Читаем без скачивания Мертвый мальчик - Дарелл Швейцер

И только Люк мог дать разрешение войти внутрь.

Он приподнял еще одно покрывало из лоз и, с поклоном взмахнув рукой, произнес.

— Добро пожаловать в мое поместье, козлы.

Шип и Зверь загоготали, а мы с Альбертом опустились на четвереньки и проползли внутрь.

И сразу же я едва не подавился ужасным зловонием, похожим на запах гниющего мусора, только гораздо хуже. Альберт закашлялся. Я подумал, что меня вот-вот вырвет. Но, прежде чем мне удалось что-то сказать или сделать, Люк и двое его подпевал залезли следом за нами, и всем нам пришлось сгрудиться вокруг ямы в земляном полу — раньше ее здесь не было. Теперь там зияла почти квадратная дыра футов четырех в глубину, и на дне ее стояла картонная коробка. Она, похоже, и была источником невообразимого зловония.

Люк достал карманный фонарик, затем дотянулся и открыл коробку.

— Это мертвый мальчик. Я его в лесу нашел, в этой коробке. Теперь он мой.

Я не мог удержаться от того, чтобы посмотреть. И правда, внутри лежал мертвый ребенок — истощенное бледное существо, нагое, если не считать того, что, вероятно, было остатками нечистых подштанников. Ребенок лежал на боку, скорчившись в позе эмбриона и сжав под подбородком руки, похожие на клешни.

— Мертвый мальчик, — повторил Люк. — Реально круто.

В это мгновение Альберта взаправду начало тошнить.

Он закричал и закопошился, стараясь выбраться наружу, но Зверь и Шип поймали его за рубашку, словно котенка за шкирку, и передали обратно Люку. Тот принялся тыкать головой Альберта вниз, в яму, приговаривая:

— Смотри, смотри, ты, долбаная девчонка, ты, пидор. Видишь, это реально круто!

Альберт уже не пытался бежать, только всхлипывал и давился соплями, когда Люк его отпустил. И я тоже остался на месте, даже когда Люк взял в руки ветку и начал тыкать ею в мертвого ребенка.

— Вот теперь будет самое интересное, — заявил он.

Да, я остался на месте. Я не мог не смотреть дальше — хотя бы для того, чтобы убедиться, что не сошел с ума из-за увиденного.

Люк ткнул мертвого мальчика, и тот пошевелился — сначала конвульсивно, затем слабо ухватился за ветку в руках Люка и наконец принялся ползать внутри коробки, подобно сонному, неуклюжему зверьку, цепляясь за картон кончиками иссохших пальцев.

— Что он такое? — не мог не проговорить я.

— Зомби, — ответствовал Люк.

— А зомби не должен быть черным?

— Ты имеешь в виду — ниггером? — Это было еще одно из любимых словечек Люка в тот год. Впрочем, так он называл всех подряд, вне зависимости от цвета кожи.

— Ну, сам понимаешь. Вуду… Гаити и все такое.

Пока мы говорили, мертвый мальчик приподнялся и едва не вылез из коробки. Люк толкнул его в лоб своей палкой и опрокинул назад.

— Думаю, если мы оставим его погнить еще какое-то время, он станет достаточно черным, чтобы даже тебе понравилось.

Мертвый мальчик теперь неотрывно глядел на нас, издавая блеющий звук. Самое ужасное заключалось в том, что у него не было глаз — только огромные впадины, заполненные грязной слизью.

Альберт к тому времени мог уже только хныкать и звать маму, а Люк и его приятели, еще немного потыкав и погоняв мертвого мальчика палкой, вскоре утомились этой забавой. Люк обернулся ко мне и сказал:

— Теперь можете идти. Но сам знаешь, если ты или твой ссыкун-братец расскажете кому-нибудь об этом, я вас убью обоих и принесу сюда, чтобы мертвый мальчик мог поесть.

Я не очень хорошо помню, что мы с Альбертом делали в продолжение того дня. Мы бежали сквозь лес — это точно, падали, окунались лицами в ручей… Потом бродили вдоль старой железнодорожной насыпи, переворачивая устилавшие ее плиты в поисках притаившихся там змей, и все это время Альберт не переставая говорил о мертвом мальчике и о том, что мы не можем просто так это оставить. Я позволил ему выговориться, затем мы отправились домой ужинать и сидели тихо-тихо, пока мама и отчим Стив пытались выяснить, чем мы занимались весь день.

— Просто играли, — отвечал я. — В лесу.

— Им полезно гулять и играть на природе, — сказал Стив маме. — В наше время слишком много детей проводят все время перед телевизором и впитывают оттуда всякие нездоровые вещи. Я так рад, что уж наши-то дети нормальные.

Но Альберту, как оказалось, еще долгие недели предстояло кричать во сне и мочиться в постель. В результате все события, что происходили тем летом, были как никогда далеки от нормальных. Проблемы брата с головой оказались слишком очевидны, так что именно ему из нас двоих предстояло в конце концов пережить визиты к специалисту. Но что бы Альберт ни наговорил в ходе терапевтических сеансов, ему не поверили. Никакая полиция не перевернула лес около Воровского ручья вверх дном, Люк Брэдли и его неандертальцы не были арестованы; про меня же все более или менее забыли.

Вышло так, что у меня оказалось гораздо больше свободного времени, чем было прежде. Я использовал это время для того, чтобы размышлять над своей собственной жизнью: например, над тем, как ненавистны мне школа и отчим Стив, невыносимый ханжа и педант. Со всей мудростью двенадцати лет и нескольких месяцев я принял решение, что если хочу выжить в этом грубом, жестком, злом мире, то и сам должен стать грубым, плохим и, скорее всего, злым.

И я решил, что Люк Брэдли сможет ответить на все мои вопросы.

Теперь уже я сам искал встречи с ним, и найти ее было не сложно. Люк обладал удивительной способностью оказываться в нужном месте именно в то мгновение, когда ты собирался продать ему душу. Короче, прямо как у дьявола.

Мы встретились в городе, перед витриной «Города игрушек» Уэйна, где я обычно покупал сборные модели. Мне нравилось строить эти модели, и еще собирать научные головоломки, но в этом я никогда бы не признался Люку Брэдли.

Так что мне оставалось лишь застыть на месте, увидев его там.

— Вот так вот, — произнес Люк. — Не маленького ли трусливого козла я вижу?

Он дохнул дымом своей неизменной сигареты.

— Привет, Люк, — отозвался я.

Затем кивнул его свите, состоявшей из Шипа, Зверя и почти лысого, бледного, похожего сложением на гориллу парня, который носил неожиданную для него кликуху Весельчак. Здороваясь, я успел сунуть в рюкзак свою последнюю покупку из магазина игрушек, надеясь, что никто не обратит на нее внимания.

Весельчак сграбастал меня за загривок и вопросил:

— Чего мне с ним сотворить?

Прежде чем Люк успел ответить, я обратился к нему:

— Эй, а мертвый мальчик все еще у тебя в форту?

Вся компания помедлила. Этого они не ожидали.

— Ну, просто он такой клевый, — продолжал я. — Хочу еще раз на него поглядеть.