Читаем без скачивания Германская Новая Медицина. Принципы здоровья - Олег Владимирович Матвеев

Вокруг этого есть определенная философия. Если вернуться к идее ГНМ, то это скорее не терапия, а просвещение и профилактика. Это то, что должны, на мой взгляд, детям преподавать в школе. Рассказывать, что у нас есть тело, и оно работает по определенным законам, которые можно сформулировать и примерно предсказать, как организм будет функционировать.

Для меня вечным источником недоумения являются ситуации, когда люди годами себя содержат в нехороших условиях, а потом удивляются, что они заболели, и очень сильно удивляются. Секрет же хорошего здоровья – именно в профилактике, заблаговременной и регулярной заботе о теле.

В действительности я не знаю, насколько было бы интересно людям в школе изучать подобный материал, но, мне кажется, это более полезная вещь, чем география или биология, к примеру, которые являются довольно абстрактными. Однако я считаю, что любому человеку в начале жизни необходимо объяснять принципы работы его организма, чтобы он знал, как питаться, какой режим дня организовать, почему люди заболевают, понимал, что болезнь – это не кара божья, а простой биологический процесс, который возникает по вполне предсказуемым критериям и по этим же критериям завершается.

Важный образовательный момент: объяснить, показать человеку, что произошедшее с ним – лишь следствие определенных событий в жизни, не что-то необратимое, и с этим можно (и нужно!) работать.

История 20-летней давности про туберкулез четвертой стадии в открытой форме

История была такая. Примерно в 98-м году у меня была девушка, и стала она в какой-то момент покашливать. Я поначалу пытался помогать какими-то своими методами, но быстро понял, что происходит что-то не то. Я позвонил ее маме-врачу, и девушка улетела домой, в один глухой сибирский городок. Через два дня мне позвонили, объявили, что это туберкулез, четвертая, последняя стадия в открытой форме – и жить ей осталось недели три, мол, можешь приезжать на похороны. Меня это изумило: близкий человек вдруг умирает, и таким страшным, неожиданным образом. Очень странная вещь – жил-был человек, а потом вдруг ни с того ни с сего изнутри будто самоуничтожается.

Плюс на тот момент мне было ничего не известно про туберкулез, кроме того, что это нечто ужасное и очень заразное. Однако, решив, что бросать человека в такой ситуации нехорошо, я прилетел к ней. Мы стали работать по моим методам: 3–4 раза в день проводили маленькие занятия, просто прорабатывали все, что приходило в голову. Я пытался помочь, разговаривал с ней, разбирал происходящее.

Оказавшись с девушкой в местной больнице, я столкнулся с тем, что меня сразу списали со счетов (ведь я «обязательно» должен был заразиться), однако страшно удивились, проведя обследование и обнаружив, что, оказывается, я здоров. Ей же предложили оказать только паллиативную помощь – чтобы человек более комфортно умер.

Конечно, мы отправились домой. Мама ее кормила, я несколько раз в день занимался. Мы с ней спали вместе, в одной постели. Как-то незаметно прошло два месяца, и мы решили поехать в больницу, чтобы проверить состояние, – не умирает человек пока вроде. И случилось невероятное: врачи, сделав рентген, решили, что над ними издеваются и привезли им совершенно другого человека. Снимок показал абсолютно чистые легкие. Более того, когда обычно люди болеют туберкулезом, у них остаются кальцинаты, какие-то следы, а там вообще ничего не было, совсем. К слову, в течение 20 лет после пережитых событий болезнь ни разу более не давала о себе знать.

В общем, после этого к нам потихонечку стали подъезжать люди на черных джипах и говорить: «Тут слух пошел, что вы безнадежно больного человека из могилы вытащили». Этого я тоже совершенно не ожидал.

Та же история с точки зрения ГНМ

Если честно, я не могу однозначно сказать, была в случившемся моя заслуга или нет. Я просто констатирую факт: по всем врачебным признакам человек должен был умереть. Только потом, много лет спустя, когда увидел в ГНМ, что туберкулез – это восстановительная стадия постконфликтной фазы рака легких, я сложил все пазлы воедино. Рак легких – это страх умереть, погибнуть. Я вспомнил, что девушка мне рассказывала о тяжелом событии в жизни, когда такой сильный страх имел место быть, и, видимо, он выразился в виде туберкулеза. И поскольку она выговорила мне все свои переживания, заряд, вероятно, снялся – и тело решило: зачем умирать? Вроде как все закончилось.

Для меня это было очень странным переживанием. Потом еще нас оттуда отпускать не хотели. Врачи не говорят, что человек может выздороветь. По их мнению, человек не может выздороветь – ремиссия бывает, может быть и пожизненная ремиссия, но слово «выздороветь» они не употребляют.

Ремиссия или выздоровление? Об еще одном виде стресса в медицине

Это я уже знаю, работая с онкобольными, у многих из них сильнейший стресс. У меня есть одна клиентка, она выздоровела, здоровый человек по всем параметрам, но врачи требуют, чтобы она каждые три месяца сдавала анализы на онкомаркеры. Каждый раз это страшный стресс, когда ты идешь и ждешь, чтобы тебе вынесли вердикт: болен или здоров. Врачи утверждают, что если в течение пяти лет все анализы будут позитивными, то можно сказать, что наступила ремиссия (может быть, пожизненная).

Никто не скажет, что вы выздоровели, потому что никто не понимает, что у вас происходит. Воспринимается болезнь как некое предательство тела. Хотя на самом деле, с точки зрения нашей теории, все прямо противоположно – тело попыталось спасти вас, немного странными методами, такими биологическими, архаичными программами, как это называют в новой медицине, но тем не менее, если вы понимаете, что происходит, если можете восстановить некую целостность, то процесс обратим во многих случаях.

Случай с лейкемией

Были в моей практике и другие похожие случаи: например, одна клиентка с лейкемией, удивительный случай. Когда я спрашивал, откуда она знает, что у нее лейкемия, она говорила, что это диагноз врачей. «– Как ты ее чувствуешь? – Никак не чувствую». Она родила ребенка – врачи утверждали, что жить ей осталось месяца три. Она ко мне приехала с годовалым ребенком, когда диагнозу стукнуло года три-четыре, – и не только не умерла, но еще ребенка родила здорового.

Помню, после каждого нашего занятия, после каждой сессии она бегала в местную больницу и сдавала анализы. Проверяла. Каждый раз диагноз снова подтверждали. Она возвращалась ко мне расстроенная, пока в конце концов врачи ей и вовсе сказали: «Слушайте, езжайте вы домой, а то вы тут