Читаем без скачивания Память (Книга вторая) - Владимир Чивилихин

За эти годы собрал много материалов о потомках декабриста — ученых и воинах, рабочих и земледельцах, инженерах и охотниках, сестрах милосердия, врачах, учителях и юристах. За истекшие сто пятьдесят лет род Мозгалевских — сто пятьдесят человек! — знатно потрудился на благо общей нашей с вами родины — Сибири, храбро защищая большую свою Родину, когда в том была нужда".

Краеведу А. В. Вахмистрову я благодарно обязан множеством неизвестных мне ранее сведений. Неугомонный этот человек докопался, кажется, и до корней Юшковых!

Оказывается, в переписной книге города Красноярска и Красноярского уезда за 1671 год в деревне Павловской, что ниже Крзсноярска по Енисею, числился «Ивашко Семенов сын Юшков, а у него детей Якунька 11 лет, Потаг! — ко 10 лет». А повыше Красноярска, близ устья реки Маны, стоит деревня Овсянка. Знаменитый путешественник и ученый Петр-Симон Паллас, из немцев, хорошо служивший в XVIII веке молодой русской науке, писал: «Сия многолюдная и зажиточными крестьянами населенная деревня заслуживает как редкой какой пример размножения человеческого рода в обширных сибирских степях быть упомянута. Вся деревня, исключая токмо некоторых дворов, населена одной роднёю, которые в сей деревне 25 больших и зажиточных семей щитает, и столькими же в многие другие вдоль Енисея лежащие деревни разделилась. Праотец сего многочисленного потомства, именем Юшков, пришел едва за 100 лет из России в сию страну, которую тогда киргизцами по случаю населения весьма беспокоили. Он имел 7 сыновей, из коих один, сказывают, убит киргизцами, а прочие 6 размножили племя и зделалнсь ныне отцами пятидесяти пяти семей. Прилежание и промысел звериною ловлею, рыбою и иными пропитание доставляющими промыслами и ремеслами прошло от праотца к потомкам, и большая часть оных и теперь еще зажиточны».

Киргизы, насколько я знаю, отселились с берегов Енисея в предгорья Тянь-Шаня, и после 1703 года их уже здесь не было. Адольф Вахмистров пишет мне в другом письме: «Думаю, что Ивашко Семенов сын Юшков и мог быть корнем Юшковых на Енисее. Юшковы служили, например, в Саянском остроге (сейчас деревня Саянская) приказчиками. Их потомки жили вокруг Минусинска… Они были крестьянами, иногда богатыми. Вспомните: родитель известных революционеров Окуловых (они из Курагино) был тоже крестьянин-»золотопромышленник", которому «пофартило», но не очень долго и сильно… Таков, видимо, был и Степан Зотиевич Юшков. Я не мог найти его имя в справочнике о золотой промышленности в 80-х годах прошлого века. Прогорел, наверно".

Из любопытства пролистав однажды в библиотеке подшивки современных красноярских газет, я встретил на их страницах множество Юшковых — рабочих, доярок, трактористов, инженеров, студентов, потом раскопал в своем архиве давние письма с Енисея. Капитан-речник А. А. Каминский, с которым у меня когда-то велась переписка, сообщал о загрязнении Енисея нефтяными и другими отходами, приводил множество случаев безжалостного отношения к великой сибирской реке-красавице, рассказывал о долгой своей борьбе за чистоту ее. По в этот раз меня интересовали конверты корреспондента — он, вспоминалось, будто бы жил в Красноярске на улице Юшкова. И верно — Красноярск, Юшкова, 10-28. Отправил по этому адресу письмо, спросив, что это за Юшков был, в честь которого названа улица большого сибирского города. И вот получаю ответ, излагающий документ времен Отечественной войны.

Солдат-разведчик Михаил Юшков со своей гвардейской частью вышел 1 марта 1945 года на сильно укрепленный вражеский рубеж в районе Линде-Гросс, который надо было взять безотлагательно. Михаил Юшков скрытно подполз к немецкому станковому пулемету и неожиданно бросился вперед, уничтожив его расчет в рукопашной схватке. Но за немецкой траншеей стояли без горючего два танка и самоходная пушка, ведущие сильный огонь, а подход к ним прикрывал дот с пулеметной точкой в щели. Сибиряк пополз к доту и с расстояния в двадцать метров бросил две гранаты, однако в щель не попал, и станковый пулемет врага продолжал косить надвигающуюся цепь товарищей. И вот они, прижатые огнем к земле, увидели, как Михаил Юшков рванулся к доту и закрыл своим телом амбразуру. Герою Советского Союза Михаилу Юшкову было двадцать два года…

А еще позже вспомнилось, как известный наш писатель Виктор Астафьев говорил мне на памятном литературном читинском семинаре, что родом он из села Овсянка, стоящего неподалеку от Красноярска, Написал ему в Вологду, где он проживал, привел слова Палласа насчет -родной его деревни и спросил, не помнит ли он с детстваотрочества каких-нибудь Юшковых? Правда, я не сообщил, зачем они мне нужны И вот получаю письмо с чертежом Овсянки и окрестностей: «Дорогой Володя! Юшковых в нашем крае много, есть они в родном моем селе Овсянка, есть и родня, есть и друзья-однокашники с детства, среди них Василий Юшков, мой одногодок, инвалид войны, живет на одной с моей теткой улице, работает на деревообрабатывающем заводе… Мы были так близки в детстве, что его младшую сестру Шурку прочили мне в жены, когда я вернусь с войны, но я по пути в Сибирь изловчился жениться и по сию пору не могу доехать „до дому“, хотя делать это надо срочно… Есть у меня в Красноярске маленькая родня — Юшкова Валентина Леонтьевна, племянница второй моей бабушки, родом из деревушки, что стоит выше нашего села верстах в полутораста и, боюсь, уже затопленного водохранилищем. Но почему тебя интересуют Юшковы? Если надо, подключу Усть-Манскую и Овсянскую школы и всю свою родню-раскопают и узнают все, что угодно. Я, как и ты, буду на съезде писателей. Встретимся, и ты объяснишься».

Встретились мы на съезде писателей, что прошел в июне 1976 года, но я не стал ничего объяснять Викторупусть узнает из этой моей работы, что мы с нлм хотя н, как говорят у нас в народе, седьмая вода на киселе или еще: двоюродный плетень троюродному забору, однако же сродственники — поистине, все люди братья…

Увиделся я тогда и с другим делегатом съезда-ленинградским прозаиком Сергеем Ворониным, к которому тоже отношусь с большим уважением — он хорошо, честно, талантливо пишет. Спрашиваю:

— Сергей Алексеевич, в вашем романе «Две жизни», где рассказывается о первых разведчиках трассы Байкало-Амурской магистрали, есть такой герой — Мозгалевский.

— Есть. В тридцатых годах, юношей, я был на этих изысканиях.

— А откуда вы взяли такую фамилию?

— Старшим инженером нашей изыскательской партии был Николай Александрович Мозгалевский. Великий труженик и щедрой души человек. Он пятьдесят три года проработал разведчиком железных дорог, изыскивал и строил прифронтовые дороги еще в ту, первую германскую войну. Я ему многим обязан. В честь и память его назвал своего героя.."

— Он вам ничего не говорил о своем происхождении?

— Не помню.

Пишу А. В. Вахмистрову — вдруг один из первых изыскателей БАМа Николай Мозгалевский является потомком декабриста Николая Мозгалсвского? И вот передо мной фотокопия личного листка, заполненного 16 августа 1941 года ннженеро.м государственного проектно-изыскательского института «Ленгипротранс» Н. А. Мозгалевским. В графу «бывшее сословие (звание) родителей» вписано: «Внук декабриста, из дворян, ссыльных 1825 года»…

Послужной его список начинается в 1902 году со скромной работы десятника и смотрителя зданий на станции Иланская Транссибирской железной дороги. Она тогда еще строилась — через Байкал составы переправлялись на пароме, и моста через Амур тоже не было, но немеренным трудом русских рабочих и десятников, техников и инженеров шла и шла к океану эта самая протяженная на свете железнодорожная магистраль, явление которой миру было несколько неожиданным и настолько важным, что зарубежная печать тех лет сравнила ее постройку с открытием Америки… Потом Николай Мозгалевский трудился техником дорожных работ в Красноярске, городе, где лежал прах его бабки Авдотьи Ларионовны и отца Александра Николаевича. В 1915-1917 годах внук декабриста сооружал железные дороги в тылах Западного фронта, в качестве инженера — изыскателя и строителя — работал на Мурманской и других дорогах, закончив свой трудовой путь старшим инженером-изыскателем БАМпроекта. Из письма Сергея Воронина: «Жаль, ты меня не разговорил на съезде! Н. А. Мозгалевский все чаще вспоминается мне своими характерными человеческими чертами. Следует сказать о его бескорыстии, честности и абсолютной независимости, то есть он делал свое дело, не оглядываясь на начальство. Отличала его также ровность духа, уважение всякого, будь то работяга или ИТР, — никогда ни на кого не кричал, не возмущался, не сетовал, как бы ни было трудно. В тяжелые для нас минуты играл на гитаре какой-то бравурный марш. Больше ни от кого я такого произведения не слышал, но марш был бодрый и веселил нас, молодых, а ему было под шестьдесят»…

Все же есть, наверное, какой-то таинственный закон жизни, согласно которому, когда назревают и разрешаются события, встречаются далекие люди, вяжутся между ними нити добра, приязни, совместных забот, пересекаются судьбы!.. Мое продолжающееся путешествие в прошлое свело меня недавно с ленинградкой Татьяной Николаевной Ознобишиной. Ее предок декабрист Владимир Лихарев был переведен из Сибири на Кавказ, где прослужил долгих десять лет. К концу службы он был назначен в отряд генерала Н. Н. Раевского, брата Марии Волконской, которому Пушкин посвятил своего «Кавказского пленника» и «Андрея Шенье». Рядовой Тенгинского полка Владимир Лихарев пал в бою под Валериком, а ровно через год, в такой же июльский день, был убит поручик этого полка Михаил Лермонтов…