Читаем без скачивания Мы знаем, что ты помнишь - Туве Альстердаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что ты сделал с ней, Улоф?
И потом, у реки, возле кирпичного сарая, в народе в шутку прозванного «Мекеном»[4]. На краю берега, где из воды торчали гниющие сваи – все, что осталось от старой пристани, к которой причаливал сплавной лес. Именно там нашли ее вещи.
Ты здесь бросил ее в реку? Или это было дальше по течению?
Позади гигантского хранилища из жести, которая начала ржаветь, между бетонными колоннами, в глубоководной гавани.
Такое бывает, что человек не хочет ничего помнить, сказали они ему, мозг вытесняет ужасные воспоминания, чтобы легче жилось.
Именно поэтому они здесь, чтобы помочь ему вспомнить.
Ведь ты же хочешь вспомнить, Улоф?
Потому что оно здесь, внутри тебя, все, что ты делал и чувствовал.
Это произошло здесь? Она была еще жива, когда ты бросал ее в воду? Ты скинул ее с причала, ты знал, что прямо здесь тридцать метров глубины?
Ты помнишь, Улоф, мы знаем, что ты помнишь.
По старой привычке Эйра избрала окольный путь до библиотеки. Тем самым она избегала открытой, продуваемой всеми ветрами площади, на которой негде было укрыться, и скамеек вокруг фонтана, где она могла столкнуться со своим братом.
Сейчас на ней была обычная одежда, не униформа, что было хорошо, так как в ней она меньше привлекала к себе внимания, и в то же время плохо. Возрастал риск, что он начнет фамильярничать с ней при встрече. Захочет одолжить денег. Поинтересуется, как там мама.
Уж лучше сделать лишний круг вокруг квартала.
ГГ уехал в Сундсвалль, а она просидела несколько часов, обзванивая все лечебницы в округе, чтобы узнать, кто из алкашей и наркоманов недавно выписался.
– О, Эйра, здравствуй! Как же я рада тебя видеть!
Библиотекаршу звали Сузанной, и она проработала здесь почти двадцать лет.
– Расскажи, как там мама?
– Хорошо, но не слишком.
– Знаю. Ужасная эта болезнь. Мой папа…
– Но все же у нее бывают моменты просветления.
– Социальные службы вам помогают?
– Ну что, ты не знаешь Черстин? Она хочет справляться со всем сама.
– Да, этот переходный период тяжелее всего. Приходится постоянно с уважением относиться ко всему, с чем, как им кажется, они справляются, хотя на самом деле это не так. Она еще читает книжки?
– Каждый день, – кивнула Эйра, – но в основном одну и ту же.
– Тогда будем надеяться, что это хорошая книга.
И они рассмеялись тем особым смехом, что звучит на грани слез.
– На самом деле я здесь по службе, – призналась Эйра. – Тебе наверняка уже известно о том, что случилось со Свеном Хагстрёмом из Кунгсгордена.
– Еще бы! Ужасная история, но чем я могу тебе помочь?
– Он часто брал у вас книги?
Сузанна задумалась, потом покачала головой. Разумеется, она могла свериться с базой данных в компьютере, но она и без того знала всех, кто берет книги, особенно пожилых. Может, раньше он и приходил за книгами, но в последние годы – нет. Это подтвердило догадку Эйры. В доме старика она не видела ни одной книги, которая лежала бы на виду. Она даже проверила фотографии, сделанные криминалистами, и тоже ничего не нашла. Ведь никто же не ставит взятые в библиотеке книги на полку – они там затеряются.
– Он звонил сюда, – сказала Эйра, – пару раз в середине мая. Не помнишь, о чем вы говорили?
– Я об этом как-то не подумала, – Сузанна опустилась на стул. – Кажется, он спрашивал про какие-то статьи в газетах. Точно, это был он!
Эйра ощутила мимолетную грусть. Библиотекарша обладала той особенной памятью, характерной для людей их профессии, которая делает их похожими на ходячий каталог. Ее мама тоже когда-то была такой, еще совсем недавно она точно знала, что хочет каждый из ее читателей, и даже то, о чем они еще не знали, но что обязательно должно было им понравиться. Еще год назад Черстин с легкостью могла вспомнить телефонный звонок из сотен других телефонных звонков. Если бы и сейчас столько же звонили, но народ уже не так часто берет книги. За те пятнадцать минут, пока она там была, в библиотеку зашли всего трое, да и то один хотел просто воспользоваться туалетом.
– Но у нас еще нет организованного поиска статей, – продолжала Сузанна, – к тому же он спрашивал про газеты из Норрботтена или, может, из Вестерботтена, тех лет, когда их еще не выкладывали в интернет. Я сказала ему, что если у него нет своего компьютера, он может прийти сюда и воспользоваться нашим – я помогу ему связаться с кем нужно.
– Он так и сделал?
– Не знаю. Может быть, в тот день работала моя коллега, но ко мне он не приходил, я бы запомнила.
– Это точно, – подтвердила Эйра.
– Передавай привет маме. Если она меня еще помнит. Но даже если не помнит, все равно передавай.
Когда она вернулась обратно в полицейский участок, на ее месте сидел Август Энгельгардт. Не то чтобы каждый сотрудник имел свое строго оговоренное рабочее место, и потом на данный момент она ведь все равно была прикреплена к другому отделу, но все же Эйра относилась к этому столу как к своему.
– Я тут подумал, что тебе захочется на это взглянуть, – сказал он и слегка откатился назад на стуле.
Наклонившись вперед, Эйра оказалась очень близко от парня. Странное ощущение пронзило ее тело, но она даже самой себе не призналась бы в этом.
– Моя девушка откопала это в ленте новостей, – пояснил Август.
Это была страница одной из популярных соцсетей, по экрану бежали многочисленные комментарии.
Имя Улофа Хагстрёма кочевало из одного окошка в другое.
Надо отчекрыжить ему хер и все остальные причиндалы. Какого дьявола таких типчиков отпускают на свободу. Полиция защищает насильников, потому что они сами там все насильники. Да вешать их надо, этих мерзавцев, на первом же суку, а тем героям, кто так и делает, – почет и уважуха.
И так далее и тому подобное.
Эйра тихо выругалась.
Они старались сохранить его имя в тайне, но все в полиции, разумеется, были об
