Читаем без скачивания Истории таверны «Распутный единорог» - Роберт Асприн

Они побежали к челночку, но не прямо, поскольку нужно было огибать кусты с ядовитыми колючками. До того, как они добрались, пошел дождь. Они стащили челнок в воду и сели в него. Освещая небо полыхали молнии. Яркая вспышка высветила двух медведей и группу людей позади них.

— Теперь они нас уже не догонят! — кричал Сме. — Но они вернутся, чтобы разместить на плотах лошадей. Они будут преследовать нас до самого Санктуария!

«Побереги горло, — подумала Маша. — Я и сама прекрасно знаю».

Сильный ветер гнал по реке волны, но они преодолели их и достигли противоположного берега. Они выбрались на сушу, задыхаясь от подъема на гору, и отыскали лошадей, которые ржали от испуга при вспышках молний. Достигнув основания гребня, прибавили скорости. Их путь хорошо освещала ужасная белизна, которая, казалось, сметала все вокруг. С милю они скакали галопом, а потом сбавили темп.

— Они не смогут схватить нас! — прокричал Сме сквозь гром. — Слишком большой отрыв!

Наступил рассвет. Дождь прекратился. Небо очистилось от туч; взошло жаркое зимнее солнце пустыни. Они остановились у хижины, где ночевали. Лошади отдохнули, пока Маша и Сме поели хлеба с сыром.

— Еще три часа езды, и появится Санктуарий, — вымолвил толстяк. — Мы заберем твою семью на борт «Меч-рыбы» и пусть себе рагги ищут нас.

Сме помедлил, а потом спросил:

— А что ты намерена делать с Эвроеном?

— Ничего, — ответила она. — Если он попадется мне на пути, я снова размозжу ему голову.

Сме так рассмеялся, что подавился хлебом. Откашлявшись, он сказал:

— Ты стоящая женщина! Отважная, какими делает женщин богиня! К тому же сообразительная! Если бы я не принимал обет безбрачия, я бы посватался за тебя. Мне, конечно, сорок пять и я толстый, но….

Он остановился и взглянул на руку. Его лицо охватило выражение ужаса.

Маша не проронила ни слова.

На руке Сме сидел маленький пурпурный паук.

— Двигайся медленно, — произнес он окаменевшими губами. — Мне нельзя двигаться. Ударь его, когда достаточно близко поднесешь руку.

Маша встала и сделала шаг в его сторону. Откуда взялось это чудовище. В хижине не было паутины. Может заполз с улицы?

Она сделала еще шаг, перегнулась и медленно под углом опустила руку ближе к пауку. У него были черные неподвижные глаза, похоже, не замечавшие ее.

«Может, он не ядовитый?» — подумала Маша.

Внезапно Сме вскрикнул и второй рукой быстро раздавил паука, вскочил, стряхивая с себя маленькое существо.

— Он укусил меня! Укусил!

Начала появляться темная опухоль.

— Он не из числа чудовищ мага, — сказала Маша. — Его яд не может быть смертельным.

— Это паук мага, — сказал Сме. Под сильной пигментацией его лицо побелело.

— Наверное он забрался в мой мешок. Он не мог сделать это, когда мы пробирались к комнатам мага. Видимо, забрался, когда я открывал мешок, чтобы вырезать татуировку. Маг отомстил! — взвыл он.

— Еще неизвестно, — сказала Маша, хотя и была уверена, что Сме прав. Она сняла с пояса свой маленький мешочек и осторожно высыпала драгоценные камни. Это было все, что там находилось.

— Начинает болеть, — сказал Сме. — До города я сумею добраться. Бенна сумел, а его укусили не один раз. Я знаю этих пауков. Я умру, как и он, хотя и продержусь дольше. Противоядия нет.

Он сел и, постанывая, какое-то время покачивался вперед-назад с закрытыми глазами. Потом сказал:

— Маша, мне нет смысла идти с тобой дальше. Поскольку я помог стать тебе такой же богатой, как королева, я прошу оказать мне услугу. Если она приемлема для тебя.

— Слушаю тебя, — ответила она.

— Отнеси на Шерранпип кувшинчик с татуированной кожей. Расскажи там высочайшему священнику Веды Криштон эту историю. Он будет молиться за меня перед ней. Во дворе павлинов мне воздвигнут надгробный памятник, и со всего Шерранпипа и прилегающих островов будут приезжать пилигримы и молиться за меня. Но если не хочешь…

Маша опустилась на колени и поцеловала его в губы. Его знобило.

Она поднялась и сказала:

— Обещаю тебе сделать это. То немногое, что я могу сделать для тебя.

Сме не без труда улыбнулся.

— Хорошо. Тогда я умру спокойно. Иди. Да благословит тебя Веда Криштон!

— А как же рагги. Они же будут мучить тебя!

— Нет. В этом мешке лежит маленькая бутылочка яда. Они найдут только труп, если найдут вообще.

Маша расплакалась, но взяла кувшинчик с татуировкой и, еще раз поцеловав Сме, отправилась в путь. Лошадь Сме шла за ее лошадью.

На вершине холма она остановилась, чтобы оглянуться на хижину.

Вдалеке виднелась темная масса. Она быстро приближалась. Это были рагги.

Она отвернулась и послала лошадь в галоп.

Дэвид ДРЭЙК

БОГИНЯ

— Дьявольщина! — выругался Регли. — Почему она не может родить и что с этим делать? И почему она хочет видеть своего брата, и не желает видеть меня?

Покрытая пятнами пота одежда молодого лорда выглядела так, словно он спал в ней. На самом деле Регли поспал бы и в ней, если бы ему удалось прикорнуть хоть на часок в течение этих двух дней, пока он расхаживал у дверей спальни, где находилась его жена. Рука Регли непрерывно сжимала рукоять плетки. Присутствующие в зале могли бы сказать, что возбуждение Регли произвело хорошее впечатление, но он не должен сейчас нести такую чепуху. Не рисковать же своим наследником!

— Так, так, — сказал доктор Мернорэд, теребя расшитые серебром отвороты своей мантии. Старый человек гордился своей способностью всестороннего рассмотрения вопроса в искусстве лечения, хотя никакие способности не могли помочь сегодня в доме Регли.

— Вы знаете, что никто не может торопить богов. Ребенок родится тогда, когда это должно произойти со слов Сабеллии. Любая попытка ускорить это дело была бы кощунственной и безрассудной. Да, вы знаете: есть некоторые… Я не знаю, какое подобрать слово, «практикующие врачи», которые используют щипцы при родах?! Металлические щипцы! Это отвратительно. Принц Кадакитис много шумит относительно контрабандистов и воров, но если бы он действительно захотел очистить Санктуарий от реального зла, ему следовало бы начать с этих так называемых докторов, которые даже не имеют надлежащей связи с государственными храмами.

— Проклятье! — бросил Регли. — Вы имеете связь с храмом Сабеллии в самом Рэнке, и вы не можете сказать мне, почему моя жена два дня не может разродиться. И если кто-либо из этих сучьих повитух, которые дежурят там, что-нибудь знает, — он показал на закрытую дверь, — они, конечно, не скажут никому.

Регли потеребил пальцами белокурые бакенбарды. Прекрасное здоровье и удачное разведение скота сделали его довольно важной персоной даже в Рэнке. А уж здесь, в Санктуарии, где он служил в качестве эксперта по рукописям при королевском губернаторе, он вообще не был приучен оставаться без внимания. То, что судьба в форме затянувшихся родовых схваток жены не оправдала надежд Регли, разъярило его до такой степени, что ему необходимо было выместить на ком-нибудь свою злость.