Читаем без скачивания Дочери Волхова - Елизавета Дворецкая

– Дозоры проверяем.

– Нецьиго нас проверять… Ну, раз уж вы тут, поглядите пока, а я к Воронцу схожу – у него там каша осталась.

Бежан вприпрыжку поскакал вниз по тропе, Вольга и Дивляна остались на вершине одни. Отсюда было видно далеко – можно было пересчитать все костры возле устья Ладожки. Быстро светлело, повеяло теплым утренним ветерком, и Дивляна с радостью вспомнила, что идет травень месяц! Впереди – верхушка весны, тепло, солнце, цветы и ягоды, Ярилины праздники, пляски, песни, игры… Вот только бы не русь… Но даже русь сейчас казалась каким-то мелким и легко преодолимым препятствием. Она посмотрела на Вольгу и со значением улыбнулась, и он улыбнулся ей в ответ. Они думали об одном и том же, глаза их сияли.

– А ты помнишь, какой день сегодня? – шепнул Вольга, придвинувшись к ней ближе и обняв за талию.

– Нет, – тихо ответила Дивляна, потому что тепло его объятий, ощущение его близости дарили ей такое блаженство, что она не сразу вспомнила бы даже, как ее зовут.

– Красная Горка сегодня!

– Да ну, ты что? – Дивляна в изумлении повернулась к нему.

За всеми этими тревогами она и не заметила, как миновала Навья Седмица.

Теперь их лица были совсем близко, она ощущала тепло его кожи, даже слегка прикасалась лбом к его небритой щеке, чувствуя покалывание щетины, и дрожала от восторга и возбуждения. Судя по частому дыханию, Вольгу наполняли те же чувства.

– Дивляна… Искорка ты моя… – шепнул он, слегка склоняя голову и прижимаясь горячими губами к ее щеке. Дивляна невольно прильнула к нему крепче, и ей показалось, что сейчас она умрет от счастья. – Я… Не зря я сюда ехал. Если, думал, до Купалы буду ждать, то уведет тебя кто-нибудь. Нет, поеду к Красной Горке, чтобы уж с самого начала все знали: моя она…

– Я ни с кем… Ни с кем не пошла бы, только с тобой! Я тебя одного ждала, о тебе только думала… всю зиму…

– Ну, так давай теперь скажем Яриле Ясному, Волхову могучему, всем богам и предкам скажем… Будешь моей женой?

– Буду… – едва сумела прошептать Дивляна, не веря, что все это происходит не во сне.

Все ее чувства были обострены опасностью и горем, но теперь, когда к радости общей победы присоединилась такая особенная, только ее, ни с чем не сравнимая радость, ей казалось, что уже не на земле она стоит, а на самом небе.

Вольга еще наклонился, она подняла к нему лицо, подставляя губы под его поцелуй, и от этого поцелуя по жилам словно потек жидкий огонь. Ничего подобного ей не приходилось переживать раньше, и она не чуяла под собой ног. Голова кружилась, все вокруг плыло, сердце, казалось, вот-вот разорвется от счастья. И здесь, на священном холме, на грани между ночью и днем, между смертью и новой жизнью, над могучим Волховом, под первыми лучами встающего солнца, сами боги смотрели на них и слышали их слова любви и обещания быть всегда вместе.

– Э! Целуются! – послышался вдруг рядом недоуменный и насмешливый голос Бежана. Парень, взобравшись на вершину, еще утирал рот рукавом, а за поясом у него торчала блестящая свежеоблизанная ложка. – Я-то думал, и цьиго их на ноць… на утро глядя принесло! Подите вы отсюда, а то я на вас буду пялицца, руотсей прогляжу.

Дивляна оторвалась от Вольги, спрятала лицо и потянула его прочь с холма. Ей уже было смешно и неловко, что их застали за таким занятием, но душу наполняло блаженство. Сбылось все, о чем она мечтала, и в священный день Красной Горки, на священном для ладожан месте Вольга перед богами и предками пообещал назвать ее своей женой. Ее судьба определилась, из мечты сделалась явью, желанное будущее засияло перед ней живо и ярко, заслоняя горести и тревоги сегодняшнего дня.

Когда совсем рассвело, Вольга со своей дружиной уехал. За день ничего не случилось, Милорада и Дивляна проводили время в домашних хлопотах, сбиваясь с ног: и раненых перевязать, и накормить всех. Хорошо, что Вестмаровы пленницы день и ночь работали и много помогали им, лишь ненадолго по очереди укладываясь отдохнуть. Милорада и не знала, как бы управилась без них, и не раз благодарила Вестмара.

Доброня со своей дружиной вернулся ближе к вечеру. Новости он привез не плохие, но и не так чтобы хорошие. Игволод ушел назад к Вал-городу, откуда и явился в Ладогу. За целый переход не будешь бегать туда-сюда, стало быть, надо думать, что Игволод собирается обосноваться там и отдохнуть, восстановить силы. А что потом? То ли назад за море, то ли опять сюда. Домагость еще раз порадовался, что отправил Вольгу за помощью – если не тот варяг, то ли Ход, то ли Род, то уж князь Судила, даст Макошь, и поможет. Уж Вольга отца уговорит. Ему, Вольге, есть за чем сюда стремиться. Вернее, за кем. Хоть Домагость и не ободрял сумасбродство молодежи, но сам себе должен был признаться, что оно пошло на пользу делу. Ну, разве толковый парень поедет в такую даль, за три пятерицы в один конец, чтобы у него на Красной Горке невесту не перехватили! Ну ладно, если бы забрать и жениться, это другое дело. Но так, без сватовства, без сговора… Своевольный он парень, Вольга этот. Про таких говорят: коли и помрет, так хоть по-своему ногой дрыгнет! Да и путевая девица не поехала бы вопреки родительской воле с этим чужим парнем назад в Ладогу, где не ровен час сама бы попала в руки врагам. Вот уж парочка, барашек да ярочка! Оба бестолковые… Домагость покачал головой, подавив ухмылку. Он видел, как сияли глаза у Дивляны, когда она провожала Вольгу, и с каким восторгом тот на нее смотрел. Тут уже все ясно.

Вот побить бы свеев – и пусть князь Судила сватов присылает. Все-таки роды знатные. Нельзя, как у простых, с игрищ невесту умыкать. Ведь княгиней будет, настоящей. Но, будучи человеком осторожным, Домагость не давал воли радостным мыслям и мечтам о свадьбах и очередных внуках, пока враги стояли почти на пороге.

– Так цьито, отец? – отвлек его Доброня, тем временем напившийся квасу из ковша, который подала ему Милорада.

– Дозоры будем держать – в устье, на Велеше и дальше, где всегда. А сами пока решим с отцами, как теперь быть. Ты иди отдыхай, а я пойду к свату Сивояру: пусть он своих в дозор снаряжает.

– Да его сейчас не застанешь: покойников провожает. – Милорада вздохнула. – Из сынков кого поймаешь разве…

Во многих домах снаряжали покойников. Обойдя всю родню, Дивляна уже знала, что Буревоичи потеряли убитыми четверых, в том числе Добровоя, Сивоярова младшего брата, очень уважаемого человека. Братомеричи готовились хоронить троих, но еще за двоих, тяжело раненных, приходилось каждый день приносить Марене жертвы, умоляя отступиться. Везде слышались причитания вдов и осиротевших дочерей. Молодые парни – Братоня, Туряка, Горденя – лежали в долбленых домовинах, одетые в нарядные свадебные рубашки, подпоясанные свадебными поясами. Так положено: умерший до свадьбы на своих похоронах отмечает как бы и свадьбу разом, чтобы положенный человеку в земной жизни круг был совершен полностью и мертвец не возвращался,