Читаем без скачивания Чувства на продажу - Роман Афанасьев

Волновая техника передавала прямо в мозг зрителя эмоции актера-сенсетива с помощью усовершенствованного шлема для устройств виртуальной реальности. И зритель мог почувствовать, что происходит в душе главного героя фильма. Или второстепенного. Для этого существовали специальные режиссеры. Режиссеры чувств. Они были одновременно и операторами, и звукорежиссерами, и еще Бог знает кем. Появились и актеры, которые продавали свои чувства, потому что они более ярко переживали, чем те, чьи тела мелькают на экране. Их и стали называть сенсетивами. Вскоре среди них «зажглись» звезды.

Их не узнавали в лицо на улицах. Просто покупали оцифрованные чувства отдельно от видео. Взять того же Лоуренса. Пять лет назад его эпизод из фильма «Серенада» потряс мир. В этой сцене главный герой просит руки своей возлюбленной в летнем лесу. Сразу после грозы. Непередаваемые ощущения. Разумеется, это было одно из реальных воспоминаний Лоуренса, а не его фантазия. Все так изящно, тонко… Стоит вспомнить и другой фильм, с Рикардо, где смертельно раненый солдат водружает флаг на башне захваченной крепости.

Это, конечно, вымысел, Рикардо никогда не служил в армии, не воевал. И уж тем более не был смертельно ранен. Но как все сделано! Мастерство высшей пробы.

Я глотнул пива и заерзал на диване, устраиваясь поудобней. В бок впился «вампир» — прибор для записи эмоций. Небольшая такая коробочка висит на поясе, пара поводков крепится к коже. Это хитрое устройство записывает все мои чувства, превращая их в электронный код. Таково одно из главных условий контракта — включенный «вампир» всегда должен быть с тобой. Я настолько к нему привык, что уже забываю про этот аппарат. Запись с «вампира», конечно, не используют в фильме — не тот уровень качества. Эту запись, если получится хорошее воспоминание, «прослушивают» перед очередным сеансом. Чтобы воскресить в памяти ощущения, которые затем лягут на «чистовой» трек. При необходимости помогут эти записи и психологу, что обычно наблюдает за сенсетивом.

Бутылка опустела, и я потянулся за следующей…

Сенсетивы. Первые звезды. Ведь это недавно началось — лет десять назад. Тогда я был еще обычным парнишкой, засматривался видеофантастикой и влюблялся в главных героинь, не отличая экранных актеров от сенсетивов.

Потом, конечно, все понял. И так разочаровался в сенсофильмах, что даже перестал смотреть их. Я отрастил длинные патлы и ходил на вечеринки со старым плоским кино, называя новомодные ощущения "искусственной жизнью".

Но большинству зрителей это нравилось. Правда, со временем восторги насчет очередного "технического чуда" поутихли. Сенсетивы слишком быстро «сгорали» на работе. Их нервная система не выдерживала такой нагрузки. Они сходили с ума, стрелялись, спивались, умирали от передозировки наркотиков в поисках новых ощущений. Лоуренс — в двадцать восемь лет.

Рикардо — в тридцать. Софи-в двадцать пять.

Вивальди — годом старше… Разумеется, многие еще живы. Более того, продолжают работу. Но это те, кто не выкладывался полностью, а сдерживал свои чувства. Таких многие называют «посредственностью», только напрасно. Они — просто осторожные люди. Теперь я знаю это…

Меня самого привел в этот бизнес случай.

Случайная знакомая по имени Роза, случайная встреча с ее отчимом. Он оказался режиссером чувств в одной из микроскопических фирм звукозаписи, что пишут эпизоды для второстепенных персонажей фильмов-ужастиков. Это дешево. Три человека — вот и вся фирма.

Любопытства ради я записал у них трехминутное воспоминание. О том, как в первый раз попробовал коньяк. Отчиму Розы это понравилось. Я записал у него пару сцен, он познакомил меня с неким «агентом». Потом я записывался еще — для рекламы какой-то фирмы, но ролик не пошел. Это меня не смутило, мне стало интересно. Я уже забыл Розу, фирма ее отчима разорилась, но я заводил новые знакомства, записывался, получая какие-то гроши… А полгода назад я встретил Ричи. Он искал меня. У него, по-видимому, был кое-какой опыт работы с сенсетивами, потому что он мгновенно все понял. И предложил свои услуги.

Как агент. Надо признать, что его расценки показались мне грабительскими, о чем я ему и поведал. Но он лишь задорно, по-мальчишески, усмехнулся и сказал, что мои гонорары со временем возрастут, что все будет в порядке. И я поверил ему. А что мне оставалось делать? Самому искать себе "на пропитание" становилось все труднее. Сенсетивам вообще трудно находить с кем-либо общий язык, а тем более с режиссерами.

И те, и другие — существа крайне нервные и с трудом переваривают друг друга. Но и жить друг без дружки не могут. Поэтому я и пошел за Ричи.

К тому же он гарантировал мне безопасность, что было совсем не лишнее. Едва лишь удавалось перехватить выгодный контракт или получить пару заказов, как к тебе в баре подсаживалась пара крепких молодцов и предлагала защиту от вымогателей. Тоесть-от самих себя. Ричи же, по-видимому, могсними договориться «по-хорошему». А быть может, регулярно платил какому-нибудь крупному «деляге», чтобы его не трогали мелкие прохвосты. Слава Богу, теперь меня эти вопросы не касались. Их решал мой агент Ричард Клео.

Очередная бутылка опустела. Чертыхнувшись, я потянулся за новой. Очень полезная штука — пиво.

Это ведь такой маленький огнетушитель, причем, как тому и положено, с пеной. Если у тебя внутри горит огонь, который больно жжется и который необходимо потушить, — протяни руку за бутылочкой пива. Божественный напиток. Глоток, другой — и все приходит в норму Все становится хорошо, пусть и ненадолго…

Когда я получил первые настоящие деньги с помощью Ричи и понял, что у меня на носу новая запись, я страшно обрадовался. Будущее показалось мне светлым и безоблачным. Я снял эту квартиру и исполнил детскую мечту купил себе белоснежный костюм. В нем я отправился в ближайший бар и надрался до потери памяти, разумеется, уделав свою обнову В общем, все было замечательно. Записывали меня минимум раз в неделю, тонким ручейком прибывали деньги. Но что-то не давало мне покоя. Нет, гонорары меня устраивали. Я понимал, что на данный момент никто не заплатит больше, ведь деньги не дают просто так, верно? Их платят за имя. За марку.

Мне захотелось сделаться маркой. Обрести имя.

Встать на одну ступеньку с Лоуренсом. И не из-за больших бабок, нет. Просто чувство честолюбия у меня побеждает жажду денег. Вот так. Я хотел быть звездой. Но не мог ею быть. И отчетливо понимал это. Нет у меня такого таланта, который нужен для звезды. Нет, и все тут. К тому же я слишком разбрасывапся. Кто-то специализируется только на воспоминаниях, кто-то — на фантазиях.