Читаем без скачивания Ребёнок от босса. Научи меня любить - Полина Довлатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я, честно, хотела отказаться. До сих пор трясёт, когда вспоминаю то утро, когда гендиректор сообщил о назначении меня на новую должность. Если бы не острая необходимость — никогда бы не согласилась. Но зарплата у личного помощника в разы выше, а это значит... и декретные тоже.
Машинально кладу ладонь на свой пока ещё плоский живот и мягко улыбаюсь.
"Это всё ради тебя, моя кроха".
Малыш, будто отвечая на прикосновения, тут же даёт о себе знать. Нет, не толчками — срок ещё очень маленький. Он напоминает о себе приступом тошноты.
Токсикоз меня буквально измучил. Особенно сильной тошнота становится, когда я нервничаю или переутомляюсь. А ещё по утрам.
Вот и сейчас мне снова плохо.
Благо я уже знаю, как с этим справиться — стакан тёплого сладкого чая с долькой лимона, и мне станет легче.
Хорошо, что Воронцова ещё нет на работе.
Отставляю стакан с кофе, который делала как раз для него, и быстро готовлю себе чай.
Делаю глоток сладкой жидкости и с наслаждением отмечаю, что тошнота отступает. Нравится моему малышу чай с лимоном.
— Инна! — громоподобный рёв раздаётся на весь офис.
Я аж подпрыгиваю на месте.
Вот и Воронцов. Сегодня, очевидно, не в духе.
Он, в принципе, чаще всего не в духе. Только в последние дни довольный ходил. Видимо, причина быть счастливым самоустранилась...
Не успеваю отставить стакан с чаем, как дверь комнаты для персонала с грохотом открывается и на пороге возникает Глеб Викторович.
— Доброе...
— Почему ты не у себя в кабинете? Где мой кофе? Где отчёт? Почту проверила? Утро только началось, а ты уже чай пьёшь, не сделав ровным счётом ничего? — мужчина не даёт мне даже поздороваться и сразу начинает с претензий.
Как и всегда, моя типичная реакция на него — дрожь в руках и неприятное покалывание в горле.
"Спокойно, Инна, не паникуй. Он хоть и грубый, и всё время рычит, но пока ещё ничего плохого тебе не сделал".
Поздно. Паника уже разогналась и долбит по вискам.
Я снова не могу внятно ответить. Приходится сделать глубокий вдох, прежде чем начать говорить.
— Всё... готово. Я сейчас принесу, Глеб Викт...
— Быстрее. Пять минут даю. И не мямли, — в очередной раз обрывает мужчина, после чего выходит так же резко и громко, как появился.
Только теперь мне удаётся начать спокойно дышать.
Боже. Кажется, выжила.
Надо научиться справляться с паникой, иначе не представляю, как мы будем работать дальше. Он ведь вечно такой. Грубый, жёсткий, чёрствый и жестокий. По сравнению с ним генеральный директор, Алексей Борцов — просто душка. Лучше бы меня с ним работать поставили.
Глеб Викторович тот самый тип мужчин, который меня до смерти пугает. Точная копия моего отца и... бывшего мужа. Даже внешне он их напоминает — высокий, темноволосый, широкоплечий. Я дрожать начинаю, даже просто подумав о нём. Полжизни от подобных мужчин убегала и бегу до сих пор. И вот, словно по иронии судьбы, теперь вынуждена на такого работать.
Снова кладу ладонь на живот и нежно поглаживаю.
"Хорошо, что мы с тобой, малыш, будем только вдвоём, правда?"
Я действительно несколько месяцев назад решилась обратиться в клинику, чтобы забеременеть с помощью донорского биоматериала. Не собираюсь замуж. И беременеть от мужчины, который потом станет качать права на моего малыша, тоже не лучшая альтернатива. А с донором всё прозрачно — малыш только мой и всё.
Мне надоело, что мужчины всё время меня обижают. И точно бы не пережила, если бы кто-то стал обижать моего ребёнка. Как мой отец меня...
— Инна, проклятье! — снова раздаётся Воронцовский рык.
Я тяжело вздыхаю.
Ладно. Придётся потерпеть.
Беру кофе и несу в кабинет босса. Тёмный взгляд обжигает, когда я опускаю стакан на стол перед ним.
Хорошо, что мой малыш скорее всего родится светловолосым и голубоглазым. Никаких брюнетов под два метра! Я специально выбирала донора — блондин, голубые глаза, средний рост. Всё, как и у меня, только роста я маленького.
Надеюсь, получится маленькая светловолосая кудряшка.
Я бы, конечно, очень хотела дочку.
— Ты что застыла? Неси отчёт, который я просил. Долго ещё ждать буду? — выгибает тёмную бровь Воронцов. — Мне что, каждое своё требование по сто раз повторять?
Сегодня он прям какой-то уж очень злой.
Аж желваки на скулах ходят.
Мужчина проводит пятернёй по волосам. Рукава его белоснежной рубашки закатаны, поэтому мой взгляд невольно скользит по мощным, покрытым тёмными волосками предплечьям.
Какие вены...
Снова накатывает паника.
"Спокойно. Ничего страшного не происходит. Это всего лишь руки, ты чего, Инна?!"
— Побыстрее, Александрова! Нам на две сделки ещё сегодня ехать!
— Ч... Что? Мне? С... с вами?
Он снова иронично и раздражённо выгибает бровь.
— Да. Представь себе. Ты теперь моя личная помощница. Но это ненадолго, если будешь так тормозить. Поэтому будь добра, принеси уже этот чёртов отчёт.
Глава 3
Подскакиваю на месте, когда босс ударяет кулаком по столу. Хочется тут же машинально приложить руку к животу.
С недавнего времени, это вошло в привычку. Когда я нервничаю, устаю, или плохо себя чувствую, то кладу руку на живот. Как будто мне неосознанно хочется убедиться, что мой малыш, не смотря на внешние факторы, чувствует себя хорошо.
Но сейчас я этого не делаю. Слишком... опасно. Навряд ли, конечно, Воронцов по этому жесту о чём-то догадался бы, но я не хочу рисковать.
Вместо этого, резко разворачиваюсь и пулей вылетаю из его кабинета. Никогда, никогда я не научусь спокойно реагировать на его диктаторские замашки.
Сердце у меня в груди отбивает чечётку, а голова от волнения начинает кружиться.
Добежав до своего рабочего стола, я упираюсь ладонями в лакированную поверхность, опускаю голову и медленно выдыхаю, стараясь успокоиться.
“Ничего страшного, Инна. Это нужно просто пережить”.
Я читала в буклете, который мне выдали в клинике по оплодотворению, что первый триместр беременности самый тяжёлый. Идёт мощная гормональная перестройка организма. Отсюда все “прелести” моего положения — токсикоз, постоянная сонливость, усталость, головокружение и заторможенность.
Есть, конечно, счастливицы, для которых вынашивание малыша подобными состояниями не омрачено, но я, к сожалению, к их числу не отношусь...
— Инн? — подняв
