идет о ценностях, которые в конфликте “разных Я” берут верх или отступление от которых считается грехом и мучает совесть человека.

Адепты концепции общечеловеческих ценностей вовсе не отвергают ценностных различий разных культур и этносов, это было бы очевидно глупо. Просто они считают, что эти различия несущественны по сравнению с общим “общечеловеческим” ядром. Однако эта их утопическая уверенность, идущая от Просвещения, потерпела крах, весь ХХ век полон такими экспериментами. Способность отказаться от прежних утопических воззрений под давлением нового знания и опыта — важное качество рационального сознания. Превращение же в догму лишенных реальной сущности старых понятий — следствие гипостазирования.

Согласно современным представлениям, естественного человека не существует. Есть, конечно, человек как биологический вид, хорошо изучены анатомия и физиология человека, но как разумная и обладающая нравственностью личность человек формируется в конкретном культурном поле, в том обществе, в котором ему довелось родиться и жить. Обладая разумом, языком и воображением, человек оказался настолько пластичным и творческим, что человеческие коллективы (племена, народы, нации) стали создавать и развивать самобытные и непохожие друг на друга культуры и большие системы культур — цивилизации.

Сравнительное изучение разных культур (или одной культуры в разные эпохи) показывает, что никаких общечеловеческих ценностей нет и быть не может, что ценности не “записаны” в биологических структурах и не передаются по наследству (“генетически”), а передаются из поколения в поколение через обучение самыми разными способами. При этом отдельные ценности обладают изменчивостью и могут существенно видоизмениться в течение жизни одного поколения, но их совокупность, “культурное ядро”, обладает большой устойчивостью. Благодаря этой устойчивости народы, культуры и цивилизации существуют веками и даже тысячелетиями, сохраняя свою культурную самобытность.

Очень часто даже в рамках одной культуры несоизмеримость ценностей двух субкультур (социальных групп) принимает характер антагонизма, так что нет возможности договориться и прийти к согласию. Происходят гражданские войны на уничтожение носителей иных ценностей. Очевидно, что исключающие друг друга ценности, определяющие отношение людей к одному и тому же объекту, не могут одновременно принадлежать к разряду “общечеловеческих”. Если обе части расколотого общества верят в существование общечеловеческих ценностей, они в таком случае вынуждены считать противостоящую им сторону выродками, нелюдями.

Признавая исторически данный, преходящий характер ценностей и в то же время считая возможным называть их “общечеловеческими”, наша демократическая интеллигенция впала в неразрешимое противоречие. Ведь при этом неизбежно приходилось принять, что в каждый момент времени в мире должна существовать авторитетная инстанция, которая определяла бы, какие ценности в данный момент мы обязаны считать общечеловеческими. Причем продолжительность момента может быть произвольно малой. В 1943 г. немцы, которые уверовали в ценности фашизма, не были людьми, в 1945 г. они стали людьми, а русские, наоборот, после речи в Фултоне были вычеркнуты из числа людей, стали подданными “алчной, грязной, хищной азиатской деспотии” (“империи зла”).

Кому же доверяют быть такой инстанцией, которая целые народы то включает в число людей, то называет изгоями? Заметьте, что общечеловеческими у нас называются ценности именно либеральные (гуманизм, демократия и пр.). Почему? Это даже не то, что “часто встречается”. Либеральный образ мысли — редкий и неповторимый продукт культуры. Даже на Западе он не слишком распространен и прямо отвергается большинством человечества. Повторять список, составленный культурой небольшого меньшинства и придавать ему статус “общечеловеческого” — неразумно.

Из этого и вытекает фанатизм и идея “войны цивилизаций”. Одно дело признавать право людей на различные и несоизмеримые системы ценностей и договариваться о приемлемом для всех поведении, как это было в России и СССР, а другое дело верить в то, что ты обладаешь “общечеловеческими” ценностями, а иные — не вполне люди (как это было в отношении индейцев).

Но принципиального сдвига в сознании со времен уничтожения индейцев не произошло. Посмотрите, как трактуют правящие круги США войну в Югославии и отделение Косово от Сербии. Н.Хомский приводит заголовок обзорной статьи в «New York Times» (4 апреля 1999 г.): «Новое столкновение Востока и Запада». Далее в этой программной статье сказано: «Демократический Запад, его гуманистические инстинкты коробит варварская жестокость православных сербов»62. Опять то же самое биологизаторство — гуманизм и демократичность суть инстинкты, природное качество западного человека, который и является «правильным» естественным человеком, носителем общечеловеческих ценностей. Православные сербы, напротив, из этими инстинктами не обладают, их инстинктом является «варварская жестокость».

То, до чего договорились философы, это всего лишь выделить некоторый набор чаще всего присущих людям ценностей — универсальный минимум. И тут возникла заминка, поскольку обнаружилось, что этот минимум лучше удовлетворяется в нелиберальных государствах (“традиционных обществах”) — жизнь в них надежнее, безопаснее и духовно богаче. Ценности Запада являются в гораздо меньшей степени “общечеловеческими”, чем ценности китайца, индуса или “совка”. Существование какой-то устойчивой шкалы ценностей для всех времен и народов — идея не только ложная, но даже неправдоподобная.

Более того, господствующие в разных культурах ценности могут становиться в ходе развития, особенно под воздействием кризисов, не просто несовместимыми, но антагонистическими. На наших глазах либеральные США стали для Ирана “Шайтаном”, а американские ученые-либералы развивают идею “войны цивилизаций”. Это — реальность, как и реальностью стали девушки-террористки с “поясами шахидов”.

А разве не реальностью были совсем недавно десятки миллионов разумных и образованных немцев, которые искренне уверовали в антигуманные и казавшиеся нам безумными ценности фашизма? И ведь речь идет о ценностях высшего ранга, за которые люди были готовы идти на смерть. Что в них можно усмотреть общечеловеческого? Даже те отношения, в которых большую роль играют биологические инстинкты (например, любовь к детям), различаются до неузнаваемости в разных культурах.

Приведу цитату одного из знатоков этой дискуссии Дж. Грея. Сам он привержен либеральному образу жизни, даже консерватор, однако считает, что неолиберализм наносит либерализму смертельный удар и сохраниться либеральный тип жизни может только отказавшись от претензии быть носителем мифических общечеловеческих ценностей. Он пишет: “Среди многих режимов или форм жизни, удовлетворяющих универсальному минимуму нравственных принципов, конфликты между несоизмеримыми принципами в рамках универсального минимума будут разрешаться различными способами, исходя из различных культурных традиций, и поскольку универсальный минимум ни в одном из своих вариантов не предопределяет какую-либо из либеральных форм жизни, многие режимы, удовлетворяющие критериям универсального минимума — возможно, подавляющее большинство режимов в истории человечества — не будут либеральными режимами. Эту истину отрицает классический либерализм, все разновидности которого утверждают, что требования справедливости в их либеральном понимании входят в рамки универсального минимума”63.

Нас, конечно, прежде всего волнует вопрос о том, как попытка навязать нам ценности иной цивилизации повлияла на кризис сознания в России. Но ведь и Запад, где либеральные ценности официально признаны как “общечеловеческие”, испытывает из-за этого углубляющийся кризис. Нам надо в него вглядеться, как в волшебное зеркальце.