Читаем без скачивания Ночные услады - Патриция Райс

Главное — не останавливаться. Увы, Эльвина не знала, в какую сторону идти. Снег лежал нетронутый. Лишь звери оставили на нем свои следы. Но Эльвина все равно шла.

Где-то там, вне этого леса, в руках злой колдуньи ее сын, и она должна найти его. Эльвина двинулась на восток, навстречу восходу. Кажется, туда они шли с Мартой к замку.

Ноги вязли в мокром снегу. Одеяло тянуло книзу. Эльвина опустилась на четвереньки и поползла, спугнув кроликов, объедавших кору. Она забыла, зачем она направляется и куда, но продолжала ползти.

Ей нужна помощь. Сэр Филипп! Рыцарь на службе у короля может что-то предпринять. Он спасет их сына, даже если Эльвина ему больше не нужна.

Эльвина молилась заплетающимся языком. Цепляясь за ветки, она заставляла себя сделать усилие… потом еще одно. Кто-то должен прийти. Где монах? Тильда… Она обращалась к Тильде, которая, должно быть, сейчас на небесах и смотрит на нее оттуда. Бессмысленные звуки рвались из горла. Тело превратилось в брусок льда. Больше Эльвина не могла проползти ни дюйма. Ни до ближайшей ветки, ни до камня. Ее скрутила судорога. Потом еще одна. Дикий, животный крик прорезал воздух, и Эльвина потеряла сознание.

Ее пробудило тепло. Пот тек по лицу ЭЛЬВИНЫ, потом пропитывался толстый шерстяной плед, которым она была укутана. Эльвина попыталась высвободить руки, сбросить плед, давящий на нее.

В очаге с треском рассыпалось полено, на фоне огня мелькнула тень. Эльвина попыталась крикнуть, но вместо этого только глухо застонала. Тень положила прохладную ладонь на ее пылающий лоб, и Эльвине стало легче.

И спала она беспокойно, не переставая бороться даже во сне. Иногда Эльвину будил собственный крик, она пыталась скинуть удерживающие ее руки, молила вернуть ей ее потерю. Эльвина боролась с одеялами, давившими на нее. Сильные руки держали ее, ласковый голос давал обещания. Она затихала. Потом все начиналось сначала.

Эльвина проснулась. Боль в груди прошла, но сердечная боль не исчезла. Теперь внутри она была пуста, и у нее не было сил вернуть то, что ей принадлежало.

Эльвина лежала молча, но кто-то подошел к ней и взял ее руку в свою. Эта рука была маленькой и костлявой. Эльвина заплакала, охваченная отчаянием. Маленькая женщина сидела рядом с ней и держала ее руку, давая выплакаться.

Наконец, когда слезы высохли, Эльвина подняла глаза и узнала родные черты. Мудрость и нежность на родном лице.

— Тильда! — изумленно прошептала Эльвина и уснула.

Когда Эльвина проснулась в следующий раз, Тильда принесла ей чашку крепкого бульона. Эльвина пила, благодарная Тильде за то, что та молчала, позволяя ей собраться с духом. Как она оказалась здесь? Что было с ней? Еще один дурной сон?

Крытая соломой хижина не походила ни на пещеру, где Эльвина провела последние девять месяцев, ни на повозку, в которой они путешествовали с Тильдой. В ней не было окон, только дверь, которая сейчас оказалась распахнутой. И в эту дверь ворвался свежий теплый воздух. Костер горел прямо посреди хижины, на земляном полу, и дым устремился в открытую дверь. Трубы у хижины, стало быть, не было. На треножнике стоял закипающий чайник. Обычная хижина. В таких домишках им с Тильдой не раз приходилось ночевать во время их странствий по свету.

Эльвина еще раз озадаченно посмотрела на дверь. Оттуда лился солнечный свет и шло тепло. Значит, уже разгар весны. Эльвина попыталась вспомнить, что случилось с ней в конце зимы. Все, что вспоминалось, казалось кошмаром. Рука Эльвины потянулась к животу. Он вновь был плоским. Значит, ребенок ей не приснился. Она знала это так же точно, как то, что склонившееся к ней лицо принадлежало Тильде, хотя Тильда считалась умершей. Или она, Эльвина, считала ее умершей. Слишком уставшая, чтобы браться за решение всех этих загадок, Эльвина допила бульон и вернула пустую чашку подруге. — Спасибо, — пробормотала она и уснула.

Ночью Эльвине вновь захотелось есть, и у нее даже хватило сил позвать Тильду. На этот раз сознание Эльвины было вполне ясным, и она в тревоге спросила:

— Что с моим сыном? Вы нашли моего младенца? Тильда сдвинула брови и повернула голову к человеку, находившемуся в помещении.

Из дальнего угла выступила тень — весьма внушительная, с широкими плечами, мускулистой грудью и неслышной походкой. В свете пламени очага коротко остриженные волосы мужчины казались золотыми, а в голубых глазах читалось сочувствие.

— Вы нашли моего сына? — сдавленным шепотом спросила Эльвина.

— Дитя мое, ты больна. Тебе нельзя так волноваться. Мы ищем. Гандальф знает лес лучше всех. Отдыхай. Я сейчас принесу тебе еще бульона.

Эльвина переводила взгляд с Тильды на мужчину. Тело его казалось слишком большим для короткой рубашки и грубошерстных штанов. При этом двигался он ловко, даже не без изящества. Эльвина успела отметить легкость и кошачью грацию его походки, когда он подошел и опустился на корточки рядом с кроватью. Роста он был не выше среднего, зато сбит на редкость крепко.

— Ты — Гандальф?

Мужчина кивнул, и Эльвина взволнованно прошептала:

— Ты знаешь, где искать моего сына?

— Простите. Я не знал, что должен искать, пока не принес вас сюда. Только тогда женщины сказали мне, что вы недавно родили ребенка. Я вернулся, но снег уже начал таять, и следы пропадали на глазах. Я шел по вашим следам, покуда мог, но они возникли словно из ниоткуда. Я не смог найти никакого ребенка, хотя искал много недель.

— Это ведьма его забрала. Найди Марту и найдешь моего ребенка.

Странно было слышать это от той, в ком едва теплилась жизнь. Эльвина была еще очень слаба. При упоминании служанки и помощницы леди Равенны Тильда и Гандальф обменялись многозначительными взглядами.

Тильда подала Эльвине чашку с дымящимся бульоном.

— Всю зиму Марта провела в замке. Никто не слышал, чтобы у нее жил ребенок.

Эльвина не заметила, что Тильда отвела взгляд, словно что-то скрывала.

Эльвина закрыла глаза. Неужели конец всем надеждам? Что сделала Марта с ее сыночком? Колдунья выхаживала Эльвину и охраняла с какой-то целью; теперь стало ясно, что ее интересовал ребенок, а не она, Эльвина. Будь это не так, Марта не оставила бы ее умирать. Старуха не возилась бы столько с ней, если бы намеревалась убить и ребенка. Ребенок жив, Эльвина чуяла это сердцем. Но чтобы самой найти его, надо окрепнуть.

— Дай мне бульона, Тильда, — попросила Эльвина, вновь открыв глаза.

Лица крестьянина и служанки просветлели. Пусть радуются. Может, это и хорошо, что кто-то на этом свете обрадуется, если Эльвина не умрет, но куда важнее другое: оставшись жить, она заставит помучиться кое-кого из своих врагов. Эльвина поклялась выжить, хотя бы ради того, чтобы отомстить.