Читаем без скачивания Колыбельная для Титана - Инна Георгиева

— Ева, ложись! — гаркнул Богдан, доселе тихонько сидевший за барной стойкой. Рухнула, даже не задумываясь. Еще и голову руками прикрыла на всякий случай. — Ну ты прямо как маленькая! — проворчал братец, подходя ближе и опускаясь передо мной на корточки. — Слышишь ведь, что здесь ведутся полномасштабные военные сражения, а входишь как бессмертная — в полный рост.

Подняла на братца возмущенный взгляд (не забывая при этом кивать в ответ на невнятные извинения Егора с Наташкой):

— А нужно перебежками или кувырком?

— Зависит от обстоятельств, — серьезно ответил тот. — Но самый эффективный способ — бросить перед собой что-нибудь гремучее, громко представиться и сказать: «Расступись! Я иду!» Это помогает: по отношению к другим членам семьи наши дуэлянты обычно ведут себя мирно. Кстати, где Алекс?

Удивленно изогнула бровь:

— Я думала, уже здесь.

Поскольку парень занял хозяйскую ванну, мне пришлось идти в гостевую на втором этаже, но я и подумать не могла, что он будет сидеть в душе так долго. Покосилась на часы: четверть часа, однако. Что он там делает? Нехорошая мыслишка пришла на ум, но я отбросила ее как нереальную. Ну не может же человек быть настолько ненасытным! Или может?..

— Так, — протянул мне руку Богдан, — наши бойцы опять сосредоточились друг на друге. Уйдем с полигона.

Я кивнула и поднялась на ноги. Тихонько, по стеночке, добралась следом за братцем к барной стойке и заняла соседний стул. Отличные, кстати, места выбрали: в первом ряду. Все слышно, видно, теперь главное, чтобы взрывной волной случайно не зацепило…

— И что? Часто они так… общаются? — выразительно указала глазами на пролетевшую через всю кухню тарелку. Я, конечно, и раньше слышала, что у Наташки с Егором какие-то особые отношения, просто не догадывалась о размере катастрофы. И, честно говоря, немного смущало равнодушное поведение Богдана, который хмыкнул, передал пакет с мюсли и ответил:

— Да вот, как в пять лет впервые подрались, выясняя, кто первым залезет в домик на дереве, так с тех пор и воюют. А мы наблюдаем и болеем.

В обратном направлении полетело скомканное полотенце. Молодец, Егор, жалеет Наташку. Она-то в ответ в него соусником замахнулась.

— Осколочная граната! — быстро сориентировался Богдан, выставляя перед нами две разделочные доски. Щиты, ага.

— Болеете? — переспросила я. — За кого? За Наташу или за Егора?

— За то, чтобы у них однажды разум прорезался! — мрачно отрезал Богдан, услышав, как соусник с грохотом врезался в стену. — У кого первого — не важно. Пока, правда, ни фига не получается. Наташка считает, что Егор кобель…

— Кобель!! — словно в подтверждение его слов, рявкнула Игнатова. И схватила тяжелый стеклянный противень.

Богдан тяжко вздохнул:

— Надо признать, здесь она права. С другой стороны, будь она с ним, он стал бы куда меньше кобелем. А может, и вообще перешел бы на моногамные отношения. Ну а Егор в ответ называет Наташку…

— Вонючка!! — взревел старший братец, этот наш доморощенный миротворец, срывая с крючка прихватки. Мои любимые, между прочим.

— Да, именно так, — как ни в чем не бывало кивнул Богдан. — Вонючкой. Здесь он не прав, но это — единственная кличка, которую он сумел придумать за годы их кровопролитной «дружбы».

— Я в шоке… — пробормотала, глядя, как эта воинственно настроенная парочка кружит вокруг стола. — Ему же двадцать один год! А ведет себя… на пятнадцать!

Дизайнер хмыкнул:

— Я думал, ты скажешь «на пять»!

— Я хотела, но на пять он уж больно сильно вымахал!

— Смерть тебе, ирод поганый! — заглушая мои рассуждения, взвыла Наташка.

Егор тут же метнул в нее перчатку:

— Ты в своей Америке совсем разучилась на родной речи объясняться!

— Я в своей Америке в тепле сидела, под солнцем! А здесь снег, слякоть и стужа! Я мерзну!

— Так дай мне шанс! — возопил Егор. — Я тебя согрею!..

— Кобель!!!

Богдан ухмыльнулся:

— Зато наблюдать за ними прикольно.

Я бросила на него полный негодования взгляд:

— Наблюдать? Где твоя совесть, Соколов? Разве ты не желаешь брату счастья? Может, ему твоя помощь нужна! Может, он просто не знает, как со своей Наташкой помириться!

— А чего там знать? — фыркнул парень. — Протягиваешь мизинец и говоришь: «Мирись-мирись и больше не дерись». Вполне в духе их ссоры.

Покачала головой, отчаянным усилием воли сдерживая улыбку:

— Тебе совсем не жалко Егора!

— Мне жалко нашей побитой посуды! А Егор сам дурак.

Кстати, о посуде: Наташка богатырским замахом запустила противень в недолгий полет, и я закрыла глаза, не в силах смотреть, как толстое стекло со звуком лавины осыпается на пол. Между прочим, это была лучшая емкость в доме для приготовления яблочного пирога… И она же стала последней жертвой! Потому что, избавив наш дом от противня, Наташка совершила стратегическую ошибку — схватила очередной дизайнерский «шедевр» Богдана. Честно говоря, до сих пор не могу понять, что это было: то ли странной формы горшок, то ли кувшин. Но он уже дня три украшал наш кухонный стол, попутно распугивая тараканов своим разноцветным и довольно вонючим содержимым. Запах отдавал явной примесью бензина, а значит, содержимое было не плесенью. Хорошо, конечно, с одной стороны, потому что две дезинфекции в месяц — многовато даже для нашей большой кухни. Но вот с другой: как теперь найти законный повод избавиться от этого жуткого украшения?

Короче, когда Наташка схватила и занесла над головой «кувшин», замерли все. Причем мы с Егором — с предвкушением, боясь спугнуть удачу. Ну а Богдан — по прямо противоположной причине. Жаль, очнулся он первым.

— Э-э-эй! — завопил, выскакивая из-за стойки. — Руки прочь от произведения искусства!

Наташа застыла испуганным сусликом, подняла глаза, несколько мгновений смотрела на кувшин, видимо пытаясь разглядеть в нем заявленный «шедевр», и не смогла. Да никто бы не смог! Из нормальных людей, конечно, тех, которые обладают обычным, человеческим вкусом.

— Прости, пожалуйста! — жалобно протянула она, судорожно пытаясь придумать причину грозного оклика. — Я, видимо, разбила твой любимый противень?

Дизайнера перекосило. Зато у Егорки-то как настроение сразу поднялось! Я тоже кашлянула, пытаясь сдержать смех, и подняла руку:

— Противень был моим. И он, конечно, был классным, но на произведение искусства никак не тянул.

Наташка осеклась и еще раз скользнула глазами по кувшину.

— Fuck… — дошло до нее. — Прости, Богданчик.

— Ничего! — обиженно буркнул тот, почти выдирая из ее рук свое творение. — Я уже привык. В этой семье никто не понимает истинной красоты!