Читаем без скачивания Мадам Гали. Операция «Сусанин» - Юрий Барышев

— Простите за дерзость, но, быть может, вы позволите?

Конечно, мадам Легаре давно уже заметила этого человека. Бесконечные новогодние праздники, очевидно, слегка утомили завсегдатаев ресторана, и зал был почти пустым. Брюнет, лет под сорок, в безукоризненном темном костюме. Лаковые ботинки сияют, не смотря на январскую столичную слякоть. Неужели носит галоши? Или прошел до ресторана всего несколько метров, от двери собственного дорогого автомобиля? Или просто служащий заведения, обыкновенный жиголо? Или?.. Да, впрочем, какая разница?

— Почему бы и нет? Благодарю вас.

Мадам чуть улыбнулась и, встав, грациозно опустила руку на плечо неожиданного кавалера. Тот благодарно и с достоинством кивнул, обнажая в улыбке великолепные зубы, и, выждав такт, повел партнершу по зале в медленном танце.

Он умел танцевать. Ей всегда нравилась стихия танца, нравилось, когда на нее, танцующую, смотрят десятки восхищенных глаз. Нет, она никогда не занималась этим профессионально, в ее жизни всегда находились дела важнее и прибыльнее. Она давно поняла, какое удовольствие может приносить та жизнь, которую она вела вот уже несколько десятков лет, жизнь, связанная с постоянным риском. Она, как никто, умела получать наслаждение от секса. Но танец…

В танце она всегда раскрывалась как-то особенно, на несколько минут вновь становясь юной, мечтательной, неопытной. Интересно, подозревали ли об этом многочисленные мужчины, которые пытались добиться расположения мадам Легаре, строя при этом планы, способные изменить мир? Пожалуй, нет, иначе мир на рубеже двадцатого и двадцать первого веков был бы иным.

И еще — ей наверняка попадалось бы в жизни гораздо больше по-настоящему талантливых партнеров. А так — их можно пересчитать по пальцам.

Человек в темном костюме, продолжая танец, снова улыбнулся и слегка тряхнул головой, убирая со лба упавшую на глаза иссиня-черную прядь. Мадам Легаре показалось, что в этой пряди предательски сверкнули несколько седых ниточек, и все же она невольно вздрогнула.

Если бы не эта седина. Какими знакомыми показались ей жест и улыбка!.. Конечно, не может быть ничего общего. И прошло почти двадцать лет, и…

— Вы не позволите пригласить вас к моему столику?

Музыка как-то незаметно прервалась и, вся еще во власти неожиданных воспоминаний, мадам машинально позволила отвести себя к чужому столу. Официант, угодливо изогнувшись, немедленно поставил перед ней вино и салат.

— Простите?

Мадам не переставала мило улыбаться своему визави, но для того, чтобы уловить смысл его последней фразы, ей пришлось сделать над собой усилие и переспросить.

— Может быть, вы разрешите мне заказать для вас еще вина? И, вы знаете, немного икры. Черной. Очень рекомендую. Вы, мне кажется, впервые в этом ресторане. А побывать здесь и не попробовать черной икры. М-м… Насколько я могу судить, она здесь лучшая в Москве. Да, да, не смейтесь! И икра бывает разной. Впрочем, есть люди, которые не едят ее вообще. Надеюсь, вы не принадлежите к их числу? Мне было бы необыкновенно жаль.

— Нет, думаю, что не принадлежу.

— Вот и прекрасно! Официант!

Кран ровно гудел, наполняя ванну водой. Вода была голубоватой от косметической соли. Соли Мертвого моря, гордости косметологов Израиля.

Приятно, что ни говори, вернуться в номер одной, оставив в растерянности очередного поклонника. То есть, и в этом есть определенное удовольствие.

Мадам Легаре, полностью обнаженная, критически оглядела себя в огромном зеркале ванной комнаты и вновь поймала себя на мысли: «Как тогда, в Иерусалиме».

Изменилось ли ее тело за прошедшие полтора десятка лет? Да, к сожалению, изменилось, она-то это знает. Но все равно — тело великолепное. И, конечно, естественно предположить, что тот человек в ресторане просто мгновенно увлекся ей как красивой женщиной.

Но ведь он не видел ее тогда, на Святой земле. А вот заметил бы разницу тот, кто видел? Тот, кто видел… О, Господи.

Мадам Легаре с наслаждением опустилась в теплую, ароматную воду.

Когда-то ей казалось, что от того, как она выглядит, раздеваясь в ванной гостиничного номера, зависит чуть ли не ход дальнейшей мировой истории. Хотя так оно и было. Двойная игра, ставки в которой высоки невероятно. Возможная, но не состоявшаяся катастрофа.

Обычные люди ничего, конечно, не знают о той операции. А для тех немногих она закончилась давно, для кого чем, а для нее — порцией черной икры. Правда, очень большой.

Мадам Легаре усмехнулась. Что же, в ее работе считается крупным везением, если для того, от кого зависит очень многое, все заканчивается пустяком. Главное, что дело сделано. И дело большое. Ведь начиналось-то как!

Глава 1

Сигаретный дым заполнил салон автомобиля настолько, что сидящим в машине водителю и пассажиру казалось, будто они передвигаются по городу в окружении плотного, сизого тумана. Эмиль Гольдман вынул из пачки очередную сигарету, прикурил от предыдущей и глубоко затянулся. Шеф вечно изображает из себя хасида, поборника строгих нравов.

Да неужели же в Талмуде где-то сказано, что курить еврею запрещается?! А если и сказано.

Все чушь, шеф просто помешан на здоровом образе жизни, и во время совещания нечего будет и думать покурить. Черт! Да одно из двух его, Гольдмана, глубочайших убеждений состоит именно в том, что свежий воздух — яд для организма.

Мельком взглянув на шофера, Гольдман равнодушно отметил, что тому приходится сегодня за рулем особенно туго. Окна машины были плотно закрыты, и некурящий водитель практически задыхался. Что же, не в первый раз. Этот Хаим, — да, кажется, его зовут Хаим, — возит одного из старших офицеров «Лакама», стало быть находится на службе одной из сильнейших организаций Израиля, военно-промышленной разведки. Кстати, получает за это неплохие деньги. Так что потерпит. Да что с ним сегодня такое?!

Притормозив перед очередным светофором, водитель позволил себе то, чего не позволял никогда: умоляюще повернулся к начальнику, собираясь, очевидно, что-то сказать. Лицо водителя было мокрым от пота.

Ах, да. Кажется, сегодня в Иерусалиме около сорока градусов жары.

В силу все того же оригинального представления об идеальном состоянии окружающей среды, Гольдман считал автомобильный кондиционер ненужной и даже вредной роскошью.

— Да, слушаю. Что-то не так?

Уловив в голосе шефа не предвещавшую ничего хорошего металлическую нотку, водитель испуганно покачал головой и, нажав на газ, тоскливо уставился на дорогу.

В конце концов, это Израиль. Здесь, как правило, жарко. Тем более — в конце августа. Не нравится — переезжай жить в Норвегию или Швейцарию. Там, говорят, прохладнее.