Читаем без скачивания Полюса притяжения (СИ) - Тодорова Елена

И все приглушенные ощущения вырываются. Беспощадно усиливаются. Она настолько сбита с толку, что вновь теряет нить происходящего за столом и погружается в скованное молчание, которое вовсе не свойственно ее живому и энергичному характеру.

Денис отмечает, как девушка краснеет и, чуть оттягивая ворот блузки, опускает взгляд вниз. Странно, но в его груди что-то незнакомое, горячее и дребезжащее, бесконтрольно отзывается на это бесхитростное волнение.

Странно.

Яна Шахина невысокая, но стройная и фигуристая. Есть, что оценить, даже учитывая ее довольно-таки консервативный наряд. У нее очень длинные русые волосы и красивые черты лица. Но выделяют ее из массы глаза. Эмоциональные и горящие. Они притягивают. Пока другие разговаривают, Яна большую часть времени молчит, а глянет — сразу понятно, что думает по той или иной теме. Видимо, поэтому у нее имеется эта диковатая привычка прятать взгляд. Рагнарин не знаком досконально с турецкой культурой, но, вроде как, по первому впечатлению, там все давно цивилизованно и адекватно по отношению к современным мировым этическим нормам.

Ее движения необычные. Изящные. Плавные. Завораживающие.

Про голос и говорить не стоит. Пара слов, и действительно, по спине Рагнарина озноб спускается. Сексуальное сплетение звуков — низких, мягких, сипловатых и урчащих.

— Что-то ты сегодня потухшая, — доносится до него обращение Марины к младшей сестре. — Устала за неделю?

— Нет. Все в порядке.

— Спустимся на танцпол?

Девушки уходят танцевать, а Рагнарин продолжает разговор с Олексевичем.

— Ну, и как, Раг? Подписали франшизу с Германией?

— Даже распинаться не пришлось. Они сами оказались крайне заинтересованными нашим уникальным сплавом металлов.

— Слушай, отлично! Слава идет впереди вас, да?

— Типа того.

— А дальше, куда?

— В ближайших планах шведы, — сухо делится Денис. — Но они сами к нам. Хотят побывать на заводе, оценить, так сказать, энергетические мощности.

— Уверен, что впечатлите.

Рагнарин отстраненно кивает. Он тоже не сомневается.

Заметив пропущенный входящий, извинившись, поднимается и направляется к выходу. Идет на улицу, подальше от толпы и шума музыки. И по пути встречает в проходе Шахину. Она его тоже замечает. Не отводит взгляда. Когда они уже практически равняются, кто-то, словно умышленно, толкает девушку в спину, и она неожиданно налетает на Рагнарина.

Его будто током пробивает, когда Яна случайно прикасается губами к его шее, а ладонями вжимается в грудь. Слышит и ощущает ее короткий приглушенный вздох.

Однако, буквально сразу же, она отстраняется и, не глядя ему в лицо, начинает прерывисто извиняться.

— Прости. Я неосторожная.

Кожа Рагнарина загорается и искрит. По раскаленной спине сбегает холодная дрожь. Он бездумно прижимает девушку ближе, замечая, как ее лицо стремительно охватывает жар смущения.

— Все нормально? Не ушиблась?

Поднимая на него взгляд, Яна смотрит так, будто находится в неком изумлении.

— Все в порядке.

— Выйдешь со мной на улицу ненадолго? Я отзвонюсь. И провожу тебя обратно в зал.

Кивает и без каких-либо колебаний идет за ним к выходу. Замирает неподалеку, обхватывая плечи руками, пока Рагнарин набирает номер.

— Замерзла?

Отрицательно мотает головой. И снова смотрит так, словно погружается в него. Рагнарин не в силах разорвать этот интенсивный контакт, даже когда абонент на том конце провода принимает его вызов.

— Ты звонил, пап. Что-то срочное? Я слушаю.

— Хотел уточнить по поводу ужина с Гонтаревыми. Завтра, в семь. Ты же помнишь?

Обрывая зрительный контакт, отходит немного в сторону.

— У меня отмечено. Я буду.

— Мать волнуется, что я тебя загонял по заграницам. Вот прямо сейчас интересуется, не забыл ли ты русский? — хрипловато посмеивается отец.

— Не забыл, — машинально усмехается. — Мне уже идти нужно.

— Приятного вечера, сын.

— Доброй ночи.

Пряча телефон, снова смотрит на Яну. Она вздрагивает. И заметно напрягается.

— Все-таки замерзла?

— Немного.

— В зал? — выдерживает небольшую паузу. Слегка понижает голос, предлагая второй вариант: — Или домой?

Глава 2

И звонили звонки,

Через все позвонки.

© Земфира «Мечтой»

С того самого вечера с Яной творится что-то странное. Она пытается не думать о Рагнарине, но мысли сами собой сбиваются и мчатся в одном направлении. Все эти думы настолько чужеродные и непонятные, что попросту пугают ее. Они набегают бурными волнами в течение всего дня, обжигают теплом ее грудь, шею и щеки.

Особенно захлестывает перед сном. Тогда вот прям вообще никак не получается о чем-то другом думать. И дрема, как назло, очень долго не приходит. А в сновидениях — снова он.

Какая-то мистика!

Шахиной нужно концентрироваться на учебе. В ее семье очень важно получить хорошее образование. Главнее этого — только удачное замужество. Отец воспитывает ее в строгости, неоднократно повторяя, что думать о мужчинах девушке не пристало. Она и не думает. Точнее, не думала, подчиняясь негласному закону, что матримониальными вопросами в ее семье занимаются родители.

Наталье пришлось постараться, чтобы плюсы от учебы дочери в России перевесили минусы в виде непреоборимых предубеждений мужа о ее родине.

— У Айны русская кровь. Я хочу, чтобы она познакомилась с культурой моего народа, усовершенствовала язык, сблизилась с сестрой, получила достойное образование, в конце концов, открыла для себя что-то новое, перед тем как выйдет замуж и обзаведется детьми.

Мехмед Шахин скрипел зубами, устало растирал пальцами глаза и впадал в долгие немые раздумья. А еще он молился. О своем единственном ребенке, страх за которого подогревали пропаганда свободных нравов у русских и массовой распущенности их женщин.

Решающим фактором стало, вероятно, то, что Наталья за двадцать лет ни единого раза не дала усомниться в своей верности и преданности семье. Да и старшая ребенок, Марина, за время своего пребывания показала себя воспитанной девушкой.

В шумной и активной Москве Яна, как ни странно, чувствует себя комфортно. Ей интересно бывать в местах большого скопления народа и не задумываться о том, что какое-то ее настроенческое поведение кто-то посчитает непристойным.

— Ну, что ты решила? Пойдешь со мной на концерт? — спрашивает Шахину сокурсница Ксюша Луценко, с которой она подружилась буквально в первый день учебы. — Это крутая группа. Не послушаешь их, до конца Россию не поймешь, — улыбается, цепляя ее под локоть.

Занятия закончились, и они неторопливо шагают в сторону метро.

— Не знаю. Дороговато для меня, — честно озвучивает свои сомнения Шахина.

— Тогда я тебя приглашаю, мой юго-восточный друг!

— Нет. Так мне неудобно.

— Не выдумывай!

— Я не выдумываю. Меня учили, что так нельзя.

Ксения смеется.

— Ты всегда поступаешь так, как тебя учили?

— Вообще-то, да.

— Прекращай. Олды — вне системы. Будешь их слушать, все самое важное упустишь.

Яна, конечно, сама понимает, что в словах подруги посеяно зерно истины. Сколько она прожила под давлением родительских убеждений? Сколько раз сама глушила свои внутренние порывы бурных эмоциональных проявлений? Где еще, как не в Москве, она позволит себе быть собой?

Но принимать материальную помощь от постороннего человека, пусть и подруги, она, безусловно, не готова. Достаточно того, что Марина ей постоянно обновляет гардероб. Да, порой, такими вещами, в которых перед отцом Шахина бы не рискнула предстать.

— Знаешь, мне так нравится Осеев, — понизив голос, делится Ксения.

На эмоциях крепко стискивает ее предплечье. Шумно и взволнованно вздыхает. А Яне вдруг передается это ее волнение. Пульс ускоряется и гулко стучит в висках, рассеивая концентрацию. Ответно сжимая ладошку подруги, она смеется, поддаваясь безотчетной и безграничной радости.