Читаем без скачивания Вкус к жизни. Воспоминания о любви, Сицилии и поисках дома - Темби Лок

– Не надо. Пожалуйста. Не надо, – сказала я. Но я знала, что он произносил то, что должен был. Его сознание было поразительно чистым. Ясным, как божий день. Потом оно помутнело.

Я ощутила всплеск энергии, когда легла рядом с ним. С того момента, как мы встретились, его тело зацепилось за меня, словно якорь. И сейчас я чувствовала, как оно трансформируется, ищет новую точку опоры.

– Куда я направляюсь? – спросил он, глядя на меня, но сквозь меня.

– Я не знаю, но думаю, это место прекрасно. Оно всеобъемлюще, ты будешь в умиротворении. – Я поглаживала тыльную сторону его ладони, массировала его пальцы своими.

– Разбуди меня, когда Зоэла придет домой. – Он закрыл глаза.

– Разумеется.

Я вышла из комнаты, оставив его отдыхать.

Я услышала, как через два дома от нас церковный колокол пробил одиннадцать часов утра. Иногда я ненавидела, что мы жили на той же улице, где находилась церковь. Колокол отмечал моменты, которые не хотелось отмечать.

В гостиной мой папа, моя мачеха Обри и моя сестра Аттика собрались вместе за столом. Они возглавляли группу, которую можно описать не иначе как командный центр хосписа, – отвечали на все входящие звонки, расписывали график посещения для знакомых, информировали семью о том, что происходит. Между вечером пятницы, когда мы привезли Саро домой на «Скорой», и этим утром мир кардинально изменился. Моя мама уехала из Лос-Анджелеса обратно в Хьюстон на работу. Мой отец и Обри приехали, чтобы сменить ее в роли семейной поддержки. Моя сестра носилась между моим и своим домами, закупая продукты, выполняя поручения хосписа, ухаживая за всеми, следя, чтобы у Франки и Косимо была еда и все остальное, в чем они могли бы нуждаться.

Один из двоюродных братьев Саро приехал из Буффало, штата Нью-Йорк, чтобы попрощаться. Франка и Косимо, оцепеневшие от горя, собрались возле постели Саро, чтобы попрощаться перед тем, как вернуться обратно на Сицилию. Приходы и уходы членов семьи и друзей вызывали головокружение.

Когда Зоэла вернулась из школы домой в этот день, она направилась прямиком к папе в комнату. Она назвала его «соня» и поинтересовалась, можно ли ей тоже мороженое.

Затем мы поужинали возле его кровати, пока он отдыхал. Зоэла смотрела «Кота в сапогах», а потом красила ногти дедушки лаком, потому что именно этим она хотела заняться, и никто не хотел ей перечить. Она пожелала Саро спокойной ночи и сказала, что любит его. Затем я уложила ее спать.

Она проспала уже около двух часов, когда дыхание Саро изменилось. Я сразу же вызвала сиделку Кэти.

– Это то, что я думаю? – спросила я. Больничная медсестра дала мне памятку о том, чего можно ожидать на последних предсмертных этапах.

– Да. – Она была спокойна, сосредоточенна, словно лучик света в моей тьме.

Жужжал кислородный резервуар.

– И как долго?

– Это зависит… у всех по-разному. Так, как сейчас, может продолжаться какое-то время, иногда даже день или два.

Я облокотилась на перила кровати. Хромированный металл был ледяным в отличие от жара, стучавшего у меня в висках. Я не выдержу «день или два».

Я взяла в свои руки руку Саро. Он не отреагировал. Но прикосновение к нему по-прежнему выдавало его присутствие. Его жизнь. Я помассировала его указательный палец и взглянула на Кэти. Она достаточно хорошо нас знала, чтобы понять, что нужно выйти из комнаты. Раздвижная дверь пискнула, закрывшись за ней, и я повернулась к Саро.

Это был тот самый момент. Он настал.

– Саро, полегче со мной. Пожалуйста, милый, облегчи мне это.

Последующие шесть часов, пока ночь не сменилась ранним утром, я сидела рядом у его постели. Я держала его за руку, безостановочно покрывала его поцелуями, не такими, как почти двадцать один год назад, но повседневными, наполненными чувством. И говорила с ним.

– Ты был замечательным супругом и удивительным отцом. Ты почтил мою жизнь своим присутствием в ней. Я буду любить тебя вечно. Все в порядке, ты можешь уйти, любовь моя.

Я нежно шептала ему в ухо. И чувствовала, как тепло моего дыхания возвращается обратно ко мне.

– Это тело отлично тебе послужило, но теперь ты его покинешь. Amore, я всегда буду рада увидеть тебя в своих снах и буду с нетерпением ждать нашего следующего времени вместе.

«Ti amo, amore mio bello».

Я повторяла это как стихотворение. Как мантру. Рефрен моей любви. Снова и снова. Когда я уставала от собственных слов, я начинала читать вслух Руми. Я ласкала его ступни. Гладила его волосы. Забиралась к нему в постель. Вылезала из нее. Поправляла каждый раз покрывало, когда он сбивал его в сторону. И когда мне показалось, что его тело начало страдать, я позвала медсестру. Тогда я прошептала «Я люблю тебя», в то время как она капнула из детской пипетки ему в рот несколько капель морфина, чтобы облегчить дыхание и расслабить мускулы. С каждой каплей я чувствовала укол сверкающего жала предательства. Морфин. Он ненавидел наркотики.

Я знала, что он хотел оставаться чистым и не подавленным туманом седативных средств так долго, как это было возможно.

– Не слишком ли много, нам обязательно надо это делать? – спросила я Кэти. Мой голос был тихим, но полным новых страхов. Может, я что-то делаю не так? Я знала, что морфин был необходим, чтобы облегчить умирание. Все памятки больниц писали об этом. И все же ничто касательно смерти не было простым и легким. Ни для меня, ни для него. Это был труд, такой же труд, как и жизнь в этом мире.

– Да, так будет лучше, и я дала ему совсем немного, – успокоила меня сестра Кэти. Я наблюдала, как она раскрошила половинку белой таблетки. Она быстро растворилась в воде, перед тем как Кэти добавила ее в капельницу. – Это снизит затрудненность его дыхания. – И это сработало. Отек сошел с его языка и распухшего горла.

К трем часам утра я была измождена. Я попросила свою сестру побыть с Саро, а сама пошла на второй этаж, чтобы полежать рядом с Зоэлой.

У меня в комнате тельце Зоэлы было теплым и маленьким. Она умиротворенно спала, издавая легкое похрапывание. В этот момент она казалась мне одновременно и сильной, и ангельской. Я впервые подумала, что теперь в этом мире мы, только мы вдвоем. Затем я разрешила себе закрыть глаза. Насладиться передышкой. Только на секундочку, сказала я себе. Я посплю всего одну минутку.

Следующее, что я помню, это свою сестру, стоящую в сумерках возле моей кровати.

– Его