Читаем без скачивания Дюна: Дом Атрейдесов - Брайан Герберт

Но в действительности он не испытывал и тени уверенности, показное спокойствие было не более чем бравадой. Следовало признать, что у его защиты мало убедительных доводов. Обвинение представит свидетельства того, что снаряды вылетели из орудий, установленных на корабле Атрейдеса. Десятки нейтральных свидетелей подтвердят, что снаряды не могли вылететь ниоткуда, кроме как из пушек небольшого судна, находившегося на борту фрегата Лето. Этих показаний будет вполне достаточно, даже если учесть, что нет пилота тлейлаксов — главного свидетеля обвинения. Противоположные показания членов экипажа и спутников Атрейдеса будут явно недостаточными, равно как и показания друзей, которые засвидетельствуют лишь положительные черты характера ответчика.

— Возможно, отказ от услуг Вещающей Истину послужит достаточным основанием для апелляции, — сказала Клер Руитт, но Лето не почувствовал никакого облегчения от ее слов.

Через боковой проход к столу обвинения проследовала группа мрачных тлейлаксов в сопровождении собственных адвокатов и ментата. Их появление не отличалось торжественностью, но двигались они с шумом и треском, так как привезли с собой какую-то дьявольскую машину. Она передвигалась на разболтанных колесах, скрипя петлями и дверцами. В помещении среди зрителей, наблюдателей и магистратов возник ропот. Люди вставали и вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть невиданное изобретение тлейлаксов.

Это очень изобретательно, подумал Лето. Они хотят запугать меня.

Тлейлаксы с нарочитым грохотом провезли машину мимо Лето, глядя на него со зловещими ухмылками, просверливая его своими маленькими черными глазами. В публике поднялись гул и перешептывание. Крошечные людишки с серой кожей поставили машину в центре зала, прямо под скамьей судей.

— Что это? — Один из магистратов, барон Теркиллиан Сор привстал, скорчив презрительную гримасу.

Предводитель тлейлаксов, имени которого никто не назвал, с ненавистью посмотрел на Лето и только потом взглянул на спрашивающего.

— Милорд, во всех анналах имперского Закона очень мало записей, касающихся Конфискационного Суда, но все же они есть, и в них очень четко выражены основные мысли: «Если обвиняемый не сможет законным порядком доказать свои претензии, то он лишается всего своего достояния без исключения». Всего.

— Я умею читать. — Теркиллиан скривился еще больше. — Но какое отношение имеет то, что вы сказали, к этой вещи?

Представитель Тлейлаксу глубоко вздохнул.

— Мы хотим заявить свои права не только на владения Лето Атрейдеса, но также и на личность самого гнусного преступника, герцога Лето Атрейдеса, на все его клетки и генетический материал.

Потрясенная аудитория ахнула. Техники тлейлаксов начали настраивать машину; закрутились циркулярные пилы, на кончиках длинных игл потрескивало статическое электричество. Зловещая машина была преувеличенно страшной — как и было задумано.

— С помощью этой машины мы откачаем из Лето кровь в этом зале, до последней капли. Мы снимем с него кожу и удалим глаза для наших опытов. Каждая его клетка будет принадлежать нам для любой цели, которой намерен добиться Бене Тлейлаксу. — Он шмыгнул носом. — Это наше право.

После этого маленький человечек с серой кожей с победной улыбкой взглянул на Лето.

Юный Атрейдес стойко выдержал этот удар, стараясь не показать того ужаса, который охватил его при виде дьявольского изобретения тлейлаксов. По спине пробежала струйка холодного пота. Он ждал, что скажут адвокаты, но они молчали, словно набрали в рот воды.

— Возможно, обвиняемый даже получит некоторые преимущества от наших действий, — произнес тлейлакс с издевательской ухмылкой, — поскольку у него нет наследников. Если он проиграет процесс, то не будет больше Дома Атрейдесов. Однако, имея в своем распоряжении его клетки, мы сможем возродить его в виде гхола.

Для того, чтобы добиться своих целей, с ужасом подумал Лето.

Сидя за столом защиты, Ромбур вызывающе смотрел на тлейлаксов, Гават застыл, как статуя, а двое адвокатов по обе стороны от Лето торопливо делали в блокнотах какие-то записи.

— Достаточно с нас этого представления, — грохнул со своего места лорд Бэйн О’Тэри. — Этот вопрос мы обсудим позже. Давайте перейдем непосредственно к процессу. Я хочу услышать, что скажет по этому поводу сам Атрейдес.

Лето старался не поддаться чувству страха, но до него вдруг с беспощадной ясностью дошло, что он заведомо проиграл дело. Все присутствующие в зале знают о его непримиримой ненависти к тлейлаксам и горячей поддержке поверженного Дома Верниусов. Некоторые могли бы засвидетельствовать его добрый нрав, но как мало людей здесь действительно знают Лето Атрейдеса как человека. Он молод и неопытен, и лишь волей обрушившейся на него трагедии Лето стал герцогом Каладана. Единственный раз члены Ландсраада видели Лето, да и то только лишь слушая речь, в которой он изобличил свой не в меру горячий темперамент.

Искры трещали на адской тлейлаксианской машине для вивисекций. Она урчала, словно голодный, алчущий крови зверь. Лето понял, что пощады ждать неоткуда.

Не успели вызвать первого свидетеля, как огромные, окованные медью двери зала со звоном и стуком ударились о стену, распахнувшись настежь. По залу пробежал шум, и Лето услышал грохот кованых сапог по вымощенному мраморными плитами полу.

Оглянувшись, Лето увидел кронпринца Шаддама, одетого в мех и шелка. Вместо простого мундира сардаукара, к которому привыкли все в Империи, принц оделся в алое с золотом — официальные геральдические цвета императорского Дома Коррино. Будущий император прошествовал по залу, привлекая всеобщее внимание, во главе тяжеловооруженной охраны. Четыре человека словно сканером пронизывали людей взглядами, готовые к немедленному действию.

Сам по себе Конфискационный Суд был в Империи большой редкостью, и никто не ожидал, что на нем появится сам кронпринц Шаддам. Это вообще беспрецедентный случай.

Шаддам прошел по широкому проходу мимо Лето, едва удостоив его взглядом. Сардаукары заняли места по краям стола защиты, что вызвало у Лето еще большую подавленность.

Лицо Шаддама было каменным, лишь верхняя губа была слегка оттопырена. Он ничем не выдавал своих намерений. Оскорбило ли его мое послание? Сокрушит ли он меня сейчас перед лицом всего Ландсраада? Кто сможет возразить ему, если он это сделает?

Взойдя на помост, Шаддам громко провозгласил:

— Я бы хотел сделать заявление до начала процесса. Предоставит ли Высокий Трибунал мне такое право?