Читаем без скачивания Иностранные известия о восстании Степана Разина - А. Маньков

Корреспонденция из Варшавы от 31 января 1671 г. переводится следующим образом: «Из Москвы ведомость, что смущение тамо еще настояло и бутто Разин Астрахань и Казань взял… И бутто тамо приехал посланник свеско для договору, именуя царем астраханским. Так же бутто шах персицкой в то смущение примешивается некоторых ради разнств о Хвалимском море…». И еще: «А про войска царского величества в письмах твердят, бутто все побиты». Передача содержания корреспонденции при помощи условной формы «будто» вполне отражает негативное отношение русской стороны к ряду известий западной прессы. В большинстве случаев перевод не дословен, а представляет собой приблизительное переложение содержания оригинала с акцентом на тех местах, которые привлекли особое внимание Посольского приказа. Таким образом, значение предлагаемых материалов «Ведомостей» как источника сводится по крайней мере к трем моментам: они пополняют объем информации о восстании Разина, содержащийся в публикуемых материалах европейской прессы; дают представление об объеме и характере информации о восстании, получаемой из-за рубежа русским правительством; наконец, показывают отношение русской стороны к известиям зарубежной прессы о Разине.

Переходя к оценке всего материала прессы как источника, следует подчеркнуть, что объем достоверных сведений в известиях западноевропейских газет о ходе восстания С. Разина не очень велик. Многие сведения этих известий преувеличены и нередко вымышлены. К разряду таких известий можно отнести, например, сведения о том, что армии Долгорукова и других командующих были разбиты, а сам Долгоруков взят Разиным в плен, что в Москве поднялось восстание бояр, а некоторые из них находятся в связи с Разиным. Самому движению Разина придавалась определенная политическая окраска — Разин рассматривался как претендент на русский престол. Отсюда вымышленные сведения о присвоении Разиным княжеского и даже царского титула и о шести пунктах его требований, якобы предъявленных царю (см. с. 125, 137).

Сам характер требований показывает, что за рубежом природу движения Разина понимали превратно, как борьбу за русский престол или вообще за власть над какой-либо территорией. Рисовались картины возможного расчленения России. Правда, к чести западноевропейских репортеров, следует отметить, что они сами не всегда выдавали свои сведения за достоверные и не всегда были уверены в этом. И все же создается впечатление, что дело не обходилось без определенного и преднамеренного искажения сведений о положении в России и нагнетания ужасов с целью создания за рубежом общественного мнения, подготовленного на случай вмешательства европейских государств во внутренние дела России. Такие сообщения иногда заканчивались сентенцией о том, что на Западе русских «утешали надеждой на помощь союзных народов», в частности на помощь даже со стороны французской короны, государства, игравшего далеко не первую роль в дипломатических, а тем более военных отношениях России в 60-70-е годы XVII в. (см. с. 120, 124).

Публикуемые материалы исключают какие-либо сомнения в том, что в дипломатической борьбе за пересмотр условий перемирия 1667 г. польская сторона возлагала большие надежды на внутренний кризис в России, на возможное ее ослабление. Дело дошло до того, что в одной из корреспонденции сообщалось о намерении Разина просить Польшу не оказывать помощи царю и об обещании при этом условии вернуть сейму земли и города, отошедшие к России по Андрусовскому перемирию.

Ту же позицию занимала и Швеция. К сожалению, мы не располагаем, за небольшим исключением, корреспонденциями из шведских газет, но то, что известно из немецкой и французской прессы и зафиксировано в русских «Ведомостях», недвусмысленно говорит, что и шведское правительство в расчете на ослабление России готовилось вырвать уступки с ее стороны. А «Ведомости» сообщают о том, что шведский король питал намерение оказать военную помощь Разину. Зарубежная печать писала о подобных планах и со стороны персидского шаха (см. с. 137). Наконец, степень беспомощности царского правительства намеренно преувеличивалась в известиях, отражавших мнение кругов, заинтересованных в ослаблении Русского государства (польские и шведские власти, верхи немецкого населения прибалтийских городов).

Безусловно, от русского правительства требовалось немало дипломатического искусства, чтобы сохранить status quo отношений с соседними государствами в столь сложной внутренней и внешней обстановке. Стремясь нейтрализовать повышенный интерес иностранных держав к восстанию Разина, правительство обязывало своих послов говорить за рубежом о силе царского войска и его успехах в борьбе с Разиным. В арсенале дипломатических средств была и очевидная дезинформация. Русский посланник, полковник ван Стаден, прибывший в марте 1671 г. в Ригу, охарактеризовал положение в России в самых радужных тонах, сообщив и о плепении Разина, хотя подобное событие произошло месяцем позже (см. с. 138, 139). Русская сторона даже в разгар тяжелых сражений с повстанцами предпринимала определенные демарши в ответ на происки зарубежной дипломатии и враждебные выпады европейской прессы. В ноябре 1670 г. в ответ на предложение союза со Швецией, привезенное тем же ван Стаденом, царь поручил ему домогаться, чтобы наказаны были газетчики, распространяющие непристойные речи о государе, бывшем патриархе Никоне и С. Разине.[179]

Во время переговоров в Посольском приказе в декабре 1672 г. шведскому посланнику А. Эвершильту был также заявлен протест относительно враждебных к России статей в «Курантах». Указывалось и на то, что шведский король по требованию русской стороны не разыскал и не вернул воровской лист, посланный Разиным в Карельскую и Ижорскую земли.[180]

Даже позднее, когда события Крестьянской войны были далеко позади, в 1676 г., во время переговоров русских и шведских послов о союзе против Турции и Крыма, со стороны России был предъявлен перечень нарушений условий Кардисского мира; в их составе находился пункт о том, что во время восстания Разина в Риге и в других шведских городах печатались «авизы», в которых унижалось достоинство царя. «И такие-то полные лжи Куранты подданными короля распространялись по всей Европе».[181]

Но бесспорно и другое. Русское правительство не отвергало возможности использования военной помощи соседних держав в борьбе с Разиным, если бы сам ход событий привел к этой необходимости. Уже в начале Крестьянской войны, в 1667 г., прибывшие в Москву польские послы — черниговский воевода Беневский, референдарий Бростовский и секретарь Шмелинг — заключили договор об образовании союзной армии по 25 тысяч с каждой сторны на случай выступления против турок, татар и бунтующих казаков.[182] Наконец, иностранные наемные офицеры и солдаты широко использовались в составе русского войска в сражениях с отрядами Разина.

Такова подоплека той негативной стороны в освещении русских событий, которая является преобладающей в зарубежной прессе. И в этом плане публикуемые материалы служат важным источником, показывающим, в какой мере особенности подачи материала для западноевропейского читателя были увязаны с внешнеполитическими событиями того времени. Но и в чисто позитивном плане предлагаемые материалы сообщают ряд ценных сведений. Из ряда сообщений газет очевидно, что участие иностранных войск, в том числе офицерства, в подавлении восстания Разина было гораздо большим, чем думали до сих пор. Названы имена офицеров, погибших в сражениях с отрядами Разина, и в частности тех, которые были склонны к измене царю (см. с. 132). Таким образом, известия прессы, а также факты, приводимые Марцием, показывают, в каких широких масштабах использовались иностранные офицеры в борьбе с Разиным. Ценными являются сведения о том, что жестокости и тирания Долгорукова вызвали массовый переход жителей районов сражений на сторону разинцев. Следует подчеркнуть также значение новых сведений о героической старице Алене, о которой мы знаем пока очень немного. Несомненное значение имеют газетные сообщения о привозе С. Разина в Москву и о его казни. Они принадлежат иностранцам — очевидцам события — и, хотя по понятной причине во многом совпадают с теми описаниями, которые нам уже известны, отнюдь не сводятся к ним целиком.[183] Существенной деталью новых описаний казни служит указание на то, что иностранцы, допущенные к лобному месту, стояли так близко, что были обрызганы кровью казненного. Имеется ряд других частностей — количество конвоя, положение Разина на повозке и др., что позволяет рассматривать газетные описания казни как самостоятельные. Любая из этих корреспонденции не обходит молчанием мужество и стойкость С. Разина при пытках и казни. Заключая краткое введение, отметим, что публикуемые материалы газетных сообщений и хроник служат прежде всего важным источником для изучения международного резонанса Крестьянской войны под предводительством С. Разина (Выражаем благодарность В. Г. Тришман за участие в переводе текстов из «Голландского Меркурия».).