Читаем без скачивания Проклятая звезда - Джессика Спотсвуд

— Она рассказала тебе? — Инесс явно ошеломлена моими словами. — Ладно. Будет чудом, если она дотянет до Нового года. А когда ее не станет, найдутся те, кто предложит тебе стать нашей предводительницей, невзирая на твою молодость и неопытность, просто потому, что ты — та самая ведьма. И я хочу, чтоб ты знала: когда мы потеряем Кору, ты сможешь на меня рассчитывать. Вы ведь просто девушка, мисс Кэхилл, а ваше будущее положение потребует трудных решений. Душераздирающе трудных. Я долгие годы была правой рукой Коры и смогу помочь тебе принимать решения. Или, если ты этого захочешь, принимать их за тебя. — Она встает и обходит свой стол. — Ты станешь совершеннолетней в марте, но никакой спешки нет. Я буду счастлива руководить монастырем столько, сколько тебе понадобится. — Сестра Инесс кладет мне на плечо свою холодную костлявую руку. — Ты поняла, что я сказала?

— Да, мэм. — Она предложила мне выход из положения — весьма заманчивый выход. — Благодарю вас.

— Хорошо, тогда увидимся завтра на занятиях.

Я встаю, понимая, что она меня отпускает. Но откуда тогда это жуткое ощущение, что мне только что устроили проверку, и я не понимаю, прошла я ее или, наоборот, завалила?

Двумя этажами ниже допотопные часы бьют полночь. Я смотрю на Риллу, которая свернулась калачиком под желтым стеганым одеялом и убедительно похрапывает. Я на цыпочках прохожу через комнату и, затаив дыхание, открываю дверь.

Потом я замираю на каждый скрип старой деревянной лестницы. Внизу, в кухне, я задерживаюсь, чтобы накинуть плащ и прикрыть светлые косы капюшоном. Ноябрьский ветер страшно завывает в дымоходе.

Холод, который царит внутри здания монастыря, не идет ни в какое сравнение с холодом на улице. Стоит только мне выйти на задний двор, он набрасывается на меня и начинает кусать нос, щеки и кончики пальцев. Вода в мраморной птичьей купальне замерзла. Я поспешно прохожу под запотевшими окнами оранжереи сестры Эвелин, тоскуя по ее влажному теплу.

Ветер забирается под плащ, сдувает с головы капюшон и треплет волосы. Месяц бросает с неба тени на песочную дорожку. Для того чтобы разоблачить меня, достаточно одной-единственной девушки, прижавшейся носом к холодному оконному стеклу и любующейся ночным садом.

Сад занимает весь задний двор. Кованые железные ворота в дальнем его конце выходят на переулок. Я хватаюсь за холодный металл и тяну на себя. Из-за угла возникает высокая фигура.

Целую минуту я только глупо улыбаюсь, а потом бросаюсь к нему, томимая безрассудным желанием.

— Почему?

Капюшон скрывает его лицо, но этот голос я узнала бы где угодно. Вот только никогда прежде не слышала в нем такой ярости. Я замираю на месте, будто вдруг наскочив на разделившую нас прозрачную стену.

В тот день, в церкви, он задал мне этот же вопрос. Это было последнее, что я услышала от него в Чатэме. И первое, о чем он спросил сейчас.

Мы стоим так близко друг к другу, нас разделяют лишь какие-то дюймы. Я могла бы потянуться и…

— У нас был план. Я выполнил свою часть и ожидал того же от тебя. Я надеялся, что ты объявишь о нашей помолвке. Что случилось, Кейт? Неужели ты… — Ветер срывает капюшон с его головы, и я вижу, что его медные волосы растрепаны еще сильнее, чем обычно, а щеки и уши покраснели. Он делает глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. — Твои чувства ко мне изменились?

— Нет! — Я потрясенно смотрю на него. Неужели он считает меня такой непостоянной и вероломной?

— Тогда скажи, почему ты это сделала?

Он словно напрягся под черным плащом, а взгляд… Финн держится еще холоднее, чем в момент нашей встречи на площади, хотя кажется, что это невозможно.

Я собиралась сказать ему, что мы не можем быть вместе. Убедить, что я этого не хочу. Для него гораздо безопаснее будет забыть меня, вернуться в Чатэм и найти другую девушку. Я собиралась сделать так, чтоб он меня возненавидел.

Я уже много лгала, и мне еще не раз придется это сделать, но только не сейчас. Я не могу заставить себя солгать.

— Скажи мне. — Его голос обрывается, а карие глаза ловят мой взгляд в поисках ответа.

Так хочется вывалить на него всю правду, и пусть он утешит меня, убедит, что все будет хорошо, уничтожит поцелуями все мои страхи. Когда я впервые поцеловала Финна, его губы были голодными, а руки — нежными, как перышки. Тогда, помню, повсюду появились перья. Они хрустели под моими туфлями, плыли над громоздящимися в чулане горами запрещенных книг, торчали из его спутанной шевелюры.

Даже сейчас я чувствую, как заполоняет меня моя магия, пробудившаяся от этой безумной смеси страха и вины, любви и стыда и от близости Финна, который стоит в какой-то паре дюймов от меня. Он — тот единственный, кто заставляет меня становиться такой, полудикой и вожделеющей.

— Если я та самая сестра из пророчества, у меня есть обязательства перед остальными девушками. Перед остальными ведьмами.

Я понижаю голос, хотя мы совсем одни в ночном саду, а вокруг завывает ветер.

— А как насчет обязательств передо мной? Или перед собой, раз уж на то пошло? — Его плечи ссутуливаются. — Это совсем не похоже на тебя, Кейт. Девушка, в которую я влюбился, не захотела бы жить в Нью-Лондоне, в монастыре. Это не ты. Или, может быть, я в тебе ошибался.

— Нет! — выкрикиваю я, потрясенная звучащим в его голосе сомнением. — Я та же самая девушка.

— Тогда что изменилось? Я слышал о пророчестве Бренны. Братья тебя ищут. Они не остановятся, пока… — Он запинается, но мы оба знаем, какие слова не были произнесены. Они не остановятся, пока я жива. — Или у тебя были видения? Ты должна была мне сказать: ты можешь доверять мне…

— Я знаю, — перебиваю я. — Но у меня пока не было никаких видений.

— Тогда почему ты уехала? Они что, угрожали твоим сестрам? — Его голос смягчился, но глаза за стеклами очков полнятся нетерпением.

— Нет.

Тогда им была нужна только я, а не Маура или Тэсс. Я умоляла их забрать в монастырь Мауру — в конце концов, она именно этого и хотела, к тому же тогда ей пришлось бы расстаться с Еленой, — и позволить мне остаться дома с Тэсс. Они не согласились. Сказали, что ведьме моего калибра место в Сестричестве.

Эти воспоминания заставляют меня поежиться.

— Ради того, чтоб мы были вместе, мама отказалась от книжной лавки. От дела всей ее жизни, от отцовской мечты. А я вступил в Братство, которое мне ненавистно. Я сделал это ради тебя, а ты… ты уехала, как будто все это ничего не значит. — Финн говорит все громче и громче; в конце концов он отворачивается от меня, вцепившись затянутыми в перчатки руками в кованые железные ворота.