Читаем без скачивания Идеальная ложь - Лайза Беннет

Мэг остановилась в дверях. У нее на пути стоял незнакомый мужчина, своими широкими плечами загородивший ей обзор. Ларк с заплаканным лицом сидела рядом с Франсин на небольшом, обтянутом красным вельветом диване. Фиби примостилась рядом и сосала большой палец. Брук тоже была здесь, она сидела прямо и покрасневшими от слез глазами следила за взрослыми.

Жанин сжалась в углу, в кресле-качалке, то и дело сморкаясь в платок. Рядом с бывшим почтмейстером стоял Эйб. Слушая пожилого мужчину, он сочувственно кивал головой. Хотя Мэг не знала имен, она многих узнала — соседей, друзей, чьи пироги и печенья стояли на шведском столе. Посреди стола возвышалась алюминиевая кофеварка на двадцать четыре чашки, которую Франсин выставляла во время городских пикников и распродаж. Рядом стояли одноразовые стаканы и салфетки с рисунком в виде улыбающегося медведя.

— Я понимаю, ты столько вынесла!

Мэг услышала голос Полы Йодер, как раз входившей в комнату. Они с мужем Майком владели универсальным магазином, и все про всех знали. Ни для кого не было тайной, что Пола терпеть не может Люсинду, потому что та дважды пыталась украсть блок «Мальборо» из ее магазина. — Столько вынесла!

— Мы все так думаем, — подытожила Франсин. В прошлом Пола несколько раз выговаривала Ларк, что та распустила Люсинду, а теперь не может с ней справиться. После второй попытки украсть сигареты Пола написала жалобу Тому Хадлсону и запретила Люсинде появляться в своем магазине.

— Некоторые люди… Они просто… — говорил Ивар Дисон, друг Этана, у которого была козья ферма к северу от дома Мак-Гованов. Этан совсем не был похож на своего соседа: Ивар немногословен, консерватор, член национальной стрелковой ассоциации. Хотя Этан часто подшучивал над владельцем молочной фермы, было очевидно, что он уважает его. Девчонкам нравились пастбища Дисона и его постоянно увеличивающееся стадо. Когда Ивару не хватало работников, Этан помогал ему с доением, после чего мужчины играли в шахматы в ярко освещенном уютном сарае. Они играли на равных, поэтому иногда засиживались часами.

— Мы знаем, знаем, — сказала Франсин, успокаивая Ивара, которому слова давались с трудом. — Это несправедливо, это ужасно. Но мы никогда не поймем, почему так происходит, почему люди так поступают.

Внезапно Мэг почувствовала к Франсин неприязнь. Та была явно в своей стихии. То, как она обняла Ларк за плечи, как удобно устроила на диване свои тучные телеса, свидетельствовало о том, что она прекрасно владеет ситуацией. Страдальческое выражение ее лица как бы говорило: смерть, несчастье — это моя епархия. Франсин Верлинг была экспертом в таких вопросах: давала советы, утешала несчастных горемык. Мэг не впервые беспокоило чувство, что Франсин втайне наслаждалась чужими трагедиями. Она гордилась тем, что может показать свой талант утешителя, что может быть мудрой, когда все вокруг оглушены горем.

— Мэг, когда ты приехала? — окликнул ее Эйб.

Ларк позвала ее: «Мэгги…» Мэг прошла через комнату и присела у дивана. Ларк наклонилась, чтобы обнять ее. «О, Мэгги, что с нами теперь будет?» — прошептала Ларк, и Мэг постаралась обнять ее крепче. Со стороны их объятия выглядели нежными, но Мэг чувствовала сопротивление — казалось, мышцы Ларк вибрировали от напряжения. Мэг хотела посмотреть ей в глаза, хотела узнать, как много ей известно, но сестра отводила взгляд. Глаза ее болезненно блестели, взгляд блуждал по комнате, на губах застыла улыбка.

— Мэг, дорогая, спроси, может, еще кто-то хочет кофе, — спросила она голосом «самой гостеприимной хозяйки».

— Наверное, будет лучше, если Мэг позаботится о Брук и Фиби, — предложила Франсин. — На улице наконец прояснилось, а девочки целый день просидели дома.

— Я с радостью погуляю с ними, — ответила Мэг. Франсин могла бы и не напоминать ей о племянницах. Фиби не вынимала палец изо рта с тех пор, как вошла Мэг, а у Брук взгляд был, как у раненого зверя. — Эй, малышки, пойдем погуляем! — позвала их Мэг неубедительно веселым голосом.

Девчонки послушно пошли за ней в комнату за кухней, где она помогла им надеть ботинки и курточки. Снаружи температура понизилась на десять градусов, но небо было чистым, и на западе сквозь удалявшиеся облака проглядывало солнце. С деревьев еще капала вода, а река бушевала в своих берегах. Стайка синиц, чирикая, кружилась вокруг кормушек, которые развесил Этан на заднем дворе. Мэг казалось неправильным, что день внезапно стал таким спокойным. Она хотела, чтобы все остановилось, замолкло, чтобы вокруг царило такое же уныние, как у нее в душе.

Они втроем гуляли по берегу реки, грязь хлюпала под ногами. Мэг хотела как-то успокоить их, хотела уменьшить боль и страдание их молодых сердец. Вдруг Фиби подняла палку и воткнула в кучу гнилых листьев.

— Вот так Люсинда поступила с нашим папой? — спросила она, поворачиваясь к Мэг за ответом. Девочка была очень похожа на Ларк в детские годы: такое же миловидное круглое личико, ясные голубые глаза… Брук была совсем не такой. Мэг тоже в детстве не была похожа на Ларк. Брук была серьезной, любознательной, всегда требовала доказательств и объяснений. Фиби же всегда смело шла в жизнь, смеясь, готовая ко всему, что будет. Уж лучше бы Брук задала этот вопрос.

— Мы не знаем точно, — начала Мэг, глядя то в широко открытые глаза Фиби, то в затуманенные раздумьем — Брук. Она не могла им врать. — По крайней мере, все выглядит именно так.

Глава 12

В воскресенье вечером Мэг начало казаться, что гости никогда не уйдут. Прошлой ночью она плохо спала, а следующий день, как и все домочадцы, провела на ногах. Она добросовестно работала по дому и делала то, чем обычно занималась Ларк. Утром, в церкви, Франсин объявила о смерти Этана, попросила помолиться за его душу и помочь скорбящей семье, кто чем сможет. Оказалось, что помощь выражалась в основном в подношениях пирогов и сладостей, которые гости сами же и поедали.

Во второй половине дня визитеров стало еще больше. Приезжали новые люди и несли новые подносы с печеньем, а Мэг следила за тем, чтобы все было разогретым и стояло на столе в комнате. Когда подносы пустели, она приносила из кухни следующую порцию. Казалось, труд невелик, но от Мэг это требовало больших усилий. К тому же Ларк избегала ее, обращаясь за моральной поддержкой к Франсин, Жанин, словом, к любому чужому человеку, только не к сестре.

Позже Эйб увез Ларк на встречу с полицейскими. Жанин помогала Мэг кормить девочек на кухне. Но они почти ничего не ели. Франсин заняла место хозяйки и приветствовала вновь прибывших со спокойствием, которое очень раздражало Мэг. Разговор зашел о мельнице, о самом происшествии. Когда Мэг ставила очередную партию тарелок в посудомоечную машину, она услышала обрывки фраз, доносившиеся из холла.

— Кровь была повсюду!

— Бедный старина Том! Раньше он имел дело только с дорожными происшествиями, не больше.

— Его помощник Воберг сказал, что Том вызвал помощь из штата.

— Да, я видел полицейские машины возле мастерской.

Ларк с Эйбом вернулись в половине девятого. Ларк поднялась к девочкам, а Эйб пришел к Мэг на кухню.

— Я не знаю, каким чудом Ларк еще держится, — сказал он, наливая себе кофе. Эйб выглядел усталым, под глазами у него были круги. — Хадлсон встретил нас приветливо, но детективы из штата крайне щепетильны. Они уже заняли все свободные кабинеты в полицейском отделе.

— Зачем? — спросила Мэг. — Все уже знают, что Этана убила Люсинда.

— Это дело об убийстве, Мэг, — объяснял Эйб. — Независимо от обстоятельств смерти, должно быть проведено расследование. А в таком маленьком городе для этого нет ни специалистов, ни оборудования. Делом будет заниматься особый отдел. Вызвали специально обученных детективов. Они уже опечатали мастерскую.

— Да, я знаю, — сказал Мэг и устало повернулась к раковине. Потом она задала вопрос, который давно ее беспокоил. — Ты видел Люсинду? С ней кто-нибудь говорил с тех пор… как это случилось?

— Они забрали ее в больницу, в Монтвиль, — ответил Эйб, поставил кружку с кофе на стол и взял полотенце, чтобы помочь ей с посудой. — Насколько я понял, девчонка еще не пришла в себя. Она сильно обожгла себе руки. Том сказал мне, что она была «под градусом», когда они ее взяли.

— О боже, Эйб, — сказала Мэг со вздохом, облокотившись о раковину. — Я так… так…

Когда Эйб обнял ее, Мэг почувствовала, что должна дать волю чувствам, терзавшим ее все весь день. Она заплакала. Эйб подвел ее к столу, придвинул стул и сам сел рядом. В самом центре круглого, деревянного стола несколько лет назад Этан и Ларк вырезали свои инициалы и сердце, а когда девочки научились писать, им тоже разрешили написать на дубовой столешнице свои имена. Достав платок, Эйб протянул его Мэг. Она прочитала вырезанное по дереву неровными буквами имя «БРУК» и снова печаль захлестнула ее. Убийство Этана было больше, чем потеря одной жизни, — его дочери никогда больше не будут такими невинными. То, что произошло, навсегда изменит беззаботную девочку, которая нацарапала на столе свое имя. А Люсинда окончательно потеряет надежду обрести любовь и понимание, в которых она так нуждалась.