Читаем без скачивания Ради карьеры - Тони Коллинз

Кэтлин не могла выговорить ни слова. Подумать только, его могло уже не быть в живых! У нее потемнело в глазах, и понадобилась вся ее воля, чтобы не показать, как это ее потрясло.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – с усилием произнесла она.

– О нас с тобой, – сказал Мел, глядя ей прямо в глаза. – Я хотел поговорить о тебе и обо мне.

Глава восьмая

– О нас с тобой? – не веря своим ушам, переспросила Кэтлин.

– Я все время думал об этом, пока был в Далласе, – торопливо начал Мел. – Когда ты упрекнула меня в нарушении профессиональной этики, это меня не столько раздосадовало, сколько глубоко обидело. И тогда я понял, что ты мне по-прежнему дорога. Иначе мне не стало бы так больно от твоих слов.

Слушая его, Кэтлин вдруг вспомнила мудрость Карлы: если любовь умерла, ты уже не испытываешь никакой боли. А если больно – значит, она еще жива.

– Знаю, прошло много времени, и мы порядком попортили друг другу крови, – быстро продолжал Мел, – но чувства не умерли – во всяком случае, мои чувства, – они остались прежними.

– Мои – тоже, – тихо ответила Кэтлин, глядя в тарелку. – Но одних чувств, как ты выразился, Мел, для нашего брака оказалось недостаточно.

– То есть как это?

– Ты прав: мы любили друг друга. Любили со всей силой, на какую только были способны, но не смогли жить одной этой любовью. Она не выдержала испытания временем. Она оказалась бессильной перед различиями наших взглядов, наших характеров.

Он непонимающе посмотрел на Кэтлин и медленно сказал:

– Господи! Какой я дурак! Я шел сюда с приготовленной речью; я даже отрепетировал ее про себя – про то, как близость смерти заставила меня оглянуться на прожитые годы, про то, что мы напрасно расстались… Я собирался сказать тебе… Впрочем, зачем? Теперь все это уже не имеет значения.

Он бросил салфетку, резко поднялся, чуть не опрокинув стол, кинул двадцатидолларовую банкноту и сказал:

– Извини. Я зря затеял этот разговор.

– Мел! – воскликнула Кэтлин.

Но он уже не слушал. Он повернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.

Я все сгубила своими же собственными руками, терзалась Кэтлин на обратном пути. Она покинула ресторан сразу же вслед за Мелом. Ей все равно кусок не шел в горло после того, что случилось. Самое глупое – что Мел так и не дал ей возможности высказаться до конца. Не дал ей возможности признаться, что она все еще его любит.

А тем временем Мел бичевал себя за собственную глупость. Почему он вбил себе в голову, что Кэтлин готова возобновить их отношения?! Он должен был предвидеть, как непросто будет убедить ее в своей искренности.

Все не так просто, как ему кажется, думала Кэтлин. Будто я только и жду, когда он меня поманит. Как же, разбежалась. Тут могла быть только одна причина: Мел знал, что я все еще его люблю.

Она догадывается, что я по-прежнему ее люблю, решил Мел. Он явно избрал неверную линию поведения. После всего, что произошло, спустя столько лет трудно было ожидать, что она по первому его знаку немедленно кинется в его объятия. Наверное, обозвала меня про себя самовлюбленным идиотом, уныло подумал он.

Она действительно назвала его так: самовлюбленный идиот – каким был, таким и остался. Тогда отчего ей так тоскливо? Отчего она раскаивается, что не успела ему сказать все, о чем думала? Отчего она любит его до сих пор?

Почему он до сих пор любит Кэтлин? Невероятно, непостижимо! Она – точь-в-точь как его мать. Для нее самое важное в жизни – это ее карьера, ее тщеславные замыслы. Достичь успеха – вот что для нее самое главное, все остальное или остальные – не в счет. Когда надо было выбирать, она выбрала не его, а карьеру, – точно так же, как и его мать. Эти женщины! Все они одинаковы!

Эти мужчины – все они на одну колодку скроены! – думала Кэтлин. Большинство из них не хотят, чтобы жена работала. Жена им нужна для дома, для стряпни, для уборки, для рождения потомства. Такая, чтобы сидела весь день дома и смотрела жалостные телесериалы. Ну я ему еще покажу, что гожусь на кое-что и получше! – решила Кэтлин.

Еще сто раз пожалеет, что меня потеряла! – в запальчивости говорил себе Мел. Ему никто не нужен: ни она, ни какая-либо другая. Свой жестокий урок он получил еще в раннем детстве: надейся только на себя; привыкай обходиться без женской ласки, без таких глупостей, как любовь. А Кэтлин ни капельки не изменилась: какая была упрямая, такая и осталась, подумал он.

– Он нисколько не изменился, – говорила между тем Кэтлин подруге.

– Ты явно ошибаешься, – откликнулась Дарси. – Сама только что сказала: он хотел увидеться, потому что понял, что до сих пор тебя любит и мечтает о твоем возвращении.

– Ну да, так оно и было, – кивнула Кэтлин. – Но с чего он взял, что стоит ему в один прекрасный день поманить меня пальчиком – и я с восторгом упаду в его объятия? И это после развода, после десяти лет разлуки, после нашей не прекращавшейся многие годы вражды?

– А тебе самой не хотелось? – с сомнением в голосе спросила Дарси.

– Кинуться к нему в объятья? Конечно, нет! У меня тоже есть самолюбие!

– Самолюбие? – задумчиво протянула Дарси. – Самолюбие не согреет тебя ночью одну в постели. Самолюбие не утешит тебя в трудную минуту. Оно не заменит тебе партнера в любви.

– Судя по всему, ты много над этим думала! – произнесла Кэтлин, невесело рассмеявшись.

– Да, много, – откровенно призналась Дарси. – В особенности когда мой супруг отсутствует, что, как ты знаешь, случается очень часто. Так ты хочешь сказать, что не желаешь возвращаться к Мелу? – спросила Дарси в свойственной ей прямолинейной манере.

– Я хочу сказать другое, – упрямо проговорила Кэтлин. – Я пыталась ему объяснить, что, несмотря на все свое желание попробовать еще раз, меня тревожит мысль о том, как тяжело нам дались все эти годы, и о том, сможем ли мы оба все забыть и все простить. Я пыталась ему объяснить, что на этот раз не нужно никакой спешки.

– Ну и что – объяснила?

– Нет. Он не пожелал меня выслушать до конца, – удрученно произнесла Кэтлин.

– Она не стала слушать, – говорил Мел Ричарду. – Она все решила для себя заранее и просто прервала меня на полуслове.

– Откровенно говоря, ты меня удивил. Я никак не ожидал, что ты пойдешь на примирение.

– Я и сам от себя этого не ожидал.

– Ну и будь доволен, что все так получилось. Считай, легко отделался. Поверь моему личному опыту – одному гораздо спокойнее.

– Наверно, ты прав, – откликнулся Мел, приостанавливаясь возле здания суда, чтобы купить сосиску.

– Разумеется, прав, – бросил через плечо Ричард, поднимаясь по ступенькам. Ему предстояло сидеть на очередном судебном разбирательстве. – Вот увидишь.