Читаем без скачивания Авиатор: назад в СССР 8 - Михаил Дорин

— Облучают! Не могу уйти! — волнуется Валера.

— Валера уже рядом! Вижу тебя! — в эфире голос Томина, но он однозначно дальше меня. Не успеют!

Иранец близко к Гаврюку и готов уже пускать. Или нет? Чего тянет?

— Дальность 9. 117й маневрируй! — громко говорит командующий в эфир, но Валера уже сказал, что не может.

Шкала дальности показывает мне цифру 7. Я могу пускать, но нет приказа. Необходимо сделать выбор: Устав или жизнь товарища?!

— Дальность 8. Уходи, твою налево! — кричит в эфир командующий.

Секунды, а кажется, целая вечность. Во рту пересохло. Воздуха не хватает. Палец на боевой кнопке, и цель в захвате. Ещё километр и иранец пустит ракету по самолёту Гаврюка.

— Пуск, — доложил я и нажал кнопку.

Ракета стремительно уходит вперёд, оставляя белый спутный след. Держу марку на цели. Иранец маневрирует, но слишком поздно. Рядом с Ф-14 м взрывается ракета. От самолёта идёт чёрный дым.

— Самолёт противника горит. Повторяю, горит, — спокойно доложил я, наблюдая, как от «Томкэта» отделяются несколько обломков.

— Как горит? Кто пускал? — возмущается командующий.

Будто бы не слышал, что я доложил о пуске. По-другому нельзя было в такой ситуации.

Хлопок. Двигатель иранского истребителя начинает гореть. Оба лётчика катапультируются. Наблюдаю, как они спускаются на парашютах вниз. Как раз над территорией Афганистана.

— Наблюдаю два купола. Лётчики катапультировались. Координаты подскажу, — сообщил я и начал снижаться до 5000.

Сердце бешено сейчас стучит. Моё решение о пуске ракеты может мне дорого стоить. Однако не дороже, чем жизнь моего товарища. Да и ценность показаний этих иранцев может быть достаточно высокой. Вдруг один из них какой-то полковник или генерал. А может быть, и оба.

— Эллипс, 701й, следую в район падения самолёта. Координаты лётчиков подскажите, — слышу я в эфире голос Хрекова.

Вот и группа эвакуации подоспела! Сейчас их заберут, а то в этом районе сбитые лётчики долго не проживут. Духи не будут разбираться иранцы они или афганцы.

— 701й, 118му, — запросил я Хрекова.

— Отвечаю, — сказал генерал.

— Стою в вираже на 5000 в расчётном районе приземления одного из лётчиков. Ориентир — кишлак Духтар, северо-западнее отметки 1557. Вниз по холмам.

— Понял. Расчётное время прибытия 8 минут, — сказал в эфир Хреков и продолжил общение с командным пунктом.

На этом канале слышу, как Валера докладывает о своём отказе и советы Томина, следующий с ним рядом.

Оранжевые парашюты исчезли внизу. Я начал снижаться по спирали дальше. Виток, ещё один. Подхожу к высоте 1800. Наблюдаю на склоне один из куполов парашюта.

Снизился к самой земле, скорость 600 и выполняю проход над местом приземления. Первый лётчик крутится вокруг своего парашюта, пытаясь, что-то сделать с ним и уложить в укромное место. А со стороны кишлака приближаются духи.

Не думал, что придётся мне прикрывать теперь ещё и моего недавнего оппонента. Задираю нос, чтобы выйти на большую высоту, и связываюсь с командным пунктом.

— Наблюдаю группу со стороны кишлака. Приближаются к одному из лётчиков, — доложил я и снова выполнил вираж влево.

— 118й, наблюдаешь второго? — запросил Хреков.

— Нет.

Сколько уже я сегодня маневрировал и не упомнить. Тело начинает уставать, а руки забиваться. Край кислородной маски стал мокрым от пота, капающего со лба.

— 118й, обеспечьте прикрытие. Группа эвакуации уже на подлёте, — сказал мне ОБУшник.

— Понял, — ответил я, но прикрывать иранца у меня нечем.

Можно стрелять моими ракетами воздух-воздух, но толку там мало. А пушка заряжена несколько иными снарядами.

Слышу в эфире, как один из Ми-24 группы эвакуации докладывает, что видит на вершине отметки 1557 купол.

— Пройди вдоль восточного склона, — дал команду лётчику Ми-24 генерал Хреков.

Начинаю пикировать на колонну из нескольких белых пикапов и одной цветастой барбухайки. Так, мы звали грузовики афганцев, расписанных различными символами и обклеенными цветастыми орнаментами.

— Вижу его. Лежит, не двигается. Выполняю посадку, — докладывает командир «крокодила».

Захожу на свою цель. Галетник управления оружием вновь переставил на пушку. Начинаю стрелять. Секунда, и снаряды закончились. Выполнил проход настолько низко, насколько это было возможно. Естественная реакция местного населения на отстрел противорадиолокационных снарядов — «салют» в мою честь из всего стрелкового оружия.

— 118й, видим тебя. Одного забрали. Второго лётчика наблюдаем. Работаем, — сказал в эфир Хреков.

Выполнил разворот в сторону места приземления и прошёл на безопасной высоте над ещё одним «крокодилом» Ми-24. Вертолёт начал разносить колонну духов, пока Ми-8 Хрекова подбирал иранца.

— Эллипс, 118й готов на обратный. Связь с Янтарём подскажу, — запросил я воздушный пункт управления.

— 118й, займите 6000. Связь с Янтарём разрешил, — ответили мне ОБУшник, и я переключился на канал Шинданда.

Была уже мысль в этом полёте расслабиться, но это чревато. Пока не зарулил на стоянку, всегда нужно быть начеку.

Посадка прошла в штатном режиме. Пока рулил по бетонной полосе обнаружил, что аэродром по-прежнему бурлит и продолжает активно работать.

Только я освободил полосу, как за моей спиной уже начали разгоняться по полосе Су-25е. Вертолёты постоянно висят в воздухе, прикрывая каждый взлёт самолётов. Техники перемещаются бегом, подвешивая авиационные средства поражения, и подготавливают всех к повторному вылету.

На моём месте стоянки небольшое столпотворение. Народ в ожидании моего прибытия и желает знать подробности. А я вот не горю желанием всё это рассказывать. Морально уже готовлюсь к серьёзным разговорам с начальниками.

Одно радует — самолёт Валеры на месте. Сам он ожидает меня с улыбкой на лице, а Дубок уже держит в руках трафарет и краску. Не знаю, стоит ли считать, что я одержал сейчас свою первую победу в воздушном бою?

— Сработал план, Серый! — начал трясти меня Валера ещё когда я был в кабине. — Как ты всё рассчитал?

— С утра же объяснял, — улыбнулся я, встав на ступеньку стремянки. — Главное — это хорошенько подумать.

На бетонке каждый поздравил меня с первой воздушной победой. И вроде надо радоваться, а я всё равно ощущаю некий подвох во всей этой ситуации. Посмотрел по сторонам и не заметил среди собравшихся Гнётова и Барсова.

— А как ты по нему пустил? Валерина ракета вообще ушла в сторону, — интересовался Гусько.

— Всё как учили, — скромно ответил я, поймав при этом задумчивый взгляд командира.

Он, как и я, сейчас понимал, что всё для меня и него только начинается.

— Всем готовиться к повторному вылету. Гаврюк и Родин со мной, — сказал командир и повёл нас в штаб.

Командир молчал и ничего не говорил всю дорогу. Войдя в штаб, он сразу отказал всем в подписании каких-то очередных бумажек.

— Товарищ командир, ну там сроки… — жалобно смотрел на него кадровик через свои большие очки.

— Илюша, подождут твои представления на медали. Успеешь ты себе выписать орден, — отмахнулся от него Валерий Алексеевич. — Не