Читаем без скачивания Невеста для виконта - Эмилия Остен

Все в этом голосе было: и аристократическая лень, и нежелание возиться с дерзкими, и сознание собственной силы. Ничего общего с приятным говорком священника из Прованса.

– Не вам указывать, где нам ходить! – сказал второй. – Да вы тут даму мучаете. Не годится так поступать, сударь, не годится!

– Дама не жалуется, – сказала я. Пора было прекращать эту бессмысленную болтовню. – Идемте в зал, Доктор.

– Идемте, Коломбина, – он подал мне руку.

Мужчины посторонились, однако, когда мы с отцом Реми проходили мимо, высокий схватил меня за локоть. Я дернулась, высвобождаясь, а мой Доктор развернулся и взял нахала за горло прежде, чем мы все успели сообразить, что произошло. Локоть освободился как по волшебству.

– Сударь, – вкрадчиво сказал отец Реми, который недавно сообщал моему отцу, что его учили не драться, а убивать, – нехорошо приставать к даме.

– Сударь! – второй, оставшийся на свободе, приставил к горлу священника кинжал. – Не обижайте моего друга.

Так же, как тогда, в переулке, я не поняла, как все произошло. Отец Реми двинулся, клинок звякнул о мраморный пол, а нахал взвыл и прижал к груди вывихнутое запястье. Пальцы священника разжались, он отпустил того, которого держал за горло, и отступил.

– Надеюсь, наши разногласия улажены, господа?

– Вовсе нет! – высокий содрал с руки печатку и швырнул в лицо отцу Реми. Перчатка стукнулась о нос Доктора и свалилась священнику под ноги. – Завтра мы сможем разрешить наши противоречия в более подобающей обстановке.

– О Боже, – устало сказал отец Реми. – Вы хотя бы понимаете, из-за чего собираетесь драться?

– Господа, – сказала я, – перестаньте. – Но меня не слушали.

– Вы нас оскорбили! – каркнул тот, с вывихнутым запястьем.

– А вы оскорбили меня. И мою даму. Мы квиты, не так ли?

– Нет, – высокий надвинулся на него. – Мое имя…

– Тшш, – отец Реми прижал палец к губам. – Положение, надо сказать, весьма неловкое. Опять же маскарад, давайте обойдемся без имен, – он наклонился и поднял перчатку. – Хорошо, если вы так желаете…

– Нет, – сказала я, – нет, не надо.

И опять никто не услышал.

– Завтра, – продолжал высокий. – В восемь утра, в Клиши-ла-Гаренн. У новой церкви повернете направо и поедете до конца, там и встретимся.

– Шпаги. До первой крови. И все в масках. Без имен. – Отец Реми сунул перчатку за пояс, рядом с белым докторским платком, повернулся и как ни в чем не бывало вновь предложил мне руку: – Идемте теперь, прекрасная Коломбина.

Я едва могла идти: задыхалась от ярости. Мы вплыли в огромный танцующий зал, и мне немедленно сделалось тесно, будто слишком сильно затянули корсет, отец Реми вел меня сквозь толпу.

– Вы точно безумец, – сказала я, когда смогла говорить, – вы понимаете, что делаете?

– Конечно, – обронил он весьма равнодушно. – Мне нужна практика, а юнцам – взбучка. Не бойтесь, дочь моя Мари-Маргарита, ничего не случится ни со мною, ни с ними. Самое страшное, мы получим по паре царапин и разойдемся, довольные друг другом. Я вернусь раньше, чем вы выйдете к завтраку.

– Я поеду с вами.

Он приостановился и огляделся, никто не обращал на нас внимания. Мы стояли в конце зала, и отец Реми оттеснил меня вбок, в полутемную занавешенную нишу, так, что я прижалась спиной к портьере. Сам он уперся кулаком в стену над моей головой, а своим ненастоящим носом едва не коснулся моего.

– Не вздумайте! – прошипел он из-под маски. – Черт вас побери, Маргарита! Да поймите вы наконец, никакая опасность мне не угрожает, и что вам до опасности, даже если угрожала бы? У вас такое доброе сердце? Вы переживаете за чужого человека?

– Во-первых, – сказала я, сглотнув, – вы мне не чужой. Во-вторых, святой отец, вы правда только что сказали «черт побери»?!

– Гм, – он смутился, кажется. – Маскарадный костюм плохо на меня влияет. Все равно епитимью накладывать, так что присовокуплю.

– Нашли из-за кого драться к тому же. Из-за меня!

– А чем вы плохи, чтобы за вас драться? – удивился он.

– Да бросьте, – сказала я с презрением, – что вы притворяетесь? Вам, между прочим, грешно лгать. Драться хорошо за красивых герцогинь, за благосклонность королевы, за ярких дам. Но за меня – это же смешно!

– Вы что же, считаете себя некрасивой? – медленно спросил отец Реми. Я видела его глаза в прорезях маски – внимательные, холодные глаза.

– А у нас исповедь?.. Нет, некрасивой не считаю. Но я не та женщина, из-за которой мужчины теряют голову.

– Дочь моя Мари-Маргарита, – сказал он вкрадчиво, и от этого «дочь моя» у меня аж скулы свело, – взгляните в зеркало.

– Вы, кажется, уже давали мне этот совет.

Он сдернул с головы маску Доктора и уставился на меня, словно обжег.

– Вот и еще раз взгляните.

– Пустите, – я попыталась уйти.

– Стоп, – он без труда удержал меня. И опять это был другой отец Реми, совершенно мне незнакомый. – Стойте и смотрите, как я вам сказал, а я буду говорить.

Я, задыхаясь от вспыхнувшей к нему ненависти и непонятного жгучего чувства, посмотрела ему в лицо. За его спиной все еще текли краски бала, шум лез в уши, но через мгновение я не слышала уже ничего, кроме тихого голоса священника в костюме паяца.

– Вы, Маргарита, словно сосуд, в котором горит свеча. Вы так же красивы, как умны, а умны не меньше, чем красивы, – он поднял руку и коснулся указательным пальцем моей щеки. – Ваша кожа сияет, глаза полны тайн и обещаний, губы же… – палец задел мою нижнюю губу, – они словно лепестки роз, так же нежны. Тот, кто узнает вас по-настоящему, станет вашим пленником навеки, а те, кто не видят, просто не имеют глаз.

Его лицо надвигалось, закрывало собою мир: то ли я тянулась к нему, то ли он ко мне, однако его дыхание уже тлело на моих губах, его тепло смешивалось с моим теплом, и, кажется, мое сердце начинало слышать его сердце.

– Такие слова, – прошептала я, – не говорят священники.

– Но, дочь моя, – выдохнул он почти мне в губы, – вы же просили вам не лгать.

И на краткий миг – большего мне не было отмерено – я увидела в его лице ту самую красоту, о которой он говорил. Мою красоту. Он отразил меня, как зеркало, снова, он взял мою душу в горсть. И, не в силах вынести этого, я закрыла глаза, зная, что должно последовать, и желая этого больше всего на свете.

Ничего не случилось.

Глаза пришлось открыть.

Отодвинувшись, отец Реми как ни в чем не бывало надел маску и улыбнулся мне из-под торчащего носа.

– Еще один танец, прекрасная Коломбина? Не отказывайте, уважьте старика Грациано!

– У меня голова кружится, – сказала я чистую правду.

– Тогда я просто провожу вас к вашему жениху и, пожалуй, буду заканчивать с маскарадом.

– Пожалуйста, отец Реми. Будут неприятности, если вас узнают.

– Надеюсь их избежать. Обопритесь на мою руку. Вот так, хорошо.

Он аккуратно вывел меня из ниши в хохочущий зал и вел мимо запрокинутых лиц, мимо скрещенных взглядов, протянутых рук и пропотевших тел. И в этом путешествии, в плавном шаге отца Реми мне чудилась музыка. Не пение церковного органа, нет, – вольта.

Виконта мы отыскали довольно скоро. Он стоял и беседовал с двумя дамами в масках, при виде меня шагнул вперед, быстро и радостно. Отец Реми выпустил мою руку и поклонился хозяину дома.

– Возвращаю вам прекрасную Коломбину, виконт. Простите, что так надолго украл ее у вас.

– Ничего, ничего, Доктор, – виконт пытался понять, кто скрывается под маской, и не угадывал, я смертельно боялась, что он догадается сейчас.

– Мне хотелось бы немного отдохнуть, Бенуа, – пропела я милым голоском, слыша который мужчины обычно не могут отказать. – Мы можем пойти в гостиную? А затем я подарю вам танец, и не один.

– О, разумеется, – виконт подал мне руку.

Отец Реми поклонился снова и исчез в толпе.

– Кто этот Доктор? – спросил мой жених.

– Не знаю, – сказала я как можно равнодушнее. – Просто какой-то дворянин, и все. У вас есть бисквиты, Бенуа? Ужасно хочется бисквитов.

– В моем доме есть все, что вы пожелаете, дорогая.

Мы не успели уйти далеко: наперерез виконту бросился слуга с перекошенным от волнения лицом, и я тут же, сбившись с легкого шага, поняла: вот они, те неприятности, которые предчувствовал отец Реми.

– Ваша светлость! Ваша светлость, пожар!

– Не ори, идиот! – виконт сгреб слугу за воротник, разом растеряв всю свою вальяжность. – Где горит, что?

– Часовня, – выдохнул полузадушенный слуга, – часовня горит…

– Прошу прощения, Мари, – не дожидаясь моего ответа, виконт двинулся прочь, волоча за собой слугу. Я подобрала юбку и заторопилась следом, и тут меня бесцеремонно ухватили за локоть – в который раз за вечер.

– Нечего вам там делать.

– Отпустите меня! – я вырвалась из рук отца Реми. – Хватит уже!

И побежала следом за женихом.

Где находится часовня, я знаю: Бенуа показывал мне дом, и не раз. Ведь я должна войти сюда хозяйкой, а потому неторопливо изучала коридоры, комнаты, лестницы. И сейчас бежала, не сомневаясь, чувствуя за спиной тяжелый топот – священник, как видно, решил не отставать.