Читаем без скачивания Ночная охота - Керк Монро

И так далее. Рэльгонн давал полезные советы, Гвай и остальные с пиететом внимали, а киммериец отправился по своим делам — с элем он сегодня немного перебрал. Если уж рудненский упырь заявляет, будто в окрестностях безопасно, можно ничуть не тревожась покинуть уютный сеновал и подышать свежим воздухом.

Хлопнув дверью нужника, варвар потянулся, оглядел звездное небо, изредка прорезаемое синеватыми черточками метеоров и вдруг обратил внимание на настораживающую странность: в хлеву беспокоилась домашняя скотина. Тонко повизгивали лошади, перетаптывались и вздыхали хозяйские коровы, курятник гудел от сдавленного квохтания. Глухо ворчал цепной пес, предпочитая не показываться из будки.

Очень интересно.

Животные давно обязаны спать, а если они растревожены, значит…

Значит, ощущают близость чужака. И не простого чужака. Рядом — нечистая сила!

Каттакан? Чепуха! Рэльгонна лошади благополучно носят на спине и ничуть не боятся, значит и дикого упыря звери не почуют. Тут что-то другое.

Конан пожалел, что оставил меч на сеновале, но любопытство оказалось сильнее чувства опасности. Вместо того, чтобы немедленно доложиться Гваю, киммериец прогулялся по обширному двору, внимательно осматривая строения и темные закоулки. Никого.

Обнаружив, что ворота на улицу заперты, Конан подпрыгнул, подтянулся и уселся на деревянную ограду. За забором пусто: людей нет, ставни на домах закрыты наглухо, даже кошки не шныряют.

Спрыгнув на сухую уличную глину, варвар заново осмотрелся, пожал плечами и решил пройтись до ворот деревни, к самому тыну. В конце концов, он теперь Ночной страж, а сие гордое наименование напрямую указывает, что изведение и выслеживание нечисти входит в прямые обязанности киммерийца.

Конан не учел одного: кроме обычного кинжала у него не было никакого оружия, а все магические артефакты ограничивались висящими на шейной цепочке серебряным молоточком Крома и оберегом в виде Диска Митры.

Впереди раздался громкий топот, насторожившийся киммериец уже был готов выхватить кинжал, но в свете ущербной луны рассмотрел, что навстречу со всех ног бежит стражник-бородач, который проверял охотников при въезде в поселок. Куда это, любопытно, так резво направляется доблестный охранитель спокойствия Ронина?

— Стой, дезертир! — рявкнул Конан, но стражник шарахнулся в сторону, мышино пискнул (никогда не подумаешь, что взрослый здоровый мужик может издавать подобные звуки!) и нырнул в темную щель между двумя бревенчатыми домами. — Куда, а ну вернись!

Ответом была романтическая тишина, нарушаемая удаляющимся стуком подошв.

— Это не деревня, а приют для умалишенных, — проворчал Конан. — Отличная ночка: познакомился с натуральнеишим упырем, наслушался страшненьких баек, а теперь пытаюсь своими руками поймать неизвестную мне нечисть… Что у них там, на воротах, стряслось?

На воротах ничего не стряслось, по меньшей мере, на первый взгляд. Кроме того, что въезд в Ронин теперь никем не охранялся — стража, видимо, разбежалась. В привратном домике дверь распахнута настежь, горит одинокая сальная свечка, кувшин с пивом опрокинут, лавка повалена: ронинские воители отступали в панике. Никаких следов пребывания вампира — пятен свежей крови и растерзанных трупов не видать.

— В шею гнать такую стражу, — громко сказал Конан, подбадривая сам себя. — Эх, не я здесь хозяин…

Вышел наружу, увидел лесенку, ведущую на высокую стену, поднялся. Надо бы посмотреть, что творится на границе болот и леса.

Конан перегнулся через острые колья тына, глянул вниз, и…

— Кррром Громовержец!

У самых ворот Ронина невозмутимо восседал фамильный монстр вельможного эрла Алаша.

Впечатляет, ничего не скажешь. Псина была размером с подрастающего теленка, шкура серебристая, в лучах месяца светится голубоватым. Черные тигриные полоски. Три остроухих собачьих головы сверкают изумрудно —зелеными глазами. Правая голова раскрыла пасть, вывалив длиннющий язык и демонстрируя клыки длиной с человеческий палец.

Остальные головы вдумчиво уставились на Конана и выдохнули по струйке темного багрового пламени. Черногубые плоские морды отдаленно напоминают псов кофийской бойцовой породы. Словом, уродище, каких поискать.

Недаром коровы и овцы в хлеву тревожились — вот она, неподдельная, всамделишная нечистая сила! Ясно, почему стражи покинули вверенные им ворота — тут и самый великий герой, вроде короля Сигиберта, в штаны наложит…

Зверюга встала, отошла подальше, слегка помахивая хвостом, развернулась и вдруг рванула с места в карьер. Конан понял, что сейчас сделает трехглавый: запросто перемахнет через тын и устроит некоему чересчур любознательному киммерийцу веселенькую жизнь.

Так бы оно и случилось, однако Конан не принадлежал к семье эрлов Ронина, не собирался нападать на пса и умел очень быстро бегать. Не успела проклятущая зверюга разбежаться, как варвар кубарем скатился с лестницы и припустил к постоялому двору. Последний раз он бегал с такой быстротой лет двадцать назад, во время облавы на карманников на одном из рынков Шадизара.

И нечего смеяться — своевременное и удачное отступление перед стократно превосходящим по мощи противником, считается не позором, а доблестью. Это во всех книгах по мудрой военной науке стратегии написано.

Чудище, мягко приземлившись возле домика стражи, поглядело вслед человеку всеми шестью сверкающими глазами, и утробно гавкнуло средней головой. Знай наших!

— Т-там! — запыхавшийся киммериец с грохотом ворвался на сеновал, заставив Асгерд вздрогнуть, а Гвая потянуться к арбалету. — Оно!

— А-а-а! Наш общий друг, вероятно, познакомился с украшением родового древа милейшего господина Алаша Ронина? — упырь мелко рассмеялся. — Ты догадался покормить его с руки? Погладил? Почесал за ушком? Только за одним, или за всеми сразу?

— Пошел ты, знаешь куда? — заорал Конан. — Это чучело собиралось мною поужинать!

— Отравился бы, — едко вставила Асгерд. — Хватит вопить. Мы псину не интересуем. Ронинский Триголов убивает только владетелей княжества или тех, кто охотится на самого зверя… Поднимайся наверх. Месьор Рэль к восходу солнца должен возвращаться домой, а еще кучу вопросов надо обсудить…

После раннего подъема, сонный и рассерженный Конан немедленно поименовал кишащие монстрами земли эрла Ронина «заповедником гоблинов» и осведомился у продирающего глаза броллайхэн, отчего на дворе так шумят. Солнце, вроде бы, светит ярко, упыри отправились по берлогам, а пакостный пес-выродок вернулся в трясины.